Но то время уже не вернешь, как бы она ни пыталась. Идиллия закончилась.

Мимо пробежал трусцой мужчина. Уже немолодой, лет пятидесяти с лишним. Он помахал ей, она улыбнулась и помахала в ответ. Ох, как бы ей хотелось сейчас пробежаться, почувствовать напряжение мышц, ощутить, как волосы развеваются за спиной. О чем она думает? Да она и двадцати метров не пробежит, согнется, задыхаясь, пополам и станет хватать ртом воздух. Она уже давным-давно решила про себя, что тише едешь – дальше будешь и что ходьба – это почти то же самое, что бег. Она также знала, что забивать голову мрачными мыслями – не значит решать сложную проблему. Иногда чем больше думаешь, тем дальше ты оказываешься от правильного решения.

Надо двигаться к дому, как бы ни хотелось ей вместо этого снять номер в отеле. Как раз сейчас Консуэла накрывает стол к ужину. Если учитывать, что после тех ребрышек она маковой росинки во рту не держала, хороший ужин ей не повредил бы. Но есть все равно не хочется. Слишком много тревожных мыслей ее одолевает. А если вспомнить, что Родни завел с Линдой какие-то таинственные отношения, то оснований для тревоги еще больше.

Вначале она была признательна Родни за то, что он организовал для нее выступление в утренней информационной программе. Ведь это значило, что ей не придется утром встречаться с матерью. Но когда она появилась в назначенное время в студии, оказалось, что Деннис тоже участвует в программе.

Она не могла бы твердо сказать, чего ей хотелось меньше – разговаривать с матерью или находиться в студии вместе с Деннисом. Выбор между молотом и наковальней.

Деннис, впрочем, выглядел не более счастливым, чем она. По крайней мере, до тех пор, пока он не поговорил с пожилым консервативным ведущим программы и не выяснил, что их взгляды на сексуальные проблемы полностью совпадают. Деннис тут же задрал нос и стал разговаривать с ней весьма самоуверенно. Сара подумала было, что неплохо было бы сообщить зрителям, что у этого ведущего не было секса лет десять, а также указать на явные признаки его гомосексуальности, но потом передумала. Ведущий и без того о ней невысокого мнения. Впрочем, какое ей дело? Почему ее так заботит, что подумает о ней этот пожилой недалекий мужчина? Что она, заброшенный подросток, тоскующий по родным в дорогой закрытой школе? Или все-таки ее гложет обида за то, что Деннис практически выставил ее из номера, наскоро удовлетворив свою похоть?

Она вздохнула. Ее знаменитое чувство юмора в последнее время не выручает ее.

Не подстегнуло ее и то, что мама наверняка смотрит программу вместе со своими приятельницами. Сара представила себе компанию благообразных леди, собравшихся вокруг телевизора с тонкими фарфоровыми кофейными чашечками в руках. Раньше Сара порезвилась бы вовсю, заставила бы воспитанных в старых традициях дам хвататься за сердце. А сейчас что-то не хочется.

По этой же причине она отказалась от лекции в загородном клубе. Если этот ведущий и мамины приятельницы для нее сегодня – пугающая аудитория, то можно только представить, что ожидало бы ее на лекции! Кроме того, Деннис преподаватель, лекции – его стихия, вот пусть он и выступает.

Трусиха, лениво подумала она. Ага, и ничуть не стыжусь этого.

Родни, конечно, был недоволен, и это пока что было единственным светлым моментом. Но она предпочла провести остаток дня, изводя придирками подрядчика, чем отдаться на растерзание чинных старух.

Казалось, в одно мгновение наступила ночь. Сумерки сгустились настолько, что она с трудом различала дорогу. Вынув руки из карманов, Сара вытянула их вперед и медленно двинулась к дому, надеясь не растянуться и не свернуть себе шею.

Добравшись до входной двери, она сняла туфли и пробралась в свою комнату, чтобы переодеться. Джинсы были все в пыли, а к одной брючине пристало что-то ужасно противное и вонючее. Если мама что и порицала больше, чем опоздания к столу, то только неопрятный внешний вид.

Она разделась и быстро приняла горячий душ. Потом положила на кровать чемодан, который она так и не удосужилась распаковать, и раскрыла его. Вот досада. Ничего приличного и чистого не осталось. Она же не может надеть к семейному ужину ничего из тех броских вещей, которые ей пришлось приобрести, чтобы соответствовать придуманному для нее образу. Надо было еще вчера разобрать вещи и загрузить грязное в стиральную машину. Она обвела глазами комнату. Во встроенных шкафах наверняка сохранилось что-нибудь из ее прошлой жизни. Она с интересом нырнула в недра огромного шкафа.

