Девушка ждала, когда он начнет двигаться, но Балфур лишь стал покрывать ее лицо легкими поцелуями. Тогда она осторожно приоткрыла глаза и увидела, что мужчина не сводит с нее пристального взгляда. Черты лица Балфура напряглись, а огонь в черных глазах и румянец на высоких скулах свидетельствовали о том, что он с трудом сдерживает страсть, но тем не менее не поддается ей. Мэлди провела рукой вдоль его тела. Балфур вздрогнул и закрыл глаза, легонько прижимаясь мокрым от пота лбом к ее голове.

- Почему ты остановился? – спросила она и услышала в своем голосе ту же дрожь, что пронзала ее тело.

- Я хотел облегчить твою боль, - ответил он, глядя ей прямо в глаза, и затаил дыхание, увидев мерцающие в них огоньки страсти.

- Мою боль? – переспросила Мэлди, обхватывая ногами его стройные бедра.

- Я слышал твой крик.

- Ах, и из-за этого небольшого шума ты остановился?

- Да. – Его глаза слегка расширились в ответ на ее сладострастную улыбку.

- Тогда скажи, наконец, своей невинной крошке, что она должна сделать, чтобы заставить тебя продолжить.

Балфур неуверенно рассмеялся, касаясь ее губ своими.

- Застонать от удовольствия?

Она послушно застонала, но, когда он начал двигаться внутри нее, у Мэлди перехватило дыхание. Она крепко держалась за него, обнимая руками и ногами. Балфур целовал ее, языком повторяя неспешные, глубоко пронзающие движения своего тела. Едва Мэлди подумала, что Балфуру все еще удается обуздать себя, как в следующее мгновение уже потерялась в хитросплетении чувств. Что-то внутри напряглось так сильно, что она почти испугалась, а затем пришло освобождение. Мэлди услышала свой крик как раз в то мгновение, когда на грани неистовства пыталась вобрать Балфура еще глубже. То, что он вдруг начал двигаться в диком ритме, лишь усилило бушевавшие в ней чувства. Он сжал ее бедра и, содрогнувшись и простонав ее имя, резко погрузился в тесные глубины. Мэлди вновь закричала, пылко поощряя его. Она прижалась лицом к его крепкой шее и, почувствовав, как он изливается в нее, задрожала от удовольствия.

Мэлди еще долго обнимала его, стараясь продлить ощущение близости. Она наслаждалась его объятиями, нежными прикосновениями и даже легкой дрожью, все еще пробегающей по их телам. Балфур отстранился, и Мэлди шепотом пожаловалась на то, что он забирает с собой все тепло. Когда он вернулся к кровати с влажной тряпочкой и стал обмывать их обоих, она зажмурилась и прикрыла лицо руками. Но едва Балфур забрался обратно в кровать и притянул ее в свои объятия, Мэлди снова обрела ясность мысли и способность соображать. Вот только девушка не была уверена, хотелось ли ей теперь думать о чем-нибудь.

Балфур занервничал, потому что Мэлди не произнесла ни слова, а просто свернулась калачиком в его объятиях и нахмурилась. Он завлек ее в постель, воспользовался страстью, чтобы овладеть желанной женщиной. Но Балфур нутром чуял, что это не просто страсть. Очевидная заинтересованность Найджела молодой целительницей вызвала у него отчаянное желание поставить на ней свое клеймо. Он не мог ей в этом признаться так же, как не мог поведать о том, что его не слишком благородный план обернулся против него самого. Он, конечно же, надеялся, что отметил ее своим клеймом, но, кроме того, оказалось, что, несмотря на свою невинность, и она смогла оставить на нем свой знак. Теперь Балфур принадлежал ей без остатка. Он осознал это в тот самый миг, как их тела соединились. Всеми силами Мюррей пытался бороться, не обращать внимания и отрицать правду. Открытие по-настоящему ошеломило его, но он не хотел думать об этом в столь неподходящее время. Чем дольше Мэлди молчала, тем сильнее его охватывал страх, что девушка догадалась о его чувствах - она потрясающе умела угадывать эмоции других людей. Балфуру оставалось только молиться, чтобы в этот раз она ничего не поняла.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он, приподнимая ее голову к своему лицу.

