Не сдержавшись, Рейни воскликнула:

— Это вы все разбили мое сердце!

И все же, несмотря на всплеск эмоций, внутренний голос говорил ей, что, если она потеряет Армана, вот тогда ее сердце будет разбито по-настоящему!

Роза Оливент сидела у окна в спальне дочери и обмахивалась газетой с объявлением о помолвке.

Было пять часов. Час назад она прилетела из Лондона, до смерти напуганная телеграммой о случившемся. Несмотря на то, что она никогда не была особенно близка с матерью, Роза искренне уважала графиню. Известие о том, что с ней случился удар, повергло ее в шок.

Она успела увидеться и поговорить с матерью, а теперь вот уже полчаса выясняла отношения с дочерью.

На Рейни была вышитая блузка с короткими рукавами. Сама же Рейни с закрытыми глазами лежала на кровати и терла виски платком, смоченным в одеколоне. Ей хотелось спокойно полежать в зашторенной комнате в надежде, что пройдет ужасная головная боль. Но пришла мать, отдернула шторы и завела этот разговор. Как и прежде, Рейни отвечала матери лишь сдержанной усмешкой, но вся ее душа вскипала от возмущения.

Бедная мамочка! Она всегда так старалась держаться в рамках приличий… и вместе с тем всегда отличалась чрезвычайной бестактностью. Девушке казалось, что матери вообще не доступны простые человеческие чувства. Ей непременно нужно было все проанализировать, взвесить и расставить по полкам.

Роза Оливент успела оправиться от паники, которая ее охватила в Лондоне, и теперь снова вооружилась своей непреклонностью. Пока она здесь, в Шани, она не допустит никакого беспорядка. Она тут же отослала сиделку-француженку и оставила только англичанку. Кроме того, ей казалось, что доктор де Витт не отличается достаточной компетентностью. Поэтому она послала за специалистом в Париж. Елену обозвала тупицей и истеричкой, а прислугу в целом — донельзя распустившейся. Мол, не успела она, Роза, уехать из Шани, как все пришло в расстройство… Что же касается Рейни, то тут и говорить было не о чем. Она просто неблагодарная дочь и никогда не ценила того, что для нее делали. Сначала миссис Оливент очень обрадовалась, получив телеграмму, в которой дочь извещала, что выходит замуж за Армана. Конечно, он не самая идеальная партия для ее дочери, но все же он из аристократической семьи, а также умен и приятен. К тому же его обожает бабушка, а у Рейни и у самой достаточно денег. Словом, такое развитее событий мать вполне устраивало… И вот новое известие: приехал этот ужасный Клиффорд Калвер, а с бабушкой случился удар!.. Как у Рейни хватило совести довести до этого, учитывая, что любящая бабушка столько для нее сделала?! Бедняга Арман уже готов надеть ей на палец обручальное кольцо, а она не решилась выставить наглеца Клиффорда за дверь.

Голос миссис Оливент дрожал от раздражения. Рейни апатично слушала. Не было смысла даже возражать.

«Человек, на долю которого выпало страдание, — думала Рейни, — становится более терпимым по отношению к другим… Мамочка старается выглядеть холодной и строгой, но она очень напугана, и мне нужно быть терпеливой…»

Но вдруг ее терпение лопнуло. Рейни отложила платок и гневно взглянула на мать. Невольно она отметила, что, несмотря на долгую поездку и жаркий день, та выглядит необычайно свежо. Такое впечатление, что мать привезла с собой сам лондонский дух. Казалось, что она вообще не имеет к роду де Шани никакого отношения и в ее жилах нет ни капли французской крови.

— Мамочка, — сказала Рейни, сев на постели, — лучше нам прекратить этот разговор. Разве ты не знаешь, что побудило меня вести себя «столь возмутительным» образом?! Может быть, бабушка не сказала тебе?.. У тебя нет никакого права упрекать меня. Наоборот, это я должна осуждать тебя. Некоторые девушки на всю жизнь отворачиваются от матерей, которые поступили, как ты!

Роза слегка побледнела, но решительно приподняла голову.

— Да, конечно, я согласна с тем, что мы с бабушкой не имели права перехватывать твои письма.

— Это отвратительно, — тихо сказала Рейни.

— Но у нас не было иного выхода, чтобы оградить тебя от этого человека, которого не интересует ничего, кроме денег.

