— Ваши отношения не улучшились? Йэн покачал головой. Эта женщина видела его насквозь, словно знала всю жизнь.

— Боюсь, что нет. Старик продолжает требовать, чтобы я женился. Каждое его письмо — обличительная речь на эту тему. Несколько недель назад он даже приезжал в Лондон, чтобы лично высказать свои требования.

— А почему бы вам не жениться? Хотя бы ради того, чтобы помириться с ним. Совсем недавно вы были готовы к этому…

— Женщина, на которой я хотел жениться, отвергла меня. — И Йэн бросил на Викторию театрально-трагический взгляд. — Если же честно, я не встретил больше никого, с кем готов был бы провести остаток жизни. Во всяком случае, женитьба на кузине Барбаре абсолютно исключена.

— Но можно же найти жену по своему вкусу.

Йэн пожал плечами.

— Вы знаете, как я отношусь к юным дебютанткам лондонского высшего света. Они прекрасно танцуют и кокетливо хлопают ресницами, но думают лишь о платьях и о том, сколько слуг предоставит им будущий муж. Я бы умер от скуки, если бы женился на одной из них.

— Неужели все знакомые вам девушки таковы?

И снова перед Йэном мелькнуло видение. Видение с длинными золотыми волосами и колдовскими глазами.

— Сегодня я встретил одну девушку… недалеко от Карлайла… Она была… особенная….

В глазах Виктории вспыхнул интерес.

— Особенная? И недалеко от Карлайла?

Йэн, вы должны мне все рассказать. Как ее имя?

— Я очень мало знаю о ней. Она показалась мне удивительно гордой и своенравной. Судя по ее платью и простому «мисс» перед фамилией, она не знатного рода. — Он не заметил, как притихла Виктория. — Она очень красива… — И, только взглянув на Викторию, Йэн заметил, наконец, что молодая женщина прикусила нижнюю губку и уставилась на свои руки. Со смутным ощущением тревоги он закончил: — Между прочим, она сказала, что знает вас. Ее зовут Мэри Фултон.

Виктория резко выпрямилась.

— Мэри? Этого-то я и боялась! Я действительно хорошо ее знаю. Она — моя лучшая подруга и только что потеряла любимого отца. Он был священником нашей церкви, сколько я себя помню. Мэри ни в коем случае не может быть объектом ваших игр!

Йэн вздрогнул, словно получил пощечину, и отвернулся. Итак, Виктория считает его неподходящей парой для своей подруги. Ну что же!..

— Я искренне надеюсь, что неправильно истолковал ваши слова. Неужели вы подумали, будто я хотел соблазнить вашу маленькую подругу? Ничего подобного! Теперь, узнав о вашей дружбе, я просто забуду о ней!

— Йэн… простите меня, но ваша репутация…

— Между прочим, я помню, что говорил вам! Мне надоело соответствовать репутации лорда Грешника. Я был честен с вами.

— Йэн, вы прекрасно понимаете, что ваш отец никогда не одобрит брак с дочерью простого священника. А я люблю ее как родную сестру. Я не вынесла бы, если бы кто-то обидел эту девушку, пусть даже неумышленно. Джед и я пригласили Мэри жить с нами! Правда, она пока не согласилась… Я бы хотела услышать, что вы не представляете для нее опасности…

Виктория снова прикусила губу, и Йэн печально покачал головой.

— Виктория, делая вам предложение, я ясно сказал: я покончил с той жизнью! У меня нет никакого желания соблазнять вашу невинную подругу. И те дамы, что способствовали созданию моей репутации, были вовсе не так наивны, как думали их семьи. Кроме того, вы слишком преувеличиваете мои подвиги. — Он натянуто рассмеялся. — И нет никаких причин верить, что эта юная леди не устоит против моих чар.

Виктория улыбнулась.

— Йэн, вы или кокетничаете, или недооцениваете себя, и потом, вы так тщательно оберегаете свое сердце, что и представить не можете, как беззащитны могут быть другие.

— Я готов был любить вас!

— Нет, Йэн! Возможно, я действительно вам нравилась. Вы были готовы уважать меня. Но это не любовь. Когда любишь, полностью растворяешься в любимом. Вы не любили меня! — Йэн хотел возразить, но Виктория остановила его: — А теперь покончим с этим! Простите меня. Я верю, что вы будете вести себя благородно. Я завела этот разговор только из любви к Мэри.

