И словно ощутив его восхищение, мистрис Анна повернулась и встретилась с ним взглядом. Внимательно оглядев Томаса, она что-то шепнула одному из своих спутников и снова посмотрела на него.

— Мне сказали, что вы — лорд Кембридж?

— Так оно и есть, — с поклоном ответил Томас.

— Я слышала, что никто из придворных не одевается так модно, как вы, милорд. Как это получается, если вы живете на севере?

— Я счел бы неприличным появиться при дворе в ином виде, мадам. Правду сказать, тот костюм, что на мне, не вполне соответствует торжественности случая, но мастер Олторп еще не дошил мой новый гардероб. Я собирался приехать ко двору, только когда он переберется в Гринвич, но не смог устоять перед искушением приветствовать моего короля. Я привёз с собой младшую дочь моей кузины.

— Собираетесь купить для нее мужа? — дерзко бросила Анна. — Здесь немало таких, которые будут счастливы найти богатую жену.

— Но Элизабет ищет не просто мужа, а такого, который поймет ее страсть к поместью Фрайарсгейт. Такого, кто согласится жить с ней на севере.

— Ну, это значительно сужает границы поисков, — вмешался сэр Томас Уайатт, родственник Анны. — Как по-твоему, кузина? Мы знаем такого парня?

Анна, проигнорировав его, сказала:

— Надеюсь, мистрис Элизабет понравится при дворе. Здесь всегда так интересно.

— А ваше присутствие делает его еще более интересным! — выпалил Томас Болтон, к собственному удивлению, и, поклонившись, отошел.

Какой бес подтолкнул его? Почему он сказал это? А может, некий инстинкт предупредил его, что эта хрупкая девушка в один прекрасный день станет силой, с которой придется считаться?

Покачав головой, он поспешил к барке. Нужно плыть домой и хорошенько все обдумать.

Он нашел Элизабет в своем саду, на берегу реки.

— Дорогая, ты хорошо отдохнула? И где твоя сестра? Я только что вернулся из Ричмонда, где засвидетельствовал свое почтение его величеству и даже побеседовал с мистрис Болейн. Должен сказать, она весьма необычная женщина. Однако я не навестил королеву. Еще не понял до конца, что происходит, но слышал, что бедняжка в немилости у мужа и совершенно забыта всеми, кроме самых старых и преданных друзей.

— Я рада, дядюшка, что ты не зря потратил сегодняшний день. Чем раньше мы вернемся домой, тем счастливее я буду, — ответила племянница.

— Вы с Филиппой опять поссорились? — догадался Томас.

Элизабет глубоко вздохнула.

— Я не отвечала на ее нападки, дядюшка, хотя мне это нелегко далось. Понимаю, моя сестра любит придворную жизнь. А сама я не могу жить без Фрайарсгейта. Почему она не хочет этого понять? Целый день я слушала, как она превозносит здешнее общество и смеется над моим замшелым воспитанием в холодном северном климате.

— Ты права, дорогая, что не стала ей возражать. Она только рассердилась бы и затеяла очередной спор. Понимаю, ты любишь свой дом, но мы приехали сюда с одной целью: найти тебе мужа, который полюбил бы Фрайарсгейт и тебя тоже. Если нам это не удастся, мы снова вернемся на север. А пока что будем наслаждаться праздником. Для поездки ко двору нет лучшего месяца, чем май, если не считать декабря.

— Верю тебе на слово, — безучастно обронила Элизабет.

— Мне понравилась Болейн, — продолжал он, пытаясь заинтриговать ее, ибо Элизабет любила все, над чем можно было поломать голову.

— Почему? — вскинула брови девушка. — Филиппа утверждает, что она ничем не лучше старшей сестры, шлюхи, родившей ребенка от короля.

— Думаю, Филиппа слишком предана королеве Екатерине, — вздохнул Томас. — А теперь она ни в коем случае не должна показывать этого, если не хочет испортить карьеру сыновьям. Она мечтает, чтобы все вернулось на круги своя. Но время не стоит на месте. Филиппе придется примириться с происходящим, и она прежде всего должна быть предана королю. Ее сын служит дяде Анны Болейн. Сама же Анна умна и весьма элегантна, и ее вряд ли можно назвать кокеткой или распутницей.

— Но у короля есть жена, — напомнила Элизабет.

