Менчерес посмотрел на Киру таким полным мучения взглядом, что страх пополз вверх по её спине. Он же не признается в том, чего не совершал, верно? Конечно же, нет. Он бы отправил себя на смерть только по чистой случайности, которую использовали бы против него другие Хранители…
— Не надо, — выдохнула она, сжимая его руки. — Я знаю, что ты веришь, будто умрёшь в любом случае, но твои видения не правы, Менчерес! Они прекратились, и ты чувствуешь вину за то, что происходит даже не по твоей вине. Это не единственный способ спасти меня. Если бы Веритас не подозревала большего в происходящем, она бы не появилась здесь. Ты не совершил ничего из этого! Не смей говорить, что это ты!
Слёзы лились из её глаз, и она цеплялась за него всё крепче, пока не услышала хруст костей, но побоялась отпустить его. Менчерес собирался ускользнуть от неё навсегда, она чувствовала это.
— Не верь всему, что говорят эти проклятые видения, — прошептала она. — Доверься мне. Мы сможем побить Раджа по-другому, я знаю это. Позволь мне доказать это тебе.
Его глаза, такие тёмные и бездонные, смотрели на нее. Очень нежно, он поймал её руки и сжал их в своих, погружая в свою силу. Затем поднёс их к губам.
— Я люблю тебя, — выдохнул он ей в кожу.
— Не надо, пожалуйста, — умоляла она, в ней всё росла паника, а слёзы продолжали стекать по щекам.
Менчерес посмотрел мимо Киры на Веритас.
— Я не имею никакого отношения к поджогу, гибели тех людей либо смерти Инфорсера, — сказал он ясным голосом. — Тот, кто обвиняет меня в этом, и есть единственный ответственный. Раджедеф.
Облегчение затопило Киру настолько сильно, что её колени грозили подкоситься. Все её инстинкты кричали, что Менчерес был в двух шагах от того, чтобы принять всю вину на себя. Часть её хотела задушить его в объятьях, другая же — просто придушить за то, что он почти сделал нечто столь благородное, но смертельно глупое.
— Никогда меня так больше не пугай, — произнесла она с дрожью в голосе.
Его губы изогнулись в ухмылке.
— Напротив, я напугал себя.
Кира знала, что он имел в виду, но верила в то, что говорила о поиске способа побить Раджедефа. Выражение лица Веритас, когда она взглянула на неё, только подтвердило это. Хранитель Закона выглядела осторожно, но задумчиво, а сердитый обвиняющий свет ушёл из её глаз.
— Менчерес, если ты ещё попытаешься спустить свою жизнь в унитаз, я убью тебя сам, — пробормотал Влад. — Ты, может, и не нужен так сильно своим людям после того, как поделился силой с Кости, но ещё нужен своим друзьям. Вспомни об этом, когда ещё раз услышишь песню сирен из могилы.
— Большинство Хранителей Закона верят, что ты убил тех вампиров и поджёг клуб, — впервые за несколько минут подала голос Веритас. — Однако с телом Джозефа возникли вопросы. Его голова была отделена от тела, однако более тщательный осмотр показал, что, возможно, ему в спину засадили нож.
— Разве не понятно, что его убило? — спросила Кира, нахмурившись.
— Нет, — ответил Менчерес. — Когда вампир умирает, его тело ссыхается до истинного возраста. Джозефу было несколько сотен лет. Вряд ли от него осталось что-то, кроме сухой кожи и костей.
Не самый приятный мысленный образ, но трупы редко бывают приятными. Кира всё ещё не понимала, почему ножевое ранение было подозрительным, если только другие Инфорсеры не выяснили, что Менчерес оставил свои кинжалы в парке. Хотя Джозеф мог выхватить свой собственный клинок, прежде чем погнался за ними, и его могли убить с его помощью…
— Вот оно, — сказал Влад уверенно. — Менчерес не использует для убийства кинжалы. Он просто отрывает голову с помощью своей силы. А вот Раджу против Инфорсера понадобился бы клинок, да и эффект неожиданности тоже. Это объясняет, почему Джозеф был ранен в спину. Бедняга наверняка не видел, что что-то приближается.
Воспоминание о том дне на складе охватило Киру, заставив её поморщиться. Менчерес обезглавил всех упырей одной только силой мысли быстрее, чем успел бы достать кинжал. Зачем ему тогда использовать кинжалы, если телекинез был значительно быстрее и смертоноснее?
