– Если все откладывать в дальний ящик, это только усугубит положение, – сказал Йен.

– Ты уделил матери всего лишь один вечер, и это после того, как бедняжка пять лет не видела тебя.

Йен ощутил приступ раскаяния, но ему требовалось уехать. Чтобы отвлечь ее от этой темы, а заодно удовлетворить свое любопытство, он спросил:

– Почему ты так вырядилась и почему чистишь хлев?

– Кому-то ведь нужно это делать. – Глаза Шилес полыхнули зеленым огнем. – Ты не можешь. У твоего брата это плохо получается, даже когда он старается.

– Вокруг полно других мужчин.

– Где ты их видишь? – Она с такой силой стиснула черенок вил, что костяшки пальцев побелели. – Нескольких человек мы потеряли в сражении, а остальным Черный Хью запретил помогать нам по хозяйству.

Отец ничего не рассказал ему о подобном оскорблении.

– Дай мне эту штуку, Шил, – попросил Алекс голосом, которым он обычно успокаивал лошадей. – Я понимаю, почему тебе хочется применить вилы лично к нему. Но Йен вообще будет ни на что не годен, если ты воткнешь их ему в сердце.

Когда Шилес в ответ метнула на него грозный взгляд, а потом всадила вилы в землю, Алекс поднял руки вверх и отступил.

– Теперь я понимаю, – тихо сказал он Йену, – девица все так же без ума от тебя.

Йен тоже решил попытать счастья. Когда он двинулся к Шилес, она выставила вилы ему навстречу.

– Даже не пытайся мне объяснять, в чем заключается долг мужчины. – От гнева ее глаза наполнились слезами. – Потому что правда состоит в том, что ты только изображаешь из себя мужчину.

Его терпению наступал конец. Как она смеет издеваться над ним?

– Защищать клан – это не игрушки.

– Настоящий мужчина не бросает семью, когда она нуждается в нем, – возразила Шилес. – А защита клана начинается с собственной семьи.

На этот раз Йена пронзила истина, заключенная в ее словах.

– Я останусь до того момента, когда получу весточку от Коннора, – сказал Йен и протянул руку к вилам. – Ступай в дом, Шилес. Я сделаю все сам.

Она грохнула вилы о стену так, что лошади испуганно заржали, а потом как ураган пронеслась мимо него.

В дверях Шилес остановилась, резко обернулась и бросила ему свое последнее слово.

– Пора повзрослеть, Йен Макдональд, потому что ты нужен своей семье.

Йен с Алексом отправились отмываться на залив. Это было лучше, чем нести грязь к матери на кухню и мыться там в лохани.

– Не думаю, что мы служим нашему клану тем, что чистим хлев, – весело сказал Алекс.

– Нам нельзя растрачивать наши таланты. Мы же воины! – Шутливость Алекса почему-то вдруг разозлила Йена. – Мы должны взяться за мечи, пробиться в замок и скинуть Хью со стены на прокорм рыбам.

– А тем временем Шилес будет чистить навоз вместо тебя? – Вскинув брови, Алекс едко усмехнулся. – У Черного Хью столько же прав быть вождем, сколько и у Коннора. Мы не можем просто взять и скинуть его в море, как бы нам этого ни хотелось.

– Но он захватил место вождя, его никто не выбирал. У него нет такого права, – настаивал Йен. – Это грубая ошибка. Он не созвал схода и не дождался возвращения Коннора.

– Я думаю, что Хью рассчитывал на печальное известие о смерти Коннора.

– Уговорить мужчин выступить против Хью, пока он занимает Данскейт, будет нелегко, – задумался Йен. – Нам нужно придумать какой-то ход, чтобы убедить их в том, что Коннор более приемлемый вождь.

– Что-то есть хочется. – Алекс кинул в него грязным полотенцем. – Наверное, время подошло.

– Кое-что из того, что отец рассказал про то сражение, показалось мне очень странным, – начал Йен, когда они пошли назад к дому.

– Что именно? – заинтересовался Алекс.

– По его словам, англичане неожиданно напали на него с тыла, – сказал Йен. – Ты ведь сражался рядом с ним и знаешь, что он замечает все, словно у него глаза на затылке. Как тогда англичанам удалось незаметно пробраться к нему в тыл?

