Герт прикусила губу.

— Но он очень настаивает, мисс.

— Герт, ты получила мое разрешение дать ему хорошего пинка. Я бы и сама это сделала, но на мне мои самые лучшие туфли.

Эстер вздохнула:

— Атина, я понимаю, что ты рассердилась на него за то, как он ушел, но, может, стоит рассмотреть проблему с нескольких сторон?

— Я уже все рассмотрела со всех точек зрения. И в доказательство этого у меня есть набросок, где он изображен обнаженным.

— Ну почему тебе обязательно нужно быть такой непреклонной? Он такой приятный джентльмен.

— Шетлендский пони тоже приятный, но он не нужен мне в моей гостиной.

Эстер повысила голос — что она делала крайне редко. При этом голос дрожал от негодования.

— Атина, не далее как вчера мистер Маршалл отнесся ко мне с большой добротой, когда я поплакалась ему в жилетку, и дал мне бесценный совет, в котором я очень нуждалась. Ты извинилась передо мной за то, что оскорбила меня в тот день, но я не прощу тебя, если мне придется выйти к мистеру Маршаллу, чтобы сказать ему, что ты не желаешь его видеть.

Атина в сердцах бросила перо, от чего на бумаге расплылось чернильное пятно.

— Ну хорошо. Проводи его, Герт.

Герт выскользнула за дверь и через минуту вернулась с Маршаллом.

— Добрый день, леди.

— Добрый день, мистер Маршалл, — отозвалась Эстер.

Атина закрыла лежавшую перед ней папку и встала.

— Мистер Маршалл, если вы пришли сюда, чтобы получить место, я вряд ли смогу вам что-либо предложить. Штат полностью укомплектован.

— Спасибо, мисс Макаллистер, но я здесь по другому поводу. Как поживаете, леди Уиллетт?

— Хорошо, мистер Маршалл. У нас обеих все хорошо, не так ли, Атина?

Атина взглянула на Маршалла. Ее подбородок был упрямо вздернут, хотя выражение его лица было скорее извиняющимся. Невысказанные слова повисли в воздухе.

— Леди Уиллетт, вы позволите мне переговорить с мисс Макаллистер с глазу на глаз? Я был бы вам очень благодарен.

Атина взглянула на Эстер и едва заметно кивнула.

— Разумеется, — сказала Эстер и, шурша платьем, вышла, закрыв за собой дверь.

Маршалл поднял обе руки.

— Атина…

— Ничего не говорите.

— Выслушайте меня.

— Я бы предпочла вышвырнуть вас отсюда.

— Поймите, прошу вас… вы единственная в мире женщина, от которой я не ушел бы в такой момент, как тот, что…

— Благодарю вас, — ответила она, не скрывая сарказма. — Я не знаю, смогу ли вынести хотя бы еще один комплимент.

Он опустил голову.

— Вы понимаете, что я имею в виду. Я уважаю вас. Я хотел уберечь вашу честь.

— К черту мою честь. Как насчет моей гордости? То вы поднимаете мне настроение, так что я чувствую себя красивой, а то вдруг опрокидываете, будто я тачка, полная навоза.

Возникший перед ним образ вызвал у него смешок.

— Я не хотел вас расстраивать. Правда. Но для меня было важно не воспользоваться вами в том хрупком состоянии, в котором…

— Браво, мистер Маршалл. Высший балл за галантность.

Маршалл вздохнул.

— Мне очень жаль. Мне не следовало разжигать пламя, которое я не смог контролировать.

— Не льстите себе. Пламя уже остыло.

— Я этого не хотел. Атина…

— Если вы пришли, чтобы извиниться, вы извинились. Можете идти.

— Не прогоняйте меня, — сказал он, и в его голосе появились резкие нотки. — Пожалуйста… У меня к вам просьба.

— Просьба? Ко мне? — Атина села. — Боже, это становится интересно, если не сказать — смешно.

— Все очень серьезно, Атина. Мне необходимо поговорить с графиней Кавендиш.

Она хихикнула:

— Исключено.

— Почему?

— Потому что я решаю вопросы, относящиеся к школе.

— Я должен ее увидеть. Это очень важно.

— Расскажите, почему это так важно, что нужно беспокоить графиню.

— Не могу. При всем уважении к вам, но это не вашего ума дело.

Ноздри Атины раздулись от возмущения.

— Что вы себе позволяете, мистер Маршалл! Сейчас же убирайтесь!

Маршалл вышел на улицу. День выдался безоблачный, ярко светило солнце, но на душе у него было пасмурно.

