Йэн поднял голову.

— Что там?

Мэри покачала головой, старательно отводя взгляд.

— Ничего.

Прошло два дня. Когда Мэри спустилась к ленчу, во главе стола, как всегда, восседал свекор. Барбары не было — она уехала в деревню. Так что старый граф и его невестка ели в одиночестве.

— Говядина слишком жесткая. Не удивлюсь, если этот кусок отрезали от сиденья кареты, — пробормотал Малькольм, хмуро пережевывая очередной кусок.

Мэри спрятала улыбку за салфеткой и позвонила в колокольчик. Вскоре из двери, ведущей в кухню, появилась горничная.

— Пожалуйста, принесите фазана.

Малькольм удовлетворенно кивнул.

— Вы смышленая девушка, Мэри. — Затем он хмуро взглянул на горничную. — И скажите поварихе, что мы больше не будем есть мясо от этой коровы. Пусть отдаст остаток в фонд вдов и сирот или еще куда-нибудь.

Девушка присела в реверансе, затем собрала тарелки и поспешно удалилась. Она явно боится хозяина, и зря, подумала Мэри, снова улыбаясь. Граф из тех, кто грозно лает, но редко кусает. Просто он любит, чтобы все было так, как он хочет.

Чем больше Мэри узнавала старого графа, тем яснее понимала, насколько бессмысленной была вражда между Йэном и отцом. Как ужасно, что Малькольм, ослепленный горем, так жестоко обошелся с сыном — так жестоко, что тот, оставив родной дом, уехал в Лондон. Вряд ли Йэн легко забудет это.

Словно издалека Мэри услышала голос графа:

— Мэри!

Она очнулась от своих мыслей и в полном замешательстве взглянула на старика.

— Мэри, девочка, где вы витаете?

— Простите, милорд. Вы что-то хотели?

Граф указал взглядом куда-то право.

— Не я.

Мэри оглянулась. Рядом с ее стулом, с запечатанным письмом в руках, стоял дворецкий. Ее щеки вспыхнули.

— О, простите, я не слышала. Я задумалась.

Малькольм нетерпеливо прервал ее:

— Ну, так возьмите письмо, девочка! Он говорит, что это от Йэна.

Мэри растерянно уставилась на послание. Йэн должен сегодня вернуться. Почему он послал ей письмо?

— Благодарю вас.

— Ты свободен, Уинслоу, — кивнул Малькольм. Дворецкий поклонился и вышел из столовой. Старший Синклер повернулся к Мэри: — Ну, открывайте. Посмотрим, что он хочет сказать нам.

Медленно она поддела ножом сургучную печать.

— Ну? — спросил Малькольм, поскольку Мэри начала читать про себя.

Мэри вздохнула с облегчением и — одновременно — с разочарованием. Послание было коротким и не содержало ничего, что нельзя было бы прочитать вслух, так что она удовлетворила любопытство графа:

— « Дорогая Мэри, я вернулся из Уоркэма на несколько часов раньше, чем предполагал. Я хотел бы встретиться с тобой в деревне на пристани. Я кое-что хочу показать тебе. Пожалуйста, приезжай. Жду тебя. Йэн».

Мэри подняла глаза на свекра. Тот хмурился.

— Очень не похоже на мальчика. Может, он что-то привез вам?

— Не представляю, что бы это могло быть! — Мэри пожала плечами.

Действительно, очень загадочная просьба. И в духе самоуверенного Йэна.

Малькольм недоуменно поднял седые кустистые брови.

— И я не представляю, но вы, безусловно, должны поехать.

Мэри закусила губу, в нерешительности глядя на письмо. Ее немедленной реакцией было определенное и решительное «нет», но как отказать просьбе «Пожалуйста, приезжай. Жду тебя»?

— Мэри!..

Она вопросительно взглянула на свекра. Малькольм смотрел на нее с печалью и тревогой.

— Я знаю, что Йэна нелегко любить, как и меня, — заговорил он ласково, как никогда прежде. — Но когда он отдаст свое сердце, как отдал я моей Лауре, это будет навсегда. Он любит вас… только сам еще не сознает, как сильно. На самом деле вы, вероятно, единственный человек, кого он когда-либо смог бы полюбить, — с болью добавил старик.