— И нет наследника мужского пола. А теперь эта жена состарилась и больше не способна иметь детей.

— А что плохого, если Англией станет править женщина? — вскинулась Элизабет. — Разве Англия не просто очень большое поместье? А я прекрасно управляю Фрайарсгейтом. Разве не так?

— Последняя женщина, претендующая на корону Англии, ввергла страну в многолетнюю гражданскую войну. Королева должна иметь мужа. А супруг принцессы Марии будет родом либо из Франции, либо из Испании. Скорее всего последнее. Екатерина, имей она в этом деле право голоса, обязательно выберет Испанию. Даже если корону унаследует женщина, править будет ее муж. И тогда английским престолом завладеет чужеземец. Пусть лучше принцесса Мария станет королевой Франции либо Испании, а ее брат будет править Англией. Но королева Екатерина не может дать королю сына. И вообще никакого ребенка. Не знаю, слышала ли ты, что вчера говорила твоя сестра, но у проблемы есть вполне разумное решение. К несчастью, королева Екатерина не желает его принимать. И я считаю, что это крайне неосмотрительно с ее стороны.

— Я сначала слушала, но потом задремала, — призналась Элизабет. — Для королевы все это, должно быть, нелегко. Филиппа говорит, что она любит мужа и ежедневно за него молится.

— Да, Екатерина очень благочестива, — согласился Томас. — Но если она действительно любит Генриха Тюдора, значит, желает ему добра и рано или поздно отступится. Однако Екатерина Арагонская очень горда. И несмотря на благочестие, сердита на мужа и хочет, наказать его за пренебрежение ею. А если так, то разве есть лучший способ, чем отказать ему в разводе, чтобы именно ее дочь когда-нибудь унаследовала трон, а не сын другой женщины?

— Я не думала, что любовь может быть так жестока! — воскликнула Элизабет и, быстро сменив тему, добавила: — Дядюшка, здесь полно цветов, а ведь у нас дома едва начали распускаться листья! И столько красивых статуй!

Ее глаза лукаво блеснули.

— Итальянский мрамор, — пояснил он. — Я велел привезти их много лет назад. Но в садах Гринвича ты найдешь как мужские, так и женские фигуры.

— А когда мы поедем в Гринвич, дядюшка?

— Через два дня, дорогая. Поплывем по реке в королевской процессии. Завтра я пошлю Уилла открыть тамошний дом. Пусть возьмет слуг, а уж они все приберут и проветрят. Тебе понравится Гринвич, дорогая, а мой дом стоит рядом с дворцом. Ты не представляешь, какие суммы мне за него предлагали, но я отказался. С радостью сдаю его, когда он не нужен мне самому, однако сохраню его и когда-нибудь отдам Филиппе, как и этот. Мы с Бэнон все обсудили. Дома ей не нужны, зато они много означают для графини Уигтон и се семьи.

— Ты так щедр к нам, дядюшка, — вырвалось у Элизабет.

— Я бы и к тебе был щедр, но, похоже, ничего не могу тебе дать, кроме нескольких безделушек и визита ко двору. Твои сестры все унаследуют после меня, потому что они этого хотят. А ты же ничего не хочешь, кроме как владеть своим любимым Фрайарсгейтом. И меня расстраивает, что я ничем не могу быть тебе полезен.

— В таком случае дай мне то, что я хочу, — неожиданно сказала Элизабет.

— Что же это? — с любопытством спросил Томас.

— Я прошу об одолжении. Придет время, когда я захочу чего-то такого, что вызовет неодобрение всех окружающих. Не спрашивай, что именно, ибо я пока. ещене знаю сама. Но если это время настанет, обещай, что будешь на моей стороне.

Просьба показалась ему странной. Чем может рассудительная девушка вроде Элизабет вызвать неодобрение окружающих?

Но Томас мужественно кивнул.

— Даю слово, — поклялся он. — Если тебе когда-нибудь понадобится моя поддержка, ты получишь ее независимо от моего истинного мнения.

— Спасибо, дядюшка, — прошептала Элизабет.

Два дня спустя, тридцатого апреля, двор выехал из Ричмонда в Гринвич. Придворные расселись в барки и поплыли по Темзе. Томас Болтон тоже был среди них. Филиппа, в платье цвета зеленого лайма, махала с борта всем своим друзьям, а если барка подплывала достаточно близко, представляла им Элизабет. Та вежливо кивала.