— Дот тебе сказала? — спросила Мари.

— О чем?

— О том, что в этом году мы не сможем пойти к ним в гости на рождественский ужин, потому что они уезжают к Томми. Что же мы будем делать целый день, Энни?

Сердце Энни опустилось. Самым ярким событием во время праздников всегда была веселая, несколько беспорядочная трапеза у Дот. Как только Сильвия об этом узнает, она, конечно же, пригласит ее к себе в отель «Гранд», но как оставить Мари одну на Рождество?

— Что нам еще остается делать, — терпеливо сказала Энни, — кроме как организовать свой собственный рождественский ужин? У нас есть гирлянды, и сейчас самое время украсить ими наш дом.

— Вот здорово! — с издевкой сказала Мари. — Все это напоминает мне самое жалкое воскресенье, какое только можно придумать. Уж лучше я подольше полежу в постели.

— А чего ты ждешь? — спросила Энни. — Не могу же я найти другую тетушку, чтобы поужинать с ней на Рождество. В любом случае, если ты не будешь присутствовать на мессе, ты должна встать утром и пойти в церковь.

— Да ну ее, — с недовольной гримасой сказала Мари.

— Мари!

Мари неловко поежилась.

— Я очень странно себя чувствую в церкви с тех пор, как… ну, ты знаешь! Мне все кажется, что священник во время проповеди укажет на меня и объявит, что я убийца.

— Не глупи, — мягко пожурила ее Энни.

— А я и не глуплю. Мой ребенок должен был появиться на свет в январе, если бы я не согласилась его убить. Мне сказали в больнице, что это был мальчик.

— Прекрати постоянно думать о плохом. — Энни чувствовала себя не в своей тарелке, когда начинался разговор на эту тему. — Почему бы тебе не встретиться с одноклассницами? — осторожно сказала она, почти уверенная в том, что сестра сейчас взорвется от злобы.

Так оно и вышло.

— Да потому что они глупые! — огрызнулась Мари. — Они смотрят телевизионную программу для детей «Мул по прозвищу Маффин», а некоторые по-прежнему играют в куклы.

— Я, пожалуй, пойду поужинаю. — И, остановившись в дверях, Энни спросила: — Кстати, ты когда-нибудь видела на нашей маме шарф с орнаментом «пейсли»?

— Нет, — резко сказала Мари.

Похоже, она была слишком поглощена собственными мыслями, чтобы поинтересоваться, почему это у Энни вдруг возник такой вопрос, и Энни так и осталась в неведении, размышляя о том, хватит ли ей мужества найти этот шарф самой.

По словам Дот и Берта, спектакль доставил им массу удовольствия.

— Это даже лучше, чем то, что можно увидеть в ливерпульском театре «Эмпайр», — заявила Дот. Она язвительно рассмеялась. — Насколько я понимаю, твои родители не пришли.

— Я их не приглашала, — сказала Энни.

— А наш бедный Майк чуть не потерял сознание, когда Сильвия вышла на сцену, — произнес Берт, расплывшись в улыбке. — Он пришел лишь затем, чтобы посмотреть на нее. Теперь он снова по уши влюблен. И я его не виню. Если бы я не был женат на самой привлекательной женщине в мире, то и сам бы влюбился.

Дот резко ткнула мужа локтем под ребра, радуясь, как девчонка.

Майк встретил Сильвию после премьеры. Она была в белых, усыпанных блестками колготках и красном сюртуке. Позже Сильвия сказала Энни:

— Твой брат Майк пригласил меня на свидание. Что мне делать?

— Он ужасно милый, однако никогда не сможет обходиться с тобой так, как ты того заслуживаешь. Он всего лишь слесарь.

— Он попросил меня сходить с ним в кино. А знаешь что? Я предложу ему привести с собой друга, и тогда мы смогли бы пойти вчетвером!

— Нет! — закричала Энни, однако Сильвия, смеясь, уже убежала, как раз в тот момент, когда к ее подруге подошел мистер Эндрюс. В руках он держал картонную папку, и вид у него был необычайно застенчивый. К глубокому сожалению девочек, он привел свою невесту, симпатичную девушку с фарфоровыми голубыми глазами и длинными волосами, похожую на Алису из Страны чудес, которая, казалось, совершенно не подозревала о том, что разбила не одно девичье сердце в преддверии Рождества.