— Милорд, позвольте и мне кое-что вам сказать. Я вполне сознаю свою дерзость, но полагаю, что вы должны знать — Йэн любит вас! — Странный звук вырвался из горла Малькольма, но Мэри продолжала: — Это правда! Ваш старший сын погиб, и вы разгневались на Йэна, когда это случилось. Есть обстоятельства, о которых вы не знаете, но я не имею ни права, ни желания сообщать вам о них. И причина в том, что в этом случае я согласна с мужем. Обстоятельства инцидента не так важны, как тот факт, что Йэн — ваш сын. Он был ребенком. Он потерял Малькольма так же, как и вы, и нуждался в вашей поддержке и внимании. Но не дождался. Я понимаю, что вы пытаетесь искупить прошлое, но прощение требует времени… Вы понимаете?

Граф отвернулся.

— Он никогда не простит меня…

Мэри не в силах была смотреть на искаженное болью лицо старика. Она собралась с духом.

— Вы неправильно оцениваете Йэна. Уверена, он будет счастлив любому выражению вашей любви.

Поскольку граф молчал, Мэри встала.

— А теперь, если вы извините меня, сэр, я последую вашему совету и отправлюсь к мужу.

Вскоре Мэри уже скакала верхом, по дороге, ведущей к деревне, и старалась не думать о том, что ее ждет.

Все еще так зыбко, но, может, слова «Пожалуйста, приезжай. Жду тебя» — начало нового этапа в ее супружеской жизни?

День был прекрасный, солнце согревало ее плечи. Поддавшись неожиданному порыву, Мэри уступила правилам хорошего тона и надела модную шляпку, очень подходящую к ее амазонке. Почему-то ее вдруг встревожили три крошечные веснушки, появившиеся на носу… безусловно, она избавится от них с помощью лимонного лосьона. Надо будет поговорить об этом с Франсис сегодня же вечером.

Мэри пришпорила лошадь и вскоре оказалась в том месте, где деревья с обеих сторон вплотную подступали к дороге… Резкая боль в основании черепа пронзила ее. Тошнотворная волна поднялась, она покачнулась в седле, отчаянно вцепилась в поводья, вскрикнула и почувствовала, что падает…

Какая страшная боль в голове! Простая попытка поднять руку к шишке на затылке вызвала новые невыносимые страдания. Мэри застонала.

Чьи-то руки схватили ее за ноги, она открыла глаза и испугалась — кругом было черно. Только через несколько секунд Мэри сообразила, что смотрит в темное ночное небо.

Ее чуть не вырвало от вдруг нахлынувшего зловония… алкогольный перегар! Она сглотнула едкую желчь, подступившую к горлу. Затем почувствовала, что ее тащат вроде бы по пляжу. Ей удалось зачерпнуть ослабевшей рукой немного песка — да, по пляжу! И тут же услышала звук волн, плещущихся обо что-то: может, пристань, может, борт лодки?

Мэри охватила паника. Боже милостивый, что же происходит? Последнее, что вспомнилось: она ехала верхом на встречу с Йэном. Совершенно ясно, что до мужа она так и не добралась.

Волочение прекратилось, ее ноги ударились о землю. Затем раздались шарканье и скрип. Не обращая внимания на боль, Мэри приподняла голову и попыталась хоть что-нибудь разглядеть.

Она различила лишь — на фоне ночного неба — смутные очертания маленькой лодки. Затем что-то заслонило от нее небо. Мэри прищурилась, вглядываясь во мрак, и задохнулась от ужаса: над ней склонилось чье-то лицо. Отекшее, покрытое седой щетиной, лицо показалось смутно знакомым.

— Кто… кто вы и что происходит? Больше Мэри ничего не смогла сказать, даже это небольшое усилие вызвало новый страшный приступ головной боли.

Мужчина скривился и жадно глотнул из бутылки, затем вытер рот рваным рукавом.

— Лучше заткнись и не надоедай мне! Мэри пристально вгляделась в него. Ну конечно же, Уолли Кэмп, деревенский пьяница, которому Йэн нашел работу в Синклер-Холле. Когда мужчина снова поднес к губам бутылку, Мэри поняла, что не ошиблась.

— Я знаю вас, — прошептала она.

Мужчина, покачиваясь, отступил на шаг и хрипло рявкнул:

— Ничего ты обо мне не знаешь. Слышала?

Мэри различила возбуждение, а может, и испуг в его голосе. Ему явно не понравилось, что его узнали. Надо попытаться сыграть на его страхе.

— Мой муж отправит вас за это в тюрьму!