Новая квартира — веха мельтешащих дней; долгожданная тишина комнаты навевала именно такие мысли. Двадцать восемь. Давно уже не девочка. Есть достижения, хорошая работа, друзья, уважение. Есть потери — горькие и не очень. Все есть, что может пережить человек к двадцати восьми годам. Еще не прошла молодость, но зрелость чувствуется во всем. Асю охватила ностальгия по прошлым годам. Девчонки в общежитии никуда не денутся, если она немного задержится: можно сослаться на транспорт. Но как приятно, оказывается, в день рождения вспомнить прошлое. Словно подвести итог. Ася добавила чаю в чашку и подошла к окну.

Новостройка двигалась полным ходом. Месяц назад здесь еще торчали сваи, напоминая вырубленный лес, а сейчас достраивался пятый этаж. Картина не Бог весть какая, похоже на разрушенный ребенком дом из кубиков. Но все же… Вот так и жизнь строится — по кирпичику. Обрывочные ощущения, как пеньки свай, стали фундаментом жизни. Деда Ася знала только по фронтовым фотографиям, о бабушке — смутные воспоминания похорон… Однажды ей приснился крокодил, который собачьими прыжками гонялся за маленькой Асей по огороду. С тех пор она боялась спать днем, что, в свою очередь, отложилось в памяти о воспитательнице детского сада. Марина Ивановна была очень красивой, с черными длинными волосами и красным маникюром на белых ухоженных пальцах. Ася содрогнулась, будто снова почувствовала, как впиваются эти огненные ногти в ее щеки или в плечи… И улыбнулась: вот и объяснение тому, что она обходит стороной террариум, хотя очень любит зоопарк, и почему красота для нее ассоциируется со злом. Исключение составил только отец. Высокий, русый, с полными красивыми губами, он любил шутить и смеяться. «Умей смеяться над собой», — часто говаривал он, когда маленькая Ася плакала от насмешек мальчишек. Кажется, она сумела. И последующие обиды завистливых одноклассниц, и оскорбления, и предательство вызывали на ее лице улыбку. Слез не видел никто. Почти никто.

Еще с отцом была связана любовь к поэзии. Ася перенеслась на сумеречный берег Дуная, в тот день, когда отец учил ее, пятилетнюю, первому «серьезному» творению. «У Лукоморья дуб зеленый…» — растягивал он слова, как старинный гусляр, и босоногая девочка, шлепая по мокрому песку, повторяла их за отцом. В десять лет она рассказала ему первую песнь из «Руслана и Людмилы», обещала к совершеннолетию выучить всю поэму. Отец умер через два месяца, и поэма так и осталась невыученной. Ася плакала от жалости к Финну, который добротой слишком напоминал ей отца, и была в ужасе оттого, что равнодушная, холодная красавица Наина походила на ее мать. Конечно, мама не равнодушная и не холодная, но ее строгость, давящие на психику нравоучения замкнули детскую душу, а позже вызывали молчаливый протест. Когда по окончании школы мать благосклонно отнеслась к учебе дочери в Одессе, Ася расслабилась в предвкушении свободы и даже прислушалась и серьезно кивала в согласии с мамиными наставлениями. Только однажды, когда Ася вернулась домой на каникулы после третьего курса, мама не честила свою дочь. Два месяца удивительной заботы и предельного внимания…

Звонок в дверь прервал воспоминания. Ася взглянула на часы и пошла открывать, мысленно подсчитывая, сколько времени у нее в запасе.

На пороге стояла Катя.

— Ася, — подражая взрослым, важно произнесла она, — Ваня зовет нас в гости.

Ася пригласила девочку войти и закрыла дверь.

— Катюша, — она села на корточки, чтобы смотреть девочке в глаза, — я уже иду в гости. Я тебе говорила.

— Да. — Катя обвела взглядом коридор, дав понять, как она разочарована невысказанным отказом, и сделала вторую попытку: — К Ване приехал какой-то дядя, и он хочет познакомить нас с ним. Пойдешь?

— Что за дядя? — не сдержала любопытства Ася.

Катя пожала плечами:

— Не знаю. Он так кричит, что во дворе слышно.

— Они ругаются? — удивилась девушка.

— Нет, просто он громко разговаривает.

