Крис взглянул на нее с горечью.

— Может быть, ты изменишь свое решение?.. — с надеждой в голосе спросил он, почувствовав в ней слабинку. Но им обоим было ясно, что это глупый вопрос. — Господи, какого я свалял дурака! — простонал юноша, осуждая самого себя.

Диана усмехнулась, понимая всю мучительность его состояния, — ведь он совершил непростительную глупость, и, как полагал, только из-за нее произошел их разрыв.

— Человеку свойственно ошибаться, Крис, — попыталась утешить его девушка.

Он вновь нахмурился.

— Но не моему отцу.

Она мгновенно пришла в себя. Ну уж нет. Рик Фалкон, по крайней мере один раз в своей жизни, сделал большую ошибку: двенадцать лет назад доведя ее отца до самоубийства, он имел наивность полагать, что это пройдет для него безнаказанно. Но рано или поздно Рику придется заплатить за все сполна. И цена будет велика.

Она шла легкой походкой, и ее пышные волосы, золотистые днем, теперь, при луне, ниспадали серебряными струями.

Рик затаился в своей машине, припаркованной напротив дома Дианы.

Он сидел уже почти два часа, желая узнать, вернется девушка к себе или проведет ночь с Крисом. Его сыном.

С каждой томительной минутой ожидания Рика все сильнее охватывали ярость и боль при мысли, что Диана сейчас находится в объятиях Криса, в его постели, что ее шелковистое тело обнимает его сын. Думать об этом было невыносимо…

И вдруг появилась она, почти неземная в лунном свете, высокая и стройная, в одеянии из лунного серебра, и ему из-за этих дурацких прозрачных туфель вновь показалось, что на ее ногах нет обуви.

— Но прошло почти два часа с тех пор, как он оставил ее с Крисом около его квартиры. Что произошло между молодыми людьми за это время? Занимались ли они любовью, а затем Диана ушла домой? Рик знал, что если бы он занимался любовью с Дианой, то не позволил бы ей уйти после этого, что она осталась бы с ним на всю ночь, чтобы снова заняться любовью утром. Но Крису этого не дано понять, и — о Боже! — он начинал ненавидеть собственного сына за его связь с этой недоступной — только для него? — женщиной!

Диана сразу заметила припаркованную на противоположной стороне улицы машину; она вынула ключи и вошла в дом. Девушка успела ощутить его присутствие за рулем машины, спрятанной в тени, его пылающую страсть, его неукротимый гнев. На нее. На Криса. На самого себя.

Началось.

Нью-Йорк, город, который, как казалось Рику, никогда не засыпал, уже через день, проведенный в его круговороте, стал скучным и бесцветным.

Он прилетел в Штаты через день после того ужина с Крисом и Дианой якобы по делам фирмы, но на самом деле — чтобы поговорить с Кэти о помолвке. В этом вопросе он готов был положиться на ее суждение.

За завтраком его бывшая жена, мать Криса, была радушна и дружелюбна и, как всегда, прекрасна. Их разговор был лишен той напряженной непримиримости, которой были окрашены последние годы их супружества. Сейчас все было спокойно, почти по-домашнему!

Кэти наблюдала за ним с недоуменной улыбкой, когда они сидели за кофе, завершающем завтрак.

— Так в чем же дело, Рик? — поинтересовалась она мягко.

Он оторвал глаза от чашки, нахмурился.

— Что?

Она улыбнулась уголками губ.

— Ты пьешь кофе без сахара, но вот уже пять минут размешиваешь его! — пояснила она.

Он удивленно посмотрел на ложечку и, вынув ее, положил на блюдце. Она была совершенно права; он не сознавал, что делал!

Кэти вопросительно наклонила голову. В свои тридцать восемь лет она по-прежнему выглядела молодой и прелестной и вся светилась счастьем, которое ей принес второй брак; об этом же говорили блеск ее бездонных синих глаз и мягкий изгиб губ.

— И ты ни разу не взглянул на часы за последние полчаса, — добавила она с удивлением.

В прошлом Кэти часто выражала недовольство тем, что он жил по часам, и даже подозревала, что он фиксировал в своем дневнике даже те ночи, которые предполагал провести с ней, что-то вроде: «С 7 часов вечера до 7 утра провести с Кэти»!

