Что действительно озадачивало Мэлди: она не приложила никаких усилий, чтобы помешать ему в его игре по соблазнению. Она должна была ударить нахала, высвободиться из его рук и как можно быстрей вернуться в безопасную комнату Найджела. Вместо этого она оставалась в его объятиях, думая с некоторым приятным удивлением о том, какой же он привлекательный плут.

- Так вот что ты планировал все это время, - сказала она, ее ладони уперлись в его широкую грудь в слабом показном жесте сопротивления.

- Ты обвиняешь меня в грязном трюке? - спросил он довольным, почти веселым тоном, запечатлев на ее лбу поцелуй.

- Да, будешь отрицать это? - Когда он поцеловал ее за ушком, она задрожала от плохо скрываемого наслаждения.

- Это не уловка или трюк, малышка Мэлди. Просто идея, которую я обдумывал. - Он ухмыльнулся, когда она издала резкий, краткий возглас отвращения. - Тебя нужно было увести из комнаты.

Когда Мэлди собиралась открыть рот, чтобы отчитать его, Балфур коснулся ее губ. Внутренний голос тихо подсказывал, что она в опасности, но Мэлди просто проигнорировала его. Тепло медленного, долгого поцелуя смело все остатки здравого смысла и сопротивления. Он заставил ее почувствовать себя так хорошо, что Мэлди с сожалением призналась в своей неспособности сопротивляться ему.

Мэлди обняла его за шею и прижалась крепче, когда он углубил поцелуй. Дрожь, сотрясавшая его тело, передалась ей. Поразительно и одновременно тревожно, что один простой поцелуй так сильно подействовал на них обоих. Пришедшая ей в голову мысль о том, что они ведут себя не лучше животных в период брачных игр, немного остудила ее пыл. Прежде чем Мэлди успела взять себя в руки, Балфур провел ладонью вверх по ее телу и остановился на груди. Он обводил пальцем сосок, нажимая на него через тонкую сорочку, пока тот не затвердел. От охвативших ее ощущений Мэлди стала задыхаться. Все мысли вылетели из головы... и казалось, безвозвратно.

Балфур медленно поворачивал Мэлди, пока она не уперлась спиной в одну из наполовину возведенных стен недостроенной башни. Она понимала, что он расшнуровывал ее платье, но не могла собраться с силами и оттолкнуть его, она даже помогала ему спустить лиф, пока тот не оказался стянут до талии. Развязывая ленты сорочки, Балфур дрожащими пальцами гладил нежную кожу Мэлди. Она нашла в себе силы выразить невнятный протест, но он смял поцелуем ее нерешительное сопротивление. Мэлди осознавала, что не отталкивает его и позволяет столько вольностей потому, что всем телом жаждет его прикосновений.

Когда Балфур наконец развязал сорочку, холодный полуденный воздух, коснувшись ее гладкой кожи, заставил Мэлди задрожать. Но когда Балфур поцеловал нежную кожу между грудей, тепло вернулось. Он стал покрывать ее груди едва уловимыми поцелуями, Мэлди издала стон наслаждения и запустила пальцы в его густые волосы. Балфур втянул в рот затвердевший сосок и, поиграв с ним языком, начал посасывать. Мэлди услышала чей-то стон. Через мгновение до ее сознания дошло, что жадный неясный звук принадлежал ей. А потом она полностью отдалась во власть пробудившегося желания.

Мелодичный звук детского смеха привел Мэлди в чувство. К ней пришло мучительное понимание того, где она находится, что она наполовину раздета, ей холодно... Все это она осознала так быстро, что на мгновение перехватило дыхание. Издав невнятное проклятие, она стала отталкивать Балфура, но поняла, что он уже сам освобождает ее из объятий. Возясь со шнуровкой на сорочке и платье, Мэлди старалась не думать о том, как хорошо он чувствует изменения в ее настроении.

Балфур прижался спиной к холодному сырому камню недостроенной стены, глядя, как Мэлди оправляет платье. Это несколько охладило его кровь. Почувствовав, что она освободилась из плена желания, он приложил всю силу волю, чтобы отпустить ее. Он понимал, что поступает правильно, но неутихающая боль желания словно скручивала внутренности. Балфур не ощущал себя благородным, он лишь чувствовал, что умирает от желания вновь испытать огонь, который только что горел в них. Выражение злости на еще пылающем лице Мэлди подсказало Балфуру, что пройдет очень много времени, прежде чем ему представится еще один шанс изведать эту страсть.

