— Это будут наши дети, Бриджет, и ничьи больше. Не думай так, не говори об этом! Я люблю тебя и не желаю слышать таких разговоров!

Прежде чем Бриджет сказала хоть слово, он взял ее голову в ладони и покрыл горячими, жадными поцелуями глаза, щеки, губы. Казалось, он своей любовью пытается изгнать из нее это безумие. Ричард и Бриджет — такие, какими они были несколько месяцев назад, — исчезли без следа. Она уже не была наивной девушкой, только что приехавшей из Ирландии, а он больше не был единственным и любимым ребенком. Обоим приходилось иметь дело с теми, кем они стали.

Бриджет уперлась руками ему в грудь. Возбуждение, переполнявшее ее сердце, приводило ее в смятение. В исступлении страсти она сейчас хотела его так же горячо, как ждала ответов на свои вопросы. Сможет ли она их получить, не принося в жертву свою любовь? Она приняла решение — наугад.

— Нет, — яростно бормотала она, заставляя себя избегать его страсти. — Нет, Ричард. Ответь же мне, черт возьми! Отвечай!

С огромным усилием она оттолкнула его. Они были в каких-то дюймах друг от друга, их дыхание наполняло старинную комнату, разрывая тишину. Они стояли лицом к лицу. Тихо, осторожно Бриджет задала вопрос, и ее голос вошел, словно нож, в глубочайший, потаенный уголок его сердца.

— Ричард, ты любишь меня из-за наследства твоей бабушки или вопреки ему?

Ричард — красавец, так гармонично чувствующий себя в этом мире, вдруг ссутулился, словно этот мир лег ему на плечи. К его чести, он выдержал ее взгляд. Он пристально посмотрел ей в глаза, их чудесный цвет был теплым, как летний туман и чистым, как ручей.

— Я не знаю, Бриджет. Я стараюсь никогда об этом не думать.

Бриджет шла, опустив голову, пересчитывая камни мостовой и рассматривая каждый камень, прежде чем поставить на него ногу в итальянской легкой туфельке. Она глубоко засунула руки в карманы красного свингера, спрятав подбородок в воротник. Ее нынешнее утро можно было описать одним словом — разочарование, равно как и все прочие дни с самого приезда в Килмартин.

После того как они с отцом выпили чаю с тостами, она приступила к тому, ради чего, собственно, и приехала домой: ей хотелось забыть Ричарда и ту страшную ночь в Сан-Франциско и еще приступить к обновлению ее родного городка. Здесь не было ни Ричарда, который постоянно говорил ей, что делать с деньгами, ни Майкла, который подталкивал ее к легкомыслию. Она хотела забыться в упорной работе. Бриджет Девлин собиралась этим не только завоевать сердца жителей городка, но и справиться со своим собственным сердцем. Единственной проблемой было то, что все шло не по ее плану.

Мэр, польщенный встречей с ней, поскольку слышал о свалившемся на нее счастье от «человека, чей сын часто играет в шахматы с соседом ее отца», был тем не менее страшно занят дойкой своих драгоценных коров. Он вежливо выслушал идеи Бриджет насчет Килмартина, затем сердечно пожал ей руки и распростился с ней.

После обескураживающей встречи с вежливым, занятым мэром, разговор с владельцем магазина, который был еще и местным торговцем недвижимостью, «потому что дома продают, только когда кто-нибудь умирает, и поэтому сложно зарабатывать на жизнь при нынешнем положении дел», — показался просто убийственным. Во всей округе имелось только несколько поместий, похожих на огромную сельскую усадьбу, которую описывала Бриджет. Но они находились очень далеко от городка, и мисс Девлин понимала, что если ее отец, уже немолодой, заболеет, рядом с ним не окажется людей, которые могли бы о нем позаботиться.

Только дружеская беседа с отцом Донованом показалась дельной — на первый взгляд. Сначала казалось, что добрый священник вполне разделяет воодушевление и оптимизм Бриджет. Она сидела в его доме за чашечкой чая и рассказывала ему свою историю.

— Воистину, неисповедимы пути Господни, — сказал он, светло улыбаясь своей посетительнице. Бриджет с надеждой улыбнулась в ответ. Ведь, в конце концов, он был приходским священником и имел вес в городских делах. — Вы счастливая женщина, мисс Девлин. Счастливы ваши родители. Ваша благодетельница вселила вам в душу желание делать добрые дела. И теперь после стольких лет службы у леди ирландского происхождения вы вознаграждены уже в этой жизни! Как чудесно!

