— Дэниела? Но он же в школе.

— Нет, миссис Менин. Он на вокзале. А теперь, если вы не возражаете…

— Я немедленно еду к вам.

Дэниел с невозмутимым видом сидел, развалившись на скамейке прямо у входа в помещение. Увидев мать, он поднял голову. Выражение его лица не изменилось, но в глазах сына она увидела страх.

Энни прошла мимо, почти не взглянув на него.

— Что он сделал? — спросила она у сержанта, сидящего за столом.

— Насколько мы понимаем, ничего. Но он был с группой парней, которые сегодня днем с целью ограбления напали на старика на Ливерпуль-роуд.

— Дэниел!

Он встал со скамейки и засунул руки в карманы блейзера. Энни заметила, что они дрожат.

— Я не знал, что они замышляют, честно, мам. Мы просто прогуливались вместе, но вдруг эти парни сбежали, а пожилой человек остался лежать на земле. Я знаю, мне следовало помочь ему, однако, как только мы увидели, что произошло, все остальные просто свалили.

— Мой сын никогда бы не совершил ничего противозаконного, — заверила Энни полицейского.

— Именно так и говорят все родители, — сухо сказал мужчина.

— Но он действительно не совершил бы ничего плохого!

— К счастью, нападение произошло на глазах нескольких свидетелей. В этом деле замешаны только три мальчика. Забирайте сына домой, мэм. И обязательно прочитайте ему лекцию о том, с кем следует водить компанию.

— А почему ты не в школе? — спросила Энни, как только они очутились в машине.

Теперь, когда все осталось позади, ее сердце билось как птица в клетке.

— А какой в этом смысл? Мне совершенно безразлично, как я сдам экзамены по программе A-levels. Я только зря трачу время.

Дэниел снова стал самим собой — высокомерным подростком.

— Ты считаешь, что проводишь время с большей пользой, грабя стариков?

— Я не имею к этому никакого отношения. Даже полицейские поверили мне.

Энни тоже ему верила. Нечто подобное когда-то было и с ней. Она ведь тоже была с группой девчонок, когда Сильвию толкнули на куст падуба. Но узнала об этом только после того, как дело было сделано.

Дэниел сказал:

— Если ты не против, мама, я хотел бы бросить школу.

— Но что с тобой будет, сынок? — сказала Энни со страдальческим выражением лица. — Ты не сможешь найти работу, учитывая нынешний кризис в стране. Ведь уровень безработицы постоянно растет.

— А я и не хочу работать.

— Но ведь чем-то же ты должен заниматься! Как насчет курсов?

— Какого профиля? — язвительным тоном поинтересовался Дэниел.

— Электроника! — воскликнула Энни после непродолжительной паузы. — В детстве ты частенько любил разбирать часы и радио. Я спрошу у Майка Галлахера. Может, он найдет для тебя вакантное место. Твой отец когда-то работал у него.

— Я же сказал тебе, что не хочу работать. Я не собираюсь вкалывать на какого-то дядю, пусть даже это будет Майк Галлахер. Я не вижу в этом никакого смысла.

— В учебе ты тоже смысла не видишь.

— Да я вообще ни в чем не вижу смысла. — Энни была застигнута врасплох неожиданным отчаянием, прозвучавшим в голосе сына. — Это ужасно подлый мир. Всем друг на друга просто наплевать. Политики стремятся к наживе любой ценой. Возможно, им хочется власти, а может, ими руководит жажда обогащения. Но только не желание сделать жизнь людей лучше.

— Откуда ты все это почерпнул, милый? — тихонько спросила Энни.

Она даже представить себе не могла, какие мысли одолевают ее сына.

— Из собственной головы.

Как только они приехали домой, Дэниел поднялся наверх. Энни сделала чай и отнесла в его комнату. Сын лежал, уткнувшись лицом в подушку. Маленькие машинки, которые когда-то купил ему Лаури, были, как и прежде, аккуратно расставлены на подоконнике.

— Можешь бросить школу, — сказала она.

Было бы неправильно позволять учителям понапрасну тратить свое время на человека, который не имел ни малейшего желания учиться.