- Я не лучше безмозглой придорожной шлюхи, - проворчала Мэлди, безуспешно стараясь привести хоть в какой-то порядок растрепанные волосы.

- Неправда. Придорожная шлюха ничего не чувствует, - возразил Балфур, скрестив руки на груди, он оперся о стену, борясь с невыносимым желанием подойти к Мэлди, - она просто притворяется, терпит и ждет, пока ты вложишь ей в руку монету.

Она сдержалась от напрашивающегося вопроса, откуда он знает так много о шлюхах.

- По крайней мере, у этого есть хоть какая-то практическая цель. А я готова раздвинуть ноги всего лишь за обворожительную улыбку. - Мэлди почувствовала такое отвращение к себе, такое разочарование из-за собственной слабости, что поняла: у нее нет ни времени, ни желания смущаться из-за случившегося.

- Я не лучше моей бедной матери – спешу повторить ее ошибки.

- Да и я, по-моему, спешу повторить ошибки отца. Или что-то вроде того. Как бы то ни было, раньше я не вел себя так, а ты?

- Конечно, нет. - Мэлди знала, что должна уйти раньше, чем Балфур еще что-нибудь скажет. У него хорошо получалось озвучивать простые и неопровержимые истины.

- Ну, мой отец спал со всеми доступными девицами в округе и заявлял, что любил половину из них. Еще удивительно, что Донкойл не кишит его бастардами. Я всегда прикладывал все усилия, чтобы ясно мыслить и руководствоваться рассудком. А в чем ошибка твоей матери?

- В том, что она родила меня.

- Мне это не кажется ошибкой, - мягко возразил он.

- О, но это так. Я незаконнорожденный ребенок мужчины, который не чувствовал себя связанным брачными клятвами. - Мэлди постаралась прикусить язык и не сказать лишнего о своем отце, удивляясь тому, как под понимающим взглядом Балфура, хотелось рассказать всю правду. - То, что он бросил ее после рождения ребенка, должно было сделать ее более осторожной, но не сделало. Да, она возненавидела его, но, видимо, не лишилась надежды, что следующий мужчина будет другим. В некотором роде так и было. Большинство из них давали ей немного денег или пару подарков. В какой-то момент она перестала переживать и чувствовать, а просто брала деньги.

- Я не могу поверить, что ты когда-нибудь станешь такой. - Балфур выругался про себя, потому что хоть и сочувствовал печальной жизни Мэлди, но понимал, что именно эта незавидная судьба и дала ей силу бороться со вспыхнувшей между ними страстью. - Ты очень сильная.

- Моя мать тоже была сильной женщиной, - произнесла Мэлди уверенным голосом, хотя сама уже не была в этом так уверена. - Но мужчина унизил ее, использовал и выбросил; она обманулась в нем и в конце концов просто перестала чувствовать. Ни один мужчина не сможет уничтожить меня! Я не буду слушать лживых слов и не стану жертвой в мужской игре.

- А я не лгу и не играю. Вспыхнувшее между нами чувство, милая, сладкое и пьянящее. И я думаю, что оно, возможно, сильнее нас обоих.

- Нет. Это всего лишь необдуманный поступок, не более чем то, что происходит между дикими животными в брачный период. Я не позволю этому одержать верх.

Вздохнув, Балфур смотрел, как она уходит. Все равно он не мог сказать ничего, что могло бы изменить ее мнение. Теперь он верил: они с Мэлди сейчас разделили что-то намного большее, чем его беспутный отец делил с какой-либо женщиной, включая и мать Балфура. Чувство, вспыхнувшее между ним и Мэлди, было глубоким и явно превосходило простую похоть. Однако он не был уверен, что это первые ростки любви или судьба - одна из тех редких, слепых страстей, о которых мечтает большинство мужчин, но никогда их не испытывают. Балфур сам толком не понимал, чего хочет от Мэлди, помимо естественного желания уложить ее в постель, и поэтому не мог ей ничего обещать. Если бы он попытался поговорить с ней, она легко почувствовала бы его неуверенность. Это даже могло заставить ее думать, что он лжет, чтобы получить желаемое. Трудно облечь правду в слова, когда никто не знает, в чем же заключается правда.