— Да, святой отец, — согласилась Бриджет, наклонившись вперед, — ей не терпелось обрисовать ему свои планы насчет городка. — Я надеялась, что вы можете помочь мне в осуществлении желания миссис Килберн. Она хотела, чтобы я что-нибудь сделала в ее честь. Что лучше всего построить в Килмартине?

— О, великолепная идея! Принарядить этот городок! — Отец Донован рассмеялся, и от его смеха чайная чашечка задребезжала на блюдце.

— Да. — Бриджет вздохнула от радости, что хоть кто-то наконец понял. — Но меня некоторое время здесь не было, святой отец, и мне кажется, что сделать нужно так много…

Старый священник глубокомысленно кивнул:

— Именно так. Именно так…

— Я надеялась, что вы могли бы поговорить от моего имени с мэром. Боюсь, я не далеко продвинулась в беседе с ним…

— Церковь, конечно, не мешает покрасить, тут я с вами согласен. Конечно, мне придется разыскать одного из парнишек Кэйрна, чтобы они сделали это, — сейчас они не каждый день работают у отца. Только они умеют как следует класть краску. Вы уже видели церковь, мисс Девлин?

Старый священник буквально вскочил с кресла и провел Бриджет в очаровательную церквушку. Бриджет увидела, что церковь действительно нужно покрасить, она была уверена, что сыновья Кэйрна смогут прекрасно справиться с работой, но это было не то великое дело, которое она себе воображала. Пообещав выписать чек на все, что он скажет, Бриджет приняла признательность священника и распрощалась с ним.

От церкви она направилась по тропинке к городку, недоумевая, почему она никак не может заставить людей понять, какой чудесный дар несет им? Привлеченная звуками песни, Бриджет, не раздумывая, повернула и пошла через улицу прямо к пабу.

Расстегнув пальто, не замечая, что посетители смотрят на нее — одни украдкой, а другие прямо нахально, — она села на жесткий стул и облокотилась на стол. Песня чуть замедлилась, когда певица посмотрела на Бриджет, ее улыбка угасла, но она ни на мгновение не прервала песню. Бриджет ободряюще улыбнулась ей. Она узнала одну из дочек мистера Слейда. Когда Бриджет семь лет назад уезжала отсюда, это была всего лишь игривая девчушка. Теперь она превратилась в черноволосую красавицу с прекрасной фигурой. Певица улыбнулась в ответ, за что Бриджет была ей очень благодарна. В конце концов, ее признали своей.

Почувствовав себя лучше, Бриджет подозвала женщину, стоявшую у стойки бара. Прежде чем ответить Бриджет, она подоткнула одеяльце своего малыша.

— Доброе утро, — весело сказала Бриджет. К ней снова вернулось хорошее настроение. — У вас сегодня какой-то особенный день?

Женщина внимательно посмотрела Бриджет прямо в лицо, почти с вызовом. Улыбка Бриджет потускнела, между ними повисла напряженная тишина, привлекшая интерес остальных посетителей паба. Даже девушка, певшая песню, замолчала, выжидая, что будет дальше.

— Мы знакомы? — спросила Бриджет, недоумевая, чем она могла обидеть эту женщину.

— Да уж конечно, мисс Бриджет, — сказала женщина, и в ее голосе Бриджет услышала знакомые нотки. Это была одна из ее старых подруг, но Бриджет все никак не могла связать ее лицо с каким-нибудь именем, и потому женщина напомнила ей: — Разве мы не ходили вместе в школу до того, как вы уехали в Дублин учиться на сиделку? Затем, кажется, в Америку, так ведь? И теперь вы, скажу я вам, скорее американка, чем ирландка, раз не помните друзей.

Бриджет присмотрелась внимательнее. Не верилось, что эта женщина, с туго забранными назад с обветренного лица волосами — ее ровесница. Но было что-то знакомое в разрезе ее глаз. Если бы еще сбросить фунтов двадцать…

— Господь милосердный! — выдохнула Бриджет. Улыбка снова вспыхнула на ее лице. — Мин? Это действительно ты? Как же я рада тебя видеть!