Ася задумалась. С какой стати Ваня решил знакомить ее и Катю со своим гостем? Но имеет ли это значение, если она сама хочет увидеть Ивана? Ася не имела привычки лукавить с собой. Уже на второй вечер после ресторана она призналась, что скучает по нему. Она не жалела, что подробно описывала свою, в общем, обычную жизнь. Но рассказала не все, и ей очень хотелось продолжить.

Вероятно, этот вечер и повлиял на то, что воспоминания не оставляли Асю на протяжении нескольких дней и привели к недавним раздумьям.

Ваня был очень внимательным слушателем. С ним хотелось делиться, откровенничать еще и потому, что он интересовался всем в отличие от Юлиана, которого волновала жизнь Аси после совершеннолетия, точнее, после первого мужчины. В свое время Юлиан разочаровался, что сам он второй по счету, — то ли не поверил, то ли надеялся на остросюжетную мелодраму с замашками порнофильма. Иван, наоборот, старался оттянуть ее взрослую жизнь, снова и снова возвращая Асю в воспоминания детства.

Приглашение Ивана и то, что у него гость, ясно давали понять, что вопросов о ее жизни не будет, и тем не менее Асю охватило желание побыть с ним рядом. В эту минуту она ощутила, что сегодня ее праздник. Первый день рождения, который она проведет среди тех, кого выберет сама. Мечтать или думать о серьезных отношениях с Иваном запрещено — это Ася знала по личному опыту, но быть рядом с ним, беседовать, слушать, рассказывать о себе, смеяться или игриво вести себя кто ей запретит?

Мама молодец, радостно подумала Ася. Ее тиранические поучения вкупе с Асиным характером дали отличные результаты: Ася научилась не обманывать себя, не отбрасывать неудобные мысли и в то же время могла провести черту допустимого.

— Катюша, — все же спросила она, — ты очень хочешь пойти?

Смешной вопрос! Девочка кивнула и открыла последний козырь:

— У них вареные раки, а я их никогда не ела.

— О-о-о! — Ася выразительно сглотнула. — Тогда мы обязательно пойдем. Но сначала сделай мне подарок.

— Какой? — внезапно забеспокоилась Катя. Слишком мало у нее возможностей одаривать взрослую Асю.

— Пойди домой, — Ася заговорщицки понизила голос, — переоденься, чтобы выглядеть самой красивой, и предупреди бабушку с дедушкой, что ты со мной идешь к Ване. Хорошо? — Катя кивнула, и в глазенках заискрился интерес. — Потом приходи ко мне, и мы пойдем в гости к Ивану.

Иван недоумевал, почему задерживается Катя. Он не надеялся особо, что Ася придет с ней, но прошло полчаса, а Катерины все нет. Вряд ли ее не выпустили из дому; со стариками он был в хороших отношениях, можно сказать, близких. Даже если они и не разрешили внучке, она зашла бы и предупредила. Катя не из тех, кто забывает о приглашениях.

— Что-то твои дамы не торопятся, — заметил приятель, с грустью глядя на нетронутый графин вина.

Стол в комнате был по-праздничному накрыт; соленья, копченья, салаты и соусы окружали главное блюдо застолья — гору красных аппетитных раков.

— Куда тебе спешить, Иван? Не домой же.

— Так я и не спешу. Но кушать всухомятку… — Он глазами показал на графин вина. Взгляд стал пренебрежительным, когда Иван обратил его к своей тарелке. — Жена мне не позволяет.

— Вряд ли она имеет в виду это. — Хозяин также указал на графин.

— Я главный в семье, — гордо выпрямился гость. — И спрашивать позволения в своем доме не намерен.

— Железная логика, — кивнул Ваня, и оба рассмеялись.

В это же время раздался звонок. Ваня замешкался. Как не хотелось расставаться с лучиком надежды, что придет Настенька и догадка об ожидаемых гостях окажется неверной.

— Ну, дождались, — облегченно вздохнул гость. — Можно наливать.

Открывая дверь, Ваня смотрел вниз, на предполагаемый рост ребенка, но Катя была не одна. Что-то у него внутри встрепенулось и узлом затянуло низ живота. Оставалось только радоваться, что он не успел надеть тугие джинсы и под широкими брюками не так будет заметна его реакция.

— Входите, пожалуйста. — Он отошел в сторону, пропуская гостей, и только после этого поднял глаза на Настино лицо.