— Это пьеса, которую я написал в университете, — пробормотал мистер Эндрюс. — Я подумал, что мы могли бы поставить ее в следующем семестре. Ты не откажешься почитать ее во время каникул? Хотелось бы узнать, что ты о ней думаешь.

Энни взяла папку, польщенная тем, что его интересует ее мнение.

— Златовласка? — Она удивленно посмотрела на него. — Еще одна пантомима?

— Это пьеса. — Учитель неловко переступил с ноги на ногу. — Златовласка — это прозвище главной героини.

— Вы хотите, чтобы я снова была костюмершей?

— Нет, я хочу, чтобы ты сыграла Златовласку.

— Я?! — Энни недоверчиво взглянула на него.

— Ты идеально подходишь на эту роль, Энни. — Внезапно он снова стал прежним мистером Эндрюсом. Его глаза загорелись энтузиазмом, который заражал всех вокруг. — Ты производишь впечатление очень целеустремленного человека, пользуешься неоспоримым авторитетом, к тому же ты рыжеволосая! В то время когда я сочинял эту пьесу, я даже не подозревал, что эта роль написана специально для тебя!

Златовласка — сирота. Потеряв родителей в автомобильной катастрофе, она приезжает в сиротский приют, где начинает ломать жесткий, деспотичный режим. В конце концов именно сироты берут ситуацию в свои руки и начинают обращаться с учителями с такой же жестокостью, с какой те относились к ним.

— Что это ты читаешь? — поинтересовалась Мари, расчесывая волосы перед зеркалом.

Энни бросила папку на кровать.

— Пьесу. Ее написал мистер Эндрюс.

— Скажи честно, как она тебе?

— Просто класс.

Казалось невероятным, что пьеса могла быть настолько печальной и смешной одновременно.

— А можно и мне почитать?

— Пожалуйста. Мистер Эндрюс хочет, чтобы я сыграла главную роль.

— И ты согласишься?

— Я не уверена.

Энни восхищалась Златовлаской, которой, несмотря на все неприятности, удалось стать хозяйкой своей судьбы. «В отличие от меня», — криво усмехнувшись, подумала Энни.

— Мы собираемся в субботу посмотреть фильм «Десять заповедей», — весело объявила Сильвия на следующий день. — Майк приведет своего лучшего друга, Сирила Квигли, для тебя.

— Сирил! Ничего не выйдет, я не собираюсь встречаться ни с кем по имени Сирил, — сказала Энни испуганно.

— Все зовут его Си. А это не так уж и плохо, правда? Вообще-то это звучит немного по-американски.

— Думаю, что так и есть, — с неохотой признала Энни.

У Си Квигли (Энни даже думать не могла о нем как о Сириле) были короткие черные как смоль вьющиеся волосы и темные глаза, в которых, казалось, постоянно сверкали веселые огоньки. Энни обнаружила, что прониклась к нему огромной симпатией. Это оказалось совсем не трудно. Си рассмешил ее в кинотеатре, потешно изображая Моисея, особенно в том месте, где тот получал от Господа «Десять заповедей».

— Больше не надо! — застонал он, когда очередь дошла до заповеди под номером шесть.

Сидящие рядом люди неоднократно просили их вести себя тише, и даже Сильвии это порядком надоело.

— Перестаньте богохульствовать! — шикнула она.

— А как насчет того, чтобы снова встретиться в следующую субботу, Энни? — спросил Си, когда вся компания сидела за чашечкой кофе в кафе «Лайэнз».

— Я не против, — словно между прочим ответила Энни, хотя внутри у нее все затрепетало.

Всю дорогу до ливерпульского вокзала Си держал ее за руку. Она облегченно вздохнула, когда он вежливо пожал ей руку.

— Что ж, тогда до следующей недели.

— Веселого Рождества, — пожелала Энни.

Он улыбнулся.

— И тебе того же.

Энни наблюдала за тем, как Си перешел через дорогу.

— А где Майк? — удивленно спросила она, когда, повернувшись к Сильвии, обнаружила, что та стоит одна и выглядит довольно угрюмой.

Они вышли на платформу, на которой поезд на Саутпорт стоял уже с открытыми дверями.

— Ушел! — резко ответила Сильвия. — Давай сядем в последнее купе, чтобы избежать встречи с ним.