Это было не совсем так, конечно, но с годами он познал цену времени и уяснил себе, что лучше придерживаться жесткого распорядка в частной и деловой жизни, иначе рано или поздно возникнут проблемы.

Он виновато улыбнулся ей в ответ.

— Я так очарован твоим обществом, что время стало несущественным, — ответил он с юмором, наслаждаясь новым, более светлым настроением их отношений с Кэти. Казалось, что сейчас, после стольких лет супружеской дисгармонии и взаимной горечи, они наконец-то могли вместе шутить над теми проблемами, которые мучили их в прошлом.

Кэти весело рассмеялась, так что несколько мужчин в ресторане повернули головы, восхищаясь ее красотой, но она даже не заметила этого.

Рик отдал ей должное: несмотря на все проблемы их брака, супружеская верность Кэти никогда не ставилась под сомнение; сейчас же она была верна Льюису, как когда-то — Рику.

— Ты никогда не был настолько очарован чьим-либо обществом, чтобы время стало несущественным для тебя! — возразила Кэти.

Она ошибается, с горечью подумал Рик. Диана Лэмб — Бьюти — всецело овладела его мыслями. Фактически он не переставал думать о ней с момента их знакомства, — даже выполняя свои обязанности, автоматически решая деловые проблемы. Черт бы побрал эту женщину!

Кэти наблюдала за отражением чувств на его обычно спокойном лице.

— Или ты — ?.. — произнесла она медленно.

Он распрямил плечи, усилием воли отбросил воспоминания о Диане. Надо прекратить думать о ней!

— Нет, — отверг он ее невысказанное предположение, зная, что не следует посвящать Кэти в то, что происходит у него в душе. — Ты мне еще ничего не рассказала о своей прелестной дочурке, — с притворной легкостью изменил он тему разговора.

Лицо Кэти оставалось озабоченным, — ему не удалось ее обмануть.

— Рик…

— Оставь, Кэти, — резко прервал он, коснувшись ее руки, лежащей на столе, чтобы смягчить резкость своих слов. — Крис сказал мне, что в следующем году Келли пойдет в школу, — продолжал он, и, слава Богу, Кэти избавила его от объяснений и принялась увлеченно рассказывать о своей дочери, горячо ею любимой.

Рик слушал ее вполуха, стараясь не думать о Диане Лэмб. Она не для него. И никогда не могла быть для него.

Но, Боже праведный, как он желал ее!

Рик снова вернулся в ее жизнь. Прошло почти четыре долгих, наполненных томительным ожиданием недели, когда Диана уже начала думать, что неверно истолковала ситуацию, и вот сегодня, вернувшись из Антигуа, где она позировала как фотомодель, узнала по телефону от своего менеджера, что фирма «Карлтон Косметике» сделала ей интересное предложение.

Рик Фалкон и был «Карлтон Косметике».

Диана знала все фирмы, которыми он владел полностью или частично, как в случае с «Карлтон Косметике», так как знать это было ей необходимо. И поступившее от «Карлтон Косметике» предложение поработать на них не могло быть простым совпадением; хотя оно исходило от руководства высшего уровня и вроде бы не могло быть инициировано Риком Фалконом, девушка ни минуты не сомневалась в том, что за этим предложением стоял он.

Диана отказалась, даже не поинтересовавшись условиями. Решительно. Бесповоротно.

Менеджера удивила такая реакция, и он начал уговаривать ее изменить свое решение: ведь лучшие манекенщицы могли только мечтать о таком: получить персональное приглашение работать на компанию, торгующую косметикой и расширяющую сферы сбыта продукции. Обычно это означало, что манекенщица достигла пика своей карьеры, — компании предлагали сотни тысяч фунтов стерлингов за право использовать ее лицо и фигуру в своей рекламе. Неудивительно, что ее менеджер Би был так огорчен! Но Диана прекрасно поняла, что это предложение — всего лишь соблазнительная приманка. И она оставалась непреклонной, несмотря на уговоры Би, напомнив ему о других своих обязательствах на следующий год. Би немедленно парировал, что в «Карлтон Косметике» были осведомлены об этом и предлагали разработать график работы с учетом ее более ранних обязательств.