Дэниел даже не поднял головы.

— Спасибо, мама.

— Может, тебе стоит с кем-нибудь поговорить о… обо всем, что ты только что сказал.

— И с кем же?

— Как насчет Бруно?

У Бруно, похоже, на все имелся готовый ответ.

— Он не поймет, — чуть слышно сказал Дэниел. — Никто не поймет.

Энни заломила руки.

— Как бы мне хотелось, чтобы это получилось у меня.

— Мне тоже, мама.

Спустя несколько дней, включив телевизор, Энни узнала, что иностранные войска высадились в Порт-Стэнли, на Фолклендских островах. И в мгновение ока Великобритания оказалась в состоянии войны с Аргентиной.

Дот во всем обвиняла британских дипломатов, которые позволили аргентинцам считать, будто англичане больше не заинтересованы в осуществлении контроля над островами. Теперь миссис Тэтчер была решительно настроена на войну, и не имело значения, сколько жизней могла унести эта мясорубка во имя спасения репутации государства. У Дот появился особый повод для беспокойства. Ведь ее сын, сержант Джо Галлахер, которому исполнилось тридцать четыре года, должен был находиться на службе в армии еще около двух лет, а десантный батальон «Парас» привели в состояние мобилизации.

— Я хочу сказать, — доказывала Дот, — что парням не стоит идти в армию, когда их страна находится на пороге войны.

Однако дядюшка Берт был с этим не согласен.

— Они фашисты, эти аргентинцы. Нельзя позволить им заграбастать часть нашей территории.

Экспедиционный корпус отправился в плавание, и вскоре аргентинская армия потерпела сокрушительное поражение. Над Фолклендскими островами снова реял британский флаг, хотя во время этой военной кампании было пролито немало крови, в том числе и кровь Джо Галлахера, мужа Элисон и отца двоих ребятишек. Он погиб 28 мая 1982 года в битве за Уайрлесс-Ридж.

Несмотря на смерть младшего сына, Дот, вопреки прогнозам, продолжала здравствовать и год спустя, когда консерваторы снова оказались у руля, получив парламентское большинство. Уровень безработицы перешагнул трехмиллионный рубеж, и лейбористы, к сожалению, были бессильны что-либо изменить. В их рядах произошел раскол, и многие члены парламента переметнулись в новую социал-демократическую партию. Лидер лейбористов, Майкл Фут, производил впечатление приятного человека, но Энни с грустью понимала, что мир уже не тот, что прежде, и теперь мало быть просто приятным человеком, чтобы стать премьер-министром.

В пятницу после выборов, во второй половине дня, стояла прекрасная солнечная погода. Энни шила и смотрела телевизор. Эксперты анализировали результаты выборов, когда стали известны окончательные цифры по отдаленным избирательным округам в Шотландии. Дот уже успела ей позвонить.

— Похоже, моему бедному Берту придется со мной повозиться еще пяток лет, — простонала она. — Клянусь, я во что бы то ни стало увижу, как эта женщина покинет свой пост.

Из гаража доносился смех Дэниела. Он играл на бильярде со старыми школьными товарищами, так же как он слонявшимися без дела, и не проявлял ни малейшего интереса к результатам голосования. Они сами лишили себя избирательных прав.

— Мы бессильны что-либо сделать, — сказал Дэниел. — Кто бы ни пришел к власти, все равно ничего не изменится. Политики и международные корпорации кроят мир под себя. И такие люди, как мы с тобой, ничего не могут с этим поделать.

«Что же с ним будет?» — размышляла Энни. Она немного приободрилась, вспомнив, что Сара должна вот-вот приехать домой на продолжительные летние каникулы. А в октябре она снова возвратится в университет, чтобы закончить последний год учебы.

Энни перестала шить и поднялась наверх, в комнату дочери. На стенах были те же обои, как и в то время, когда Сара была еще ребенком. За столько лет они сильно выцвели. Энни захотелось сделать здесь косметический ремонт — какой приятный сюрприз получился бы для Сары.

— Я заскочу в магазин на Саут-роуд, чтобы купить обои, — сказала она Дэниелу. — Хочу немного обновить комнату Сары.