— Радж, должно быть, отсёк голову Джозефу после того, как убил его, чтобы подставить меня, — размышлял Менчерес. — Умно. Но он не учёл, что кто-то станет искать ножевое ранение или что такое доказательство вообще может просто остаться. Если в смерти Инфорсера обвинят меня, большинство моих союзников от меня откажутся. Он уже знает, что я искал смерти. Это должно было поставить меня в ещё более отчаянное положение, чтобы сначала я отдал ему то, чего он так хочет.
— И чего же он хочет, помимо твоей смерти? — проворчала Кира.
— Мою силу. Каин — отец нашей расы — был проклят Богом подобно беглецу вечно скитаться по земле за убийство Авеля. Но Каин заявил, что его приговор слишком жесток, и Бог сжалился и поставил на Каина метку, чтобы никто не мог убить его. Таким образом, Каин стал первым вампиром, нуждающимся в крови для пропитания, за пределами смертности и с невероятной силой. Позже Каин создал свою собственную расу, чтобы заменить семью, с которой был разлучён, но его потомки обладали лишь частью его невероятной мощи. Первым потомком был Енох, и много веков спустя Енох передал наследие силы своему наследнику, Теноху, который затем передал его мне.
Веритас подняла свою светлую бровь.
— И каким образом Раджедеф может получить это от тебя сейчас? Ты отдал наследие силы Кости, когда объединял ваши линии.
— Да, я сделал это, но Кости не сможет передать силу кому-нибудь ещё, пока не овладеет ей в достаточной степени. Мне потребовалось несколько веков, чтобы сделать это. Радж не намерен ждать так долго. Он хочет, чтобы я передал ему всю силу, оставшуюся у меня. Это единственный способ, при котором он будет уверен, что действительно обладает наследием Каина.
— Но если ты передашь ему всю свою силу…, - Кира умолкла.
Менчерес мрачно хмыкнул.
— Это, скорее всего, убьёт меня. Или это сделает Радж, когда я ослабею после того, как отдам её ему. Если я выживу после такого, то стану доказательством его двуличия. Если же я буду мёртв, Радж сможет скрывать свою новоприобретённую силу, и мало кто будет наверняка знать, что она у него есть.
Выражение лица Веритас было очень серьёзным.
— Вы считаете, что Совет Хранителей поверит в ваши обвинения против Хранителя Закона в заговоре, убийстве, выставлении на показ существования расы и шантаже. Всё это основано на предположениях, тогда когда ваше собственное соблюдение законов, в лучшем случае, запятнано.
— Запятнано? Он же не сделал ничего плохого, — в отчаянии произнесла Кира.
— Распространяются слухи о том, что Менчерес призвал духов, чтобы найти и убить свою жену. Чёрная магия запрещена Законом, но, конечно, все свидетели смерти Патры и её охранников преданны Менчересу и не подтверждают это.
Она бросила острый взгляд на Влада, пока говорила. Он подмигнул ей, и его губы сложились в хитрую ухмылку.
В тех слухах не упомянуто, что Патра прислала армию из могилы, чтобы напасть на меня и моих людей? — возразил Менчерес.
— Она послала за тобой зомби? — не веря, спросила Кира.
— Да, — коротко ответил Менчерес. — И ничто из могилы не может быть убито обычными средствами. Даже мой телекинез был против них бесполезен: некромантия не подчиняется силе живого — и Патра это знала.
— Ты мог бы подать официальную жалобу… — начала Веритас.
— Чтобы разобраться в этом, вам понадобилось бы несколько недель, — перебил Менчерес. — Я и большинство моих людей были бы уже мертвы, потому что Патра призвала бы другую форму некромантии, чтобы нас прикончить после того, как это не удалось сделать в первый раз. Тогда нас спасла только удачная догадка, но было уже слишком поздно и десятки были убиты.
Губы Хранителя Закона по-прежнему были сжаты в жесткую линию. Кира почти чувствовала напряжение между этими тремя, а их борьба лишь поможет Раджу.
— Я понимаю твоё уважение к Закону, Веритас, — сказала Кира. — Ты хороший коп. Но если — чисто гипотетически — Менчерес использовал какие-то чары против своей жены, что бы ему помешало использовать их против Раджа? Он ведь знает, что никто не будет свидетельствовать против него — либо из лояльности, либо из страха. Но Менчерес отказывается использовать эти силы против того, кому на всё наплевать, лишь бы победить его.