Мэлди смотрела на него и лениво размышляла, что случится, если она сейчас поделиться с ним своими мыслями. Она любит Балфура Мюррея. Мэлди поняла это в тот момент, когда он вошел в нее. Если бы страсть не была так велика, то она, наверное, убежала бы из Донкойла. Балфур не просил любви, только страсти. Прежде девушка тоже считала, что страсти ей вполне достаточно. И до сегодняшнего дня она успешно убеждала себя, что не испытывает ни желания, ни потребности, ни более сильных чувств. Балфур не виноват в том, что она обманывающая саму себя дура, - она закрывала глаза на правду, а теперь стало слишком поздно поворачивать назад.

- Со мной все в порядке, - ответила она. – Надеюсь, ты не переживаешь из-за того, что сделал мне больно?

- Нет, но ты так долго молчала - я испугался, что тебя что-то беспокоит.

- Да нет, просто задумалась. Раньше я не до конца понимала, насколько окончательным и бесповоротным будет мое решение. Я не настолько глупа, чтобы думать, что, потеряв девственность, обзаведусь новой на следующий день. Это нелепо. Но ведь теперь, после того, что произошло, я уже больше не смогу сказать «нет», верно?

- Ты можешь отказывать, когда тебе вздумается. И потеря девственности не обязывает тебя ложиться в постель с первым встречным.

При одной мысли о Мэлди с другим мужчиной Балфур почувствовал стеснение в груди от гнева и ревности, но постарался скрыть свои эмоции.

– Я никогда не считал, что следует судить о чести и невинности женщины только по наличию или отсутствию у нее девственности.

От удивления она широко раскрыла глаза: не столько потому, что Балфур думал иначе, чем большинство мужчин, сколько из-за резких ноток, едва заметно проскользнувших в его голосе. Мэлди не знала, какие именно из произнесенных ею слов разозлили Мюррея.

- У тебя великодушное сердце, сэр Балфур. Я не имела в виду, что собираюсь пойти по стопам моей несчастной матери. Но теперь я стала твоей любовницей, и пути назад уже нет.

Про себя Балфур подумал, что все еще можно поправить, но решил придержать язык. Он знал, что любыми средствами постарается удержать ее при себе, и, хотя чувствовал себя виноватым, не стал ее разубеждать. Мэлди не дурочка и вскоре поймет ошибочность своих рассуждений. Но он воспользуется ее временным замешательством, чтобы утвердить свою власть над ней.

- А сейчас ты сожалеешь о чем-нибудь? – спросил он, целуя ее в плечо и проводя руками по изящной спине.

- Нет, хотя следовало бы.

Она легко пробежалась пальцами по его твердому животу, наслаждаясь тем, как от ее прикосновения по его телу прошла мелкая дрожь.

– Я клялась, что никогда не повторю ошибок матери, и вот теперь, когда я стараюсь обвинить себя в ее грехе, никак не могу поверить, что это одно и то же. Может быть, я просто пытаюсь закрыть глаза на собственные слабости. Проще думать, что у меня их нет.

- Ты права, и у меня есть точно такой же недостаток..

Мэлди тихо рассмеялась:

- И это должно меня успокоить?

Улыбнувшись в ответ, Балфур пожал плечами.

- Я не смог придумать ничего другого, чтобы унять твою тревогу. Я уже говорил, что боялся повторить ошибки отца. И теперь тоже чувствую, что это не одно и то же. Мы оба пытались бороться с взаимным влечением. Мой отец, желая женщину, никогда не медлил.

Она вздохнула и сочувствующе кивнула.

- Моя мать тоже никогда не колебалась, утоляя свои желания, независимо от того, была ли в этом замешана страсть или звонкая монета. Так как мы твердо решили закрыть на правду глаза, давай назовем наше недолгое воздержание…

- Очень долгое. Боже милостивый, мне казалось, прошло несколько месяцев.

- Прошло всего-то немногим более двух недель. Мы сдерживались не слишком долго. По-моему, уже можно унять наши страхи и сомнения - родители, чью судьбу мы боимся повторить, не стали бы так медлить. Знаешь, что самое печальное: мы ясно видим недостатки тех людей, которых нам полагается уважать и почитать.

- Трудно не замечать подобное, когда взрослеешь и, с Божьей помощью, умнеешь. Мудрость позволяет увидеть эти ошибки, и если не понять их, то по крайней мере простить. Я не стал меньше любить отца, узнав о его слабостях. Несмотря ни на что, у него было много достоинств и талантов. - Балфур улыбнулся. – Да. Наверное, если бы он не был так искусен, я бы никогда не узнал о его слабостях, как, впрочем, и он сам.