Йэн кивнул. Он не имел ни малейшего желания обсуждать замечание Виктории о своей бессердечности. Да, он почти привык не обращать внимания на боль, вызванную пренебрежением отца, но это не значит, что он не способен любить.

Очень своевременно появилась горничная, и Йэн вздохнул с облегчением. Он следил, как девушка ставит тяжелый поднос с чайным сервизом на низкий столик, а в его ушах звучали слова Виктории о том, что отец не одобрит Мэри Фултон. Действительно, граф Малькольм Синклер вряд ли одобрил бы Мэри, и не только потому, что она — дочь священника. Слишком много силы и решительности светилось в тех ясных золотистых глазах. Такую женщину невозможно держать в подчинении. Вероятно, Барбару отец выбрал именно за ее покорность.

Как только Йэну исполнилось двадцать лет, его постоянно пытались столкнуть с Барбарой. Она оказывалась гостьей Синклер-Холла в каждый из его нечастых визитов домой. И Барбара, всего на четыре года моложе Йэна, вряд ли не понимала, что происходит, особенно после того, как граф Синклер несколько лет назад пригласил ее жить в Синклер-Холле. Не выказывая открыто желания выйти замуж за Йэна, она как будто, и не противилась планам графа и своих родителей. Йэн же подчиняться не собирался.

И опять перед ним возникло нежное лицо. Но теперь-то он знал, чем вызвана печаль в прекрасных глазах. Как этой белокурой девушке нужна защита!

Но ведь он дал обещание не соблазнять ее! Не может же он жениться на дочери священника! Даже для него, лорда Грешника, это слишком!

Собираясь выйти в сад, Мэри остановилась у столика в прихожей и нерешительно потянулась к широкополой соломенной шляпке. На днях Виктория, шутливо указав на две золотистые веснушки на носу Мэри, посоветовала ей ни в коем случае не забывать надевать шляпу.

Мэри вспомнила, что накануне шляпка была у нее в руках, а не на голове. Интересно, заметил ли Йэн Синклер ее веснушки? Будучи аристократом, Йэн Синклер наверняка считает, что хорошо воспитанная девушка должна заботиться о коже лица, правда, вчера подобные мысли вряд ли его беспокоили. И Мэри покраснела, припоминая его взгляды. Словно он… словно он хотел… Тут Мэри решительно сказала себе, что мнение беспутного лорда Грешника ее абсолютно не волнует, однако надежно завязала ленты шляпки под подбородком перед выходом из дома.

Последний раз Мэри работала в саду еще до похорон. Казалось странным ухаживать за никому не нужными теперь цветами — ведь скоро она покинет этот дом. Но сегодня Мэри почему-то проснулась с непреодолимым желанием привести их в порядок. Когда-то ее мама привезла сюда много семян и черенков, и в память о ней Мэри считала своим долгом ухаживать за садом, к тому же ей передалась материнская любовь к садоводству. Кроме того, работа в саду займет руки, не говоря уж о мыслях, в которых уже целые сутки слишком часто появляется некий Йэн Синклер.

Небольшой сад, окруженный изгородью высотой чуть больше метра, был расположен позади дома. Огромная плакучая ива раскинула свои ветви над большей его частью. Под деревом стояла садовая мебель, где Мэри частенько проводила теплые вечера с отцом, пока тот совсем не ослаб от болезни. Мэри заставила себя не смотреть на плетеное кресло, в котором отец отдыхал, читая книги, но даже от мимолетного взгляда на иву у нее защемило сердце, и она расправила плечи, борясь с вновь нахлынувшей волной скорби.

Нельзя поддаваться горю! Надо продолжать жить. Этого хотел бы от нее отец.

Несколько часов Мэри удавалось не думать ни о чем, кроме растений, казалось отвечавших на ее заботу свежими ростками, тянувшимися к свету из влажной плодородной земли. На небе от вчерашних туч остались лишь редкие легкие облачка, и утреннее солнце словно решило поднять ее настроение.

Через некоторое время Мэри даже стало жарко. Она рассеянно расстегнула верхние пуговки платья, вынула из кармана платок, вытерла капельки пота с шеи… когда платок достиг ложбинки между грудями, девушка почувствовала странное покалывание — будто кто-то наблюдает за ней сзади — и оглянулась на дорожку, ведущую от парадного входа. Никого! Решив, что она слишком разнервничалась от одиночества, Мэри все-таки вынула платок из лифа.