— Солонцов, как у тебя дела?

Ответа не последовало, лишь отбрехнулся короткой очередью один из горцев, засевший в придорожных кустах. Капитан пошарил рукой вокруг в поисках планшетки, которая перед началом боя висела у него на боку. Ее не оказалось, из всех вещей остался лишь походный казачий нож, засунутый за поясной ремень, с которым он, потомок терских казаков, никогда не расставался. Он опять напряг горло в надежде докричаться до сослуживца:

— Солонцов, что там у тебя случилось?

И снова тишина сомкнулась над головой плотными морскими водами, не отозвался даже боевик в кустах. Наверное он был или тяжело раненным, или берег патроны для стремительного броска. Звуки боя в начале ущелья стали отдаляться, из этого можно было сделать заключение, что разведчикам приходится туго, они не сумели дать достойный бой и теперь сами убегали от погони. Капитан прикинул расстояние до следующего укрытия, в котором должны были находиться его подчиненные, их с ним разделяла стена деревьев и кустарника. Оставлять пригретое место не хотелось, обстановка могла измениться в любую минуту и тогда каждая огневая точка становилась самой главной. Но и сидеть в неведении тоже не имело смысла, бой закончился и нужно было принимать какое-то решение. То ли уходить на базу, то ли браться за уничтожение довольно большой группы горцев у входа в ущелье, отколовшейся от целой армии. Как назло рация вместе с радистом была уничтожена, а пользоваться мобильной связью было нежелательно. Об этом предупреждал Серега, так нелепо погибший. На гребне напротив снова показались вертлявые тени, они продвигались короткими перебежками, намереваясь охватить участок склона со всех сторон. Капитан прильнул щекой к прикладу пулемета и взял на их на мушку. Он не успел сделать ни одного выстрела, потому что взрывы загремели по всей площади горы напротив. Словно кто-то невидимый подал команду и несколько ракетных комплексов одновременно ударили по укрытиям, в которых прятались пехотинцы. Так это было неожиданно, что в голове невольно мелькнула мысль о приборах ночного видения у боевиков. Через минуту ракеты пошли вспахивать землю вокруг самого капитана. Взрывы от них густо чередовались огнем из минометов и гранатометов. Стало ясно, что полученная Серегой информация была не до конца проверенной. Может быть вторая армия абреков, решившая обойти холм другой дорогой, услышала звуки боя, изменила направление и подтянулась прямо сюда. И теперь свежие их силы мстили за погибших соплеменников, стараясь не оставить камня на камне.

Обстрел продолжался всего минут двадцать, этого короткого времени хватило на то, чтобы познакомиться с вечностью. Капитан свернулся калачиком на дне свежей воронки, он пережидал налет, понимая, что сделать сейчас ничего не сможет. В силу вступил закон, о котором знали только те, кто служил в морской пехоте, и звучал он коротко — каждый за себя. Приучали к нему еще с учебок, заставляя курсантов спрыгивать с полной выкладкой за борт шлюпок в ледяную воду и добираться до берега самостоятельно. Или во время десанта по тылам врага в одиночку бороться с опасностями, переходя на подножный корм и добывая боеприпасы дерзкими налетами. Но эти мужские забавы остались в прошлом, хотя одна из них до сих пор заставляла растягиваться рот в улыбке. Командир десантного отряда оторвал голову от земли и прислушался к шуму боя, обстрел затихал, хотя взрывы мин и гранат продолжали рвать воздух на портянки. И все-таки он не отказал себе в удовольствии заново пережить тот случай, от которого адреналина тогда привалило полные штаны.

Это было на Балтике, недалеко от Балтийска со стенкой для эскадры военных кораблей и с частями морской пехоты вокруг, хотя отцы-командиры войск береговой охраны вместе со штабом находились в Калининграде. Учебку устроили на корабле, отслужившем свой срок, его отбуксировали от берега километра на полтора и закрепили на якорях. Каждое утро курсанты выбегали на палубу и делали зарядку, переходящую в отработку приемов рукопашного боя. Прошло уже четыре месяца интенсивных занятий с прыжками с парашютом на материковом полигоне. Наступил конец сентября, вода в море стала ледяной, это сказывалось влияние близких северных водоемов. Все было привычным, изредка среди ночи раздавался квакающий сигнал тревоги с не менее противным миганием красных плафонов на переборках. Молодые морпехи наскоро натягивали на себя форменки, наворачивали портянки и ныряли в короткие сапоги с раструбами, чтобы в воде от них легче было избавиться. Как и от брюк, расширявшихся книзу. Они выбегали на палубу и принимались за отточку специальных упражнений. И снова все повторялось по кругу. А в тот раз будущий капитан, набросив на тельник форменку и скользнув в штаны с сапогами, почему-то подумал, что сигнал тревоги прозвучал в самый сладкий час, когда снятся одни девушки, красивые и доступные. Продвигаясь к выходу из кубрика, он как-то отвлеченно заметил, что сослуживцы не выскакивают за дверью на палубу и не стучат по ней каблуками сапог, а словно сигают в пропасть. Но рассуждать было не положено, иначе мичман, огромный детина больше двух метров ростом и с кулаками, похожими на пудовые гири, мог нечаянно влепить подзатыльник. Курсант подбежал к двери и переступил порог по привычке — делай как все. Почувствовал вдруг, что летит вниз и зацепиться абсолютно не за что. И как при прыжках с парашютом, которых к тому времени у него набралось два, он подтянул ноги под себя и пошарил правой рукой по левой стороне груди, где должно было находиться кольцо. Его не оказалось, сразу вспомнились слова того же мичмана, призывавшего за отсутствием кольца дергать за член. Но здесь было не до смеха, курсант увидел, что летит прямо в море, вода уже кишела от товарищей, ошалевших от новой причуды отцов-командиров. Он погрузился в ледяную воду и заработал руками и ногами как обыкновенная собака, в силу закона — каждый за себя. Когда вынырнул без сапог и без брюк, оставленных в глубине, увидел метрах в двухстах шлюп с курсантами на веслах. Возле борта стоял мичман и, приставив к губам древний рупор, подавал команды:

— Ко мне, салажня! Куда прыснули к берегу, там только каботажные посудины ходят. И те дырявые. Сюда, мальки мелководные, кто причалит к шлюпу без обмундирования, того ждет наказание. Самое плевое — через гальюн и камбуз!..

И все курсанты, словно пойманные в сети, рванули к шлюпу, проклиная и мичмана-живодера, и собачий холод, сковывающий тело и тянущий их на дно. Позже выяснилось, что за ночь весь борт вместе с частью палубы был подтянут гидравликой под днище корабля. Сон у салаг был крепкий, никто не шелохнулся, когда проводилась эта операция.

Капитан прислушался, показалось, что обстрел закончился. Он поднял голову и, стряхнув с себя каменное крошево с ветками, посмотрел на гребень напротив. Там никто больше не бегал. Тогда он развернулся и уперся взглядом перед собой. Месяц продолжал поливать бледновато-синим светом склон горы, поросший деревьями и кустарником. Не хватало только ведьмы на метле, несущейся по звездному небу, да оравы нечисти за ней, остального имелось в достатке. И вдруг к неподвижным теням прибавились живые, они вихлялись между стволами, упорно продвигаясь к воронке, занятой офицером. Он нашарил сбоку себя автомат и оттянул затвор, в подствольнике торчала граната, неиспользованная во время боя. В этот момент тени выскочили на участок склона без леса, офицер без раздумий нажал на спуск. Своих в этом месте не должно было быть, они рассредоточились по огневым точкам вдоль всего ущелья. АКС заработал как часы, несмотря на то, что его выдернули из земли, в магазине было полно патронов. Несколько теней сломались пополам и рухнули как подкошенные, остальные прыснули тараканами в разные стороны, пытаясь найти какое-либо укрытие. Капитан был уверен, что как только противник окопается, он сразу откроет огонь на поражение, потому что засек место, откуда в него стреляли. Он перекинул автомат за спину и подхватил ручной пулемет с запасным к нему диском. Перевалившись за край воронки, покатился вниз по склону, надо было найти новый схрон и для себя. Через несколько кувырков он ощутил его всем телом, укрытием оказался пень с корнями, выпершимися из земли. Панкрат отстегнул от пояса парочку эргэдэшек и положил их под правую руку, две гранаты эф один, которые были помощнее, оставил на крайний случай. Затем выдвинул ножки у пулемета, рядом примостил запасной диск и приник к прицельной раме. Ждать пришлось недолго, скоро одна из теней приподнялась над землей и выстрелила из подствольника в то место, где он только что был. Осколки от гранаты просвистели мимо пня, срубив по пути несколько веток с дерева. Капитан подождал, пока тень сделает еще один выстрел, к ней присоединились несколько таких-же бесплотных призраков. С каждой минутой эта нечисть наглела, вскоре целая группа чертей короткими перебежками заскакала к воронке. И когда они добрались до нее и выпрямились во весь рост, морпех застрочил из Дегтярева. Не мягко и плавно, как поливают огнем из пулемета Калашникова, а отрывисто и тяжело, без надежды на пощаду. Никто не сумел уйти от крупнокалиберных пуль, которых в магазине оставалось еще в достатке. Отстрелявшись, командир десанта поставил оружие на предохранитель, забрал гранаты с диском и снова закувыркался по склону, стараясь держать направление к следующему месту, где должны были находиться его подчиненные. Он продрался к ним сквозь заросли колючих кустов и в тревоге застыл на месте. Все трое морпехов раскидались по земле в нелепых позах, зажав в руках оружие. Вокруг не было никаких следов от прямого попадания ракеты или мины, зато ветви кустов словно кто-то срезал под самый корень, они белели своей основой, напоминая ребра мелкого животного с содранной с него шкурой. Судя по их наклону, можно было с уверенностью сказать, что по бойцам стреляли не спереди, а сзади, когда они ни о чем не подозревали. Капитан осмотрелся, он не мог вспомнить, чтобы кто-то стрелял с этой стороны горы. А может он во время обработки склона минами и ракетами пропустил момент, когда в ход пустили стрелковое оружие. Но данный факт обозначал лишь одно, что боевики быстро сориентировались и зашли в тыл десантной группе. И уже не имело значения, к какой из армий они принадлежали — к первой, разгромленной морпехами, или ко второй, пришедшей им на выручку. Главным стало то, что вокруг притаилась опасность, она подстерегала везде, за любыми зарослями, за каждым стволом. Капитан прислушался к шумам леса и к звукам боя у входа в ущелье, отодвигавшимся все дальше. Изредка на обеих склонах раздавались взрывы, но теперь они не казались хаотичными, а были целенаправленными, подтверждая догадку о наличии у боевиков приборов ночного видения. Офицер забрал у десантников документы и приготовился к новому рывку. Как только очередной врыв раздался поблизости, он вскочил на ноги и рванулся через лес к следующему схрону. Он едва успел запрыгнуть в рытвину, над головой пронеслась свора раскаленных пуль. Значит, его видели и следили за его передвижениями. На второй точке открылась та же картина, что и на первой, двое пехотинцев остались лежать возле пулемета Дегтярева, третий сумел отползти лишь на несколько метров. В руке он намертво зажал гранату эф один с выдернутой чекой, это еще раз доказывало, что противника он видел прямо перед собой.