— Бриджет Девлин, что, черт возьми, происходит?

Ричард сгреб в сторону образцы красок, каталоги, закатал рукава свободного хлопчатобумажного джемпера и, поднявшись с пола, сел на низенькую кожаную софу прямо перед ней.

— Ничего. Ровным счетом ничего. — Бриджет отмахнулась от его вопроса и снова повернулась к окну.

Она не могла сказать ему, что именно здесь не так, не показавшись при этом глупой. Ричард ведь так хорошо умел говорить — она поняла это, когда они в офисе встречались с банкиром. Она услышала, как скрипнула кушетка, и поняла, что он идет к ней. Через мгновение его руки легли ей на плечи, он потянул ее назад, к себе. Она невольно воспротивилась. Ричард замер. Впервые с тех пор, как они были вместе, прикосновения, взгляда, слова оказалось недостаточно, чтобы перебросить мостик через разделяющую их пропасть. Бриджет подумала, что у нее сердце разорвется, ей захотелось, чтобы Ричард попросту схватил ее, страстно поцеловал и тряс до тех пор, пока не исчезнут все ее сомнения и злость. Вместо этого он провел ладонями по ее рукам, подождал, не поддастся ли она, но она не обернулась к нему, и он вернулся и бросился на софу.

— Ладно. Почему бы не поговорить просто так? Что я сказал? Что я сделал или чего не сделал, чем заслужил такой холодный прием?

— Во имя всех святых, Ричард, это вовсе не холодный прием. Разве я не научилась держать рог на замке, когда ты говоришь о том, что надо что-то решить? Разве я не понимаю, что ты предпочитаешь решать сам? Тогда зачем утруждать себя и спрашивать мое мнение?

— Бриджет, это не так. С чего это взбрело тебе в голову?

Ричард ошарашенно смотрел на ее спину, желая, чтобы она тотчас повернулась к нему и увидела, как он поражен ее обвинениями.

— Это так, Ричард, — устало повторила она, по-прежнему глядя в окно.

— Извини, — спокойно сказал он, — но разве мы не провели целый вечер, рассматривая различные варианты обстановки для нашего дома? Если бы мне было не интересно твое мнение, если бы я не думал, что ты собираешься постоянно здесь жить, то, по-твоему, стал бы я тебя спрашивать?

Бриджет повернулась к нему, сцепив за спиной руки и прислонившись к стеклу. Ее черное шелковое платье сливалось с темнотой ночи, и в раме ночного окна лицо ее казалось изящной голограммой — с белой кожей, с изумрудными глазами и рыже-каштановыми волосами.

— На самом деле тебя не интересует мое мнение. Ты продолжаешь делать, что хочешь. Как в банке сегодня утром. Как ты отказался от плана дома для моего отца, как ты не хотел иметь в своем доме картины Дженнифер. Ты даже не слушаешь, когда я пытаюсь что-нибудь тебе объяснить.

— О… — Ричард откинул голову, прикрыл глаза, как будто правда внезапно обрушилась на него. — Понимаю. Разве мы не вместе обсуждали обстановку дома? Или не вместе решали, как мы будем жить? Или не говорили о том, как сильно любим друг друга? Это же куда важнее.

— Думаю, да. Но разве мы сейчас говорим не о моих деньгах? Мне кажется, что мы всегда говорим о них. — Она не думала, что у нее вырвется такое. На самом деле, Бриджет до настоящего момента не была уверена, что ее заботило именно собственническое отношение Ричарда к ее состоянию.

— Мы говорим о завещании моей бабушки, — напомнил ей Ричард.

— О моих деньгах, — настаивала Бриджет.

— Хорошо. О твоих деньгах, — уступил Ричард. — И, если ты помнишь, ты просила меня дать тебе совет насчет того, как лучше всего распорядиться, когда дело дойдет до твоих денег. Не помню, чтобы я заставлял тебя принимать мои взгляды на это.

— Конечно, нет. Ты просто никогда не слушаешь меня. Я чувствую себя дурой перед человеком, который контролирует эти деньги, — оправдывалась Бриджет, протягивая вперед руки. Она не желала спорить, она просто хотела, чтобы он понял.

— Да не выставляю я тебя дурой, — фыркнул Ричард, не желая даже допускать мысли о том, что в ее словах могла быть правда. — И, конечно, я слушаю тебя. Я слушал тебя каждый раз, когда ты говорила, что хочешь построить в Килмартине школу, заново заасфальтировать дорогу, построить загородное поместье для своего отца или предложить священнику деньги на новую церковь. Я все это выслушивал, Бриджет, и никогда не пренебрегал твоим мнением.