Он ожидал, что упрямая Атина откажется свести его с графиней Кавендиш, однако даже мягкая Эстер не захотела ему помочь.

Настало время предпринять какие-то действия. Графиня должна знать о неминуемой угрозе газетного разоблачения. Он понимал, что это всего лишь вопрос времени и слух о том, чему учат в пансионе, распространится мгновенно и многие молодые леди, включая его сестру, будут оклеветаны. Он не мог раскрыть своего инкогнито Атине и Эстер, но графине Кавендиш он скажет, кто он.

Он пролистал справочники, надеясь найти адрес графини, но не нашел ни одного упоминания имени графини Кавендиш. Он зашел в тупик, и его разочарование было велико, но он знал, что не все титулованные дворяне попадают в справочники. Те, кто недавно получил титул, и даже пэры, живущие заграницей, вообще могли нигде не значиться. Тогда он решил попробовать еще один ход.

Он постучал в дверь офиса издательства «Стюарт и Ньюман», выпустившего книгу графини Кавендиш. Его принял издатель, мистер Хедли Стюарт. Все, что Маршаллу пришлось сделать, — это представиться журналистом, работающим на «Таймс», и сообщить, что он пишет статью, в которой собирается похвалить этот учебник для молодых девушек. Маршалл подумал, что мистер Стюарт был в совершеннейшем восторге от того, какой доход ему принесет подобная статья.

Мистер Стюарт был жизнерадостен и вежлив до подобострастия. Он хвастался, явно преувеличивая, успехом книги графини. Потом он стал показывать полки, на которых стоял и выпущенные издательством книги, так, будто это были трофеи.

Маршалл решил немного охладить его пыл.

— Наша газета особенно заинтересована в том, чтобы взять интервью у автора книги, — пояснил он. — Наши читатели, несомненно, захотят услышать из первых уст, что именно предопределило успех книги.

— Могу я встретиться с автором?

Мистер Стюарт расплылся в улыбке.

— Я уверен, что она не станет возражать против короткого визита, принимая во внимание ваше желание написать хвалебную статью в «Таймс».

— А почему визит должен быть коротким?

— Насколько я знаю, у графини проблемы со здоровьем. Именно забота о здоровье заставляет ее жить уединенно в ее загородном доме.

Маршалл не смог скрыть удивления.

— Вы хотите сказать, что графиня Кавендиш живет не в Лондоне?

— Боюсь, что так. Но до ее дома в Суррее не так далеко.

Маршалл пришел в замешательство. После разговора с Атиной у него сложилось впечатление, будто графиня практически живет в школе, названной ее именем.

— Вы уверены, что графиня не бывает в Лондоне хотя бы наездами? Например, во время сезонов?

Мистер Стюарт сдвинул на лоб очки.

— Я совершенно в этом уверен. Как раз на прошлой неделе я получил от нее письмо с обратным адресом. Вот — Кингстон-Лодж, Шепардс-Грин, Суррей. Когда вы ее увидите, будьте добры, попросите ее приехать в Лондон еще раз. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

— Вы никогда с ней не встречались?

Он покачал головой, и очки снова оказались на носу.

— К сожалению, нет.

— А как же школа?

Его белесые брови сомкнулись над оправой очков.

— Школа? Какая школа?

Маршалл быстро встал:

— Не имеет значения. Спасибо зато, что уделили мне время, и за адрес. Я, разумеется, передам графине Кавендиш ваши добрые пожелания.

Он вышел на улицу. Город буквально кишел пешеходами, наслаждавшимися хорошей погодой. Но Маршалл не разделял веселого настроения лондонцев. Его одолевали мрачные предчувствия.

Экипаж Маршалла уже несколько часов трясся по ухабам сельских дорог Суррея, и с каждой милей, отделявшей его от Лондона, его гнев на сумасбродную мисс Атину Макаллистер возрастал.

Мысленно он перечислял обвинения против нее. Она лгунья. Обманщица. Своевольная кокетка. Она занимается бизнесом по практически украденным программам, используя чужое имя, чтобы самой заработать. Школа искусств для женщин! Ха! Да это просто умело завуалированный бордель, который потворствует распущенности женщин, а не мужчин. И Атина их «мадам». Ему хотелось наказать ее за обман и за дерзость. К незаслуженным оскорблениям, которые то и дело срывались с ее языка, он старался относиться так, как подобает джентльмену. Но всякий раз, как он придумывал способ укоротить ее острый язычок, он неизменно кончал тем, что фантазировал на тему, как бы использовать его для чего-либо более приятного.