— Ты ничего о нем не знаешь, мама, — возразила Рейни. — Но давай не будем начинать все сначала… Ты поступила ужасно и сама не представляешь, что натворила. Бабушке известно, что я ее простила. Мне бы хотелось простить и тебя, но если ты собираешься сделать мою жизнь невыносимой…

Миссис Оливент встала. Взглянув на себя в зеркало, она поправила воротничок. Только дрожащие пальцы выдавали ее волнение. Единственное, что ее беспокоило, это то, что Клиффорд Калвер явился сюда, их с бабушкой заговор был раскрыт и все усилия разлучить эту парочку оказались тщетны.

Она любила дочь, но не понимала. К сожалению, они обладали совершенно противоположными характерами и темпераментами. Роза всегда горевала, что не произвела на свет девушку, подобную своей племяннице Дженнифер… С Рейни она просто не знала, что делать.

Она чувствовала, что ей нужно немного уступить. Хотя бы самую малость. Поэтому, подойдя к дочери, миссис Оливент заговорила с неожиданной теплотой и искренностью:

— Рейни, дорогая, я обязана извиниться перед тобой за историю с письмами. Признаю свою ошибку. Две старые дуры предали тебя. Но мы были в безвыходном положении. Если бы мы хотя бы на время не оторвали его от тебя, ты бы не поняла, что такое мистер Калвер на самом деле.

Рейни заерзала и отвела взгляд в сторону.

— Ничего, мамочка, — пробормотала она. — Будем считать это недоразумением. Нервы у всех были так натянуты, что бабушка не выдержала и слегла. Теперь мы должны думать только о ней.

Миссис Оливент придвинула стул поближе к кровати и продолжала:

— Ты выглядишь очень усталой, моя бедняжка! Ты столько страдала!

— Я в порядке… Только вот голова раскалывается.

— Не вставай! Я сама принесу тебе ужин. Пусть будет, как раньше — когда ты была маленькой девочкой. Помнишь, как ты капризничала, мы ссорились… Потом ты вытирала слезы, а я делала тебе на ужин что-нибудь вкусненькое?

Взгляд Рейни потеплел. Она видела, что мать изо всех сил старается найти с ней общий язык, и добродушно ответила:

— Конечно, помню. Я ужасно капризничала, но ты всегда была ко мне очень добра. Спасибо тебе, мамочка, но сегодня слишком жаркий день, чтобы валяться в постели. Я спущусь вниз, и мы поужинаем вместе.

— И ты простишь меня за… письма?

— Уже простила.

Миссис Оливент покашляла, вытащила из волос булавку с жемчужиной и, сняв соломенную шляпку, поправила седеющие волосы. На душе ее стало легко. Теперь ее мучило любопытство. Ей хотелось узнать обо всех подробностях происшедшего. Со слов графини она мало что поняла, поскольку старуха едва ворочала языком.

Рейни терпеливо снесла ее подробный допрос.

Мать заметила, что Рейни продолжает говорить об Армане с нежностью и даже виновато. Он такой милый, и Рейни вовсе не хотелось его огорчать. Так она и сказала матери. Но, увы, ведь Клиффорду она первому дала слово. То, что произошло, от них не зависело, и они по-прежнему любят друг друга… Однако Рейни как-то неловко было говорить о Клиффорде. Что-то не сходилось. Пытаясь заглянуть в будущее, Рейни натыкалась лишь на холодную пустоту.

Тогда миссис Оливент пристально посмотрела на дочь и проговорила:

— А ведь я уже разослала объявление о помолвке в «Таймс» и другие газеты… Как ты просила в телеграмме.

Рейни закусила губу.

— Ты поспешила, мамочка…

— Еще бы, ведь мне это было так приятно! Ведь не станешь же ты просить все отменить?

— Я не хочу обручаться сейчас. Все равно с кем… Говорю тебе, мамочка, все происшедшее так потрясло меня, что я сама не своя…

Последние слова дочери миссис Оливент выслушала не без тайного удовольствия. Но выдавать свою радость было бы тактической ошибкой. Она вздохнула.

— Увы, уже, конечно, слишком поздно отменять объявление в газетах… Но потом мы сможем дать опровержение. Может быть, что-нибудь в этом роде: «Свадьба такого-то и такой-то не состоится по причине…»