— Нет, ты очень ясно давал мне понять, что я полная идиотка, — выпалила она, не в силах больше оставаться кроткой.

— Извини, — отрезал он в ответ. — Я объяснял тебе, почему было бы лучше реинвестировать деньги, которые уже стали ликвидны. Мы решили, что четверть этих денег уйдет на фонд помощи, десятая часть на рискованные операции по закупкам и остальное вложить в твердые акции, которые дадут тебе внушительный доход и позволят продолжать делать пожертвования для Килмартина, чтобы осуществлять там долговременные проекты.

— Да послушай же, что ты говоришь! — возопила Бриджет. — Ты разговариваешь со мной, как с ребенком! Словно подсовываешь мне тряпичную куклу вместо дорогой с фарфоровой головкой! Ричард, я не дитя. Я знаю разницу между вложением денег и тратой их. Твоя бабушка хотела, чтобы я с помощью этих денег сделала лучше не только свою жизнь, но и жизнь других ирландцев. Не в будущем, а сейчас!

Бриджет, говоря, пересекла комнату и опустилась на колени перед Ричардом. Он, с нахмуренными бровями, был сейчас так красив. Бриджет не думала, кто сейчас больше заботит его — она или он сам. И, глядя на него, Бриджет поняла, как сильно они оба изменились. Прошло мгновение, прежде чем она осознала, что Ричард играет прядью ее волос.

— Мне нравится твоя новая стрижка, — прошептал он. — Я говорил тебе?

Бриджет кивнула, но потом напомнила:

— Мы говорим не о моих волосах.

— Знаю. Мы говорим о богатстве и о том, что любовь к тебе сделала меня богатым.

— Перестань! — Она перехватила его руку, почти отталкивая ее, хотя ей хотелось поднести его ладонь к губам и поцеловать. — Перестань, — вновь прошептала она.

Ричард вскочил так резко, что она, отшатнувшись, села на пятки.

— Я не знаю, что делать, Бриджет. Ты говоришь, что тебе нужна моя помощь, но ты не хочешь следовать моим советам. Ты говоришь, что тебе нужна моя любовь, но ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе. Чего ты хочешь?

Она вмиг вскочила на ноги, протянула к нему руки. Касаясь его, она попыталась одной только силой своей воли заставить его не просто слушать, но понять ее.

— Мне все это нужно. Ты нужен мне даже больше, чем можешь представить. Я люблю тебя сильнее, чем кто-либо другой мог бы тебя любить. Одна только мысль, что тебя может не быть ночью рядом со мной, заставляет меня плакать. Но, Ричард, я не потерплю, чтобы ты использовал меня. А мне кажется, что ты именно так и поступаешь. Ты говоришь всем этим людям, что делать с моими деньгами, в то время как я хочу — да и твоя бабушка хотела — использовать их совсем по-другому, что бы ты ни думал. Я не стану пускать их на ветер. Я не стану ограничивать себя и жить по-нищенски, пока буду отстраивать Килмартин так, чтобы этим городком можно было гордиться. Я только хочу иметь возможность сделать то, чего хотела твоя бабушка, и я хочу сделать это сейчас. Твоя мать в конце концов это поняла. Почему же ты так мне в этом мешаешь?

— Потому, что с наследством не принято так поступать. Оно предназначено для того, чтобы увеличивать его, чтобы потом можно было его передать.

— Нашим детям? — требовательно спросила она, зная, что сейчас она ставит ему ловушку, но ничего не могла с собой поделать.

— Да, — сразу же ответил он.

— А если мы не поженимся? — с вызовом сказала Бриджет. Сердце ее похолодело, пока она ждала ответа. Она припомнила, как Майкл обвинял Ричарда в ревности.

— Но ведь мы поженимся, — осторожно ответил он.

— А если нет? — настаивала она. Ее сливочно-белая кожа побледнела как снег. — Был бы ты столь же заботлив, если бы мои наследники были не твоей крови?

Лицо Ричарда вспыхнуло, он сжал кулаки. Бриджет ощутила его гнев — или боль? В следующий момент он бросился к ней. Стиснул ее в объятиях, прижав к себе, зарылся лицом в ее роскошные волосы. Он, не переставая, шептал ей: