Его величество вместе с Анной Болейн находились на королевской барке. Екатерине Арагонской было запрещено появляться в Гринвиче на майские праздники. Бедняжку вместе с несколькими фрейлинами отослали в ее любимый дом в Вудстоке. С ее отсутствием общая атмосфера мгновенно изменилась к лучшему. Даже Филиппа облегченно вздохнула: на этот раз ей не пришлось принимать ничью сторону. С каждым днем становилось все труднее не замечать ужасного разлада между королевской четой. Графиня Уиттон втайне соглашалась с дядюшкой: королеве предложили прекрасный и достойный выход, при котором за ее дочерью сохранялись все права. Филиппа не понимала, почему та не соглашается. Но Екатерина Арагонская была другом Розамунды, и сама Филиппа когда-то ей служила. Между ее семьей и королевой всегда были отношения, основанные на любви и верности.

— Это и есть дворец? — спросила Элизабет, вернув старшую сестру к действительности.

— Да, — кивнула Филиппа. — Правда, он красив? Адом дядюшки Томаса совсем рядом. В саду есть калитка, ведущая в королевские сады. Тебе часто придется ею пользоваться. Завтра Майский день, любимый праздник короля, он продлится до ночи. И это лишь начало праздничного месяца! Если мы хотим участвовать во всех развлечениях, нужно лечь спать пораньше.

Их барка повернула к берегу, к каменной пристани, принадлежащей дому лорда Кембриджа. Слуги помогли им выйти. Элизабет остановилась в саду, чтобы рассмотреть статую молодой девушки и непонятного создания: полумужчины-полукозла. Создание крепко прижимало к груди девушку, очевидно, поймав ее на бегу. Одна рука накрывала круглую каменную грудь. Длинный мужской член прятался в складках одеяния девушки. На лице выражение похоти. Рот девушки широко раскрыт в крике.

Элизабет вскинула брови и повернулась к Томасу:

— Здешние статуи очень отличаются от тех, что стоят в саду твоего лондонского дома, дядюшка.

— И они абсолютно непристойны, — чопорно изрекла Филиппа.

— И ты так считаешь, Элизабет? — спросил Томас, зная, что услышит умный ответ, и наслаждаясь возмущением Филиппы.

— Статуи в твоем городском саду пассивны в отличие от этих, — усмехнулась Элизабет. — И знаешь, Филиппа, меня это не шокирует, потому что хотя я еще не замужем, все же управляю большим поместьем и всякого навидалась. Можно сказать, что я фермерша. Иногда я наталкивалась и на людей в подобных ситуациях. Думаю, лучше знать, чего ожидать от брака, чем сталкиваться потом с неприятными сюрпризами.

— Элизабет! Ты называешь себя фермершей? Ты наследница Фрайарсгейта, огромного северного поместья! — воскликнула Филиппа.

Томас поперхнулся смехом.

— Прости за правду, сестрица. Впредь я попытаюсь быть более сдержанной. Но не хочу _;чтобы мой будущий муж поверил, будто я стану сидеть в доме и ткать, любуясь играющими у моих ног детьми.

— Дядя! Урезонь ее! — взмолилась Филиппа.

— А Криспин собирается присоединиться к нам, дорогая девочка? — спросил Томас, перерывая их спор.

— Не знаю. Ответственность за Брайарвуд тяжким грузом лежит на его плечах. Если все, что намеревался сделать муж, будет сделано вовремя, возможно, он и приедет в середине месяца. Брак, Элизабет, — это партнерство. Криспин достойно выполняет свою часть обязанностей, поэтому я могу подолгу жить при дворе, чтобы обеспечить будущее своим детям. Тебе нужно знать, что жизнь графини Уиттон не состоит из сплошных праздников и развлечений. Господь создал брак, чтобы муж и жена служили общей цели, — заключила Филиппа.

— Я нахожу твои наставления крайне интересными, сестрица, — медоточиво произнесла Элизабет.

— Я всего лишь желаю тебе счастья! — воскликнула Филиппа, обнимая сестру. — Я так счастлива с мужем! В точности как Бэнон со своим Невиллом. И я хочу, чтобы ты тоже познала такое счастье.

— Ты очень добра, сестрица. Ты приехала ко двору, чтобы помочь мне. И я очень это ценю. Но если бы не необходимость в наследнике, думаю, я была бы счастлива и без мужа.

— Девушка говорит о таком!.. — просто вознегодовала Филиппа. — И все потому, что ты боишься потерять власть над Фрайарсгейтом.