Господи помилуй! Мама сохранила каждую пижаму, каждый носок, каждую ленту для волос, которые она когда-либо носила. Сара прижала к груди старую теннисную майку и прикрыла глаза. Странное чувство овладело ею. Она и сейчас та же упрямая своевольная девочка, которая только и думает, как бы насолить старшим. И которую никто не любит.

– Сара! – донеслось из-за дверей.

Сара вздрогнула. И теперь, годы спустя, требовательный голос матери оказывает на нее то же действие. Она опаздывает к ужину, и мама недовольна.

Сара схватила первое, что ей попалось под руку. Льняное платье, которое спереди застегивается сверху донизу на длинный ряд пуговиц. Милое платье, если подумать, но Сара, помнится, никогда его не носила. Потому лишь, что выбрала его мама. Надену это, решила Сара, мама будет рада. Она быстро влезла в платье. Застегнула пуговицы. Нижние лучше не застегивать, отметила она. За эти годы Сара несколько раздалась в бедрах, но если пуговицы расстегнуть, это не будет заметно. А когда она сядет за стол, можно будет расстегнуть еще пару пуговичек снизу. Под скатертью никто не заметит, а она хоть сможет быть спокойна, что платье не треснет по швам.

Сара выскочила на лестницу и буквально столкнулась с матерью нос к носу. О нет, только не сейчас! Чего ради тогда она бродила по темной набережной, пытаясь отгородиться от семейных проблем!

– Мама, – тщательно подбирая слова, начала Сара. – Мы обязательно продолжим нашу маленькую дискуссию, но сейчас не самый подходящий момент. Папа ждет нас к ужину.

– Дискуссию? – удивилась мама. – А-а, поняла. Конечно. Я не за этим к тебе поднялась. Пойдем скорее, у меня для тебя сюрприз. Надеюсь, ты обрадуешься.

Сару охватили самые недобрые предчувствия. И она не обманулась.

Деннис Флемминг сидел за обеденным столом семейства Мэрфи, словно аршин проглотил. Время от времени он украдкой поглядывал на Сару, которая сидела напротив, и вид у нее был такой, словно она столкнулась с привидением.

Нет, он не привидение, он всего лишь беспечный мотылек, накрепко схваченный лепестками хищного растения. Когда эта холеная дама обратилась к нему после лекции в загородном клубе, он не в силах был отвертеться. Она уверенно направила его в свой роскошный лимузин вместо заказанного и уже ждущего его такси, а потом, доставив сюда, усадила за стол. И все это, ни на шаг не отступив от правил хорошего тона.

– Так забавно получилось, – говорила теперь миссис Мэрфи. – После того, как мы с Адель посмотрели утреннюю программу, она пригласила нас всех в свой загородный клуб на семинар. Мы рассчитывали, что у тебя, Сара, будет возможность как-то подправить свою репутацию, я потому и поехала.

При упоминании имени Адель миссис Мэрфи выразительно взглянула на Сару.

– Конечно, я и представить себе не могла, что ты просто-напросто откажешься от выступления. – Она отпила глоток вина. – И в очень неуклюжей форме, кстати сказать. Нужно было хотя бы сказать, что заболел кто-то в семье.

Сара удивленно подняла брови.

– Но эту ложь мгновенно бы разоблачили, едва только ты появилась бы в клубе.

– Я не имела в виду, что больна я!

– Но ты сразу же дала бы понять, что никто другой также не болен.

– Тебе нужно было просто меня предупредить. Но, я вижу, ты сегодня в своем обычном расположении духа.

И Деннис не сомневался, что сегодня у Сары есть причина быть в дурном настроении – он сам. Он медленно и аккуратно положил себе в тарелку рис и передал блюдо крупному, темноволосому, симпатичному мужчине – доктору Ричарду Мэрфи. Как выяснилось, он один из самых популярных специалистов по косметическим операциям на Восточном побережье. Передавая блюдо, Деннис макнул кончик галстука в какую-то рыбу. Украдкой озираясь, он поспешно промокнул жирное пятно льняной салфеткой. Кажется, никто не заметил. Сара со злостью и отвращением ковыряется в своей тарелке, доктор Мэрфи с улыбкой поглядывает на жену, которая распространяется о том, что она впервые попала в этот клуб и как там чудесно.