Алекс сжал плечо Йена.

– В свое время твой отец был великим воином. Но он постарел.

– Да, это верно, – согласился Йен. Настроение упало, стоило ему вспомнить землистое лицо и седые волосы отца. – Теперь я здесь для того, чтобы защищать его тылы.

– Как ты себя чувствуешь сегодня, Пейтон? – Шилес поставила поднос на небольшой столик возле кровати.

– У меня нет ноги, как, по-твоему, я должен себя чувствовать? – ответил тот.

Она решила не помогать ему сесть на кровати, зная, что это наверняка разозлит его. Несмотря на то что у нее был полон рот хлопот, поставила стул рядом и сцепила руки на коленях.

– Почему ты такая молчаливая? – Пейтон искоса посмотрел на нее, отправляя в рот овсяную лепешку.

Шилес плотно сжала губы.

– Да, ладно, скажи. Ты сейчас такая злая, что у тебя волосы дыбом стоят.

– Твой сын просто идиот, – выпалила она. И тут же пожалела об этом.

– О каком из моих сыновей-идиотов ты говоришь? – поинтересовался Пейтон.

– Я никогда не скажу ничего дурного про Нилла, ты это прекрасно знаешь, – сказала Шилес. – И перестань винить его за то, что он поступил с тобой так, как был должен.

– Значит, ты про Йена, да? – уточнил Пейтон.

– Отказываюсь понимать, почему тебя это так развеселило, – отрезала она.

Несмотря на собственную злость, Шилес с удовольствием отметила прежний блеск в его глазах.

– Что такого он успел натворить?

Она не стала говорить, что Йен не считает нужным признать ее или их брак – у нее была своя гордость! – поэтому завела речь о его последних проступках.

– Йен не хочет заниматься ни хлебом, ни домашним скотом. – Она скрестила руки на груди. Сейчас за все должен отвечать Йен, и ему пора научиться этому.

– Йена растили воином, а не крестьянином. У него есть более важные задачи. – Пейтон сурово посмотрел на нее. – Я рассказал ему, как этот дьявол завладел замком Нок.

Шилес промолчала, понимая, что потеря ее замка – это незаживающая рана на гордости Пейтона, да и всего клана. В течение пяти лет ее отчим ждал удобного момента и дождался, когда после Флоддена Макдональды ослабели.

Поставив тарелку на поднос, Пейтон откинулся на подушки. По лицу разлилась бледность.

– Если тебе от этого станет легче, могу сказать, что теперь за моим отчимом будет охотиться привидение замка Нок. – Шилес подмигнула Пейтону. – Сомневаюсь, что Зеленая леди даст ему спокойно выспаться хоть одной ночью.

– Как жаль, что твое привидение не носит кинжала, – устало произнес он.

– Хочешь, я расскажу тебе, как оно предупредило меня, чтобы я бежала из замка в тот день?

– Да, девочка, расскажи. – Пейтон закрыл глаза и заснул, не успела она дойти до середины той старой истории. Ей было больно видеть, что великий человек может быть таким слабым.

Его руки, покоившиеся поверх одеяла, были отмечены шрамами, и у каждого из них имелась своя история. Шилес помнила, как ласково поддерживали ее эти руки в то утро, когда их с Йеном нашли спящими в лесу. Стараясь не разбудить старого вояку, Шилес взяла его за руку и подержала в своих руках.

Пейтону становилось лучше день ото дня. Скоро ей можно будет уйти из этого дома. Так будет лучше для Йена. И для всех.

Но она боялась, что, уйдя от них, ей постоянно, как Пейтону ноги, будет не хватать оставленной здесь части самой себя.

Стоя в дверях, Йен наблюдал за Шилес. Это опять была новая Шилес – чистая, опрятная, тщательно причесанная, в темно-зеленом платье – и такая красивая, что захватывало дух. Должно быть, она вымылась в лохани на кухне, потому что щеки ее еще розовели, а заколотые по бокам лица кудри были слегка влажными.

Ему показалось странным, что отец позволил ей держать себя за руку, как ребенка. Потом понял, что старик спит. Хотя Йен был осторожен и старался не шуметь, Шилес почувствовала его присутствие и обернулась. Сегодня ее глаза казались такими же темно-зелеными, как платье, и блестели, словно от сдерживаемых слез.