— Я ее не потеряю, — спокойно ответила Элизабет. — Тот, кто женится на мне, должен знать, что я наследница Фрайарсгейта и, хотя с удовольствием приму помощь мужа, все же останусь владелицей поместья.

— Мы никогда не найдем для нее супруга! — едва не заплакала Филиппа. — Какой мужчина благородного рождения примирится с подобной женой?!

— Не знаю, — вздохнул лорд Кембридж, лукаво подмигнув Элизабет. — Но завтра пойдем во дворец и начнем это выяснять. В Майский день случаются разные чудеса.

— Может, в этом я похожа на тебя, дядюшка. И мне не суждено найти мужа, — заметила Элизабет.

Шокированная Филиппа была готова упасть в обморок.

— Нет, дорогая моя, — покачал головой Томас. — Не думаю, что ты на меня похожа. Где-то в этом мире найдется мужчина, который полюбит тебя, смирится с твоей гордостью и позволит тебе править своим маленьким королевством. Если мы не сможем найти его при дворе, значит, отыщем где-то еще. Филиппа, дорогая, не отчаивайся. Все будет хорошо. Разве я не тот, кто сотворил волшебство для Розамунды и двух ее дочерей?

Он обнял молодых женщин и прижал к себе.

— Пойдемте, дорогие. Надо решить, что мы наденем завтра. Нужно же ослепить всех придворных!

Флинн Стюарт оглядел газоны Гринвичского дворца. Сегодня, в Майский день, погода выдалась идеальная. Солнце блестело на шелковистой ленте реки. На лугу было воздвигнуто майское дерево, вокруг которого танцевали хорошенькие девушки. Ярко одетые музыканты наигрывали веселую мелодию. Кое-кого из танцующих Флинн даже узнал.

Король расхаживал среди гостей. Он был одет в костюм любимого Тюдорами зеленого цвета. Рядом шла мистрис Болейн, ее лицо чем-то напоминало изящную кошачью мордочку. На ней тоже было зеленое платье. Густые черные волосы раскинулись по спине. Венок из цветов украшал головку.

Сегодня, в свой любимый праздник, Генрих Тюдор был в прекрасном настроении.

Флинн Стюарт, не будучи дипломатом, все же находился при английском дворе по просьбе своего единокровного брата, короля Якова V Шотландского. Официальной его обязанностью было доставлять послания от короля Генриха к его племяннику в Шотландии. Неофициальной — быть глазами и ушами Якова. Тот не доверял Тюдорам, включая собственную мать, которая теперь была замужем вот уже в третий раз, за Генри Стюартом, лордом Метвеном. А вот Флинну Стюарту Яков V Шотландский доверял, поскольку они были не только единокровными братьями, но Флинн не раз доказывал свою преданность дому его покойного отца, хотя многие находили это странным. Все знали, что Флинн — сын покойного короля, но Яков IV так и не признал его, хотя официально настоял, чтобы мальчик носил его имя.

— Флинн, взгляни-ка туда, — пробормотал его друг Рис Джонс.

— Красавица, ничего не скажешь, — согласился Флинн. — Кто она?

— Не знаю. Никогда раньше не видел. Но с ней графиня Уиттон. Ее я знаю. Пойдем. Она нас представит.

— Откуда ты знаешь графиню Уиттон? — спросил Флинн.

— Мы дальние родственники, — пояснил Рис. — Ее отец был валлийцем. Его брат был моим дедушкой с материнской стороны. Она прелестная женщина, но немного чопорна.

— Иными словами, ты задумал обольщение, — усмехнулся шотландец.

— Филиппа Сен-Клер не из тех женщин, которых обольщают. Она — сторонница королевы. Нет, мне нравятся ее честность, ум и порядочность. А теперь, если мы хотим познакомиться с ее очаровательной спутницей, лучше поспешить, поскольку новая кровь всегда привлекает внимание придворных джентльменов.

Мужчины направились к тому месту, где стояли Филиппа, Элизабет и Томас.

— Кузина! — обратился к Филиппе Рис, улыбаясь и показывая необычайно белые ровные зубы. — Как поживаешь, и кто эта милая девушка?

Филиппа протянула руку для поцелуя.

— Рис, как приятно тебя видеть! Это моя младшая сестра, мистрис Элизабет Мередит. Приехала ко двору вместе с нашим дядей, лордом Кембриджем, о котором я тебе много рассказывала. Она тоже твоя родственница.