Сезон приближался к концу, на исходе сентябрь, но хорошая погода выманила людей на улицу – тут были крепко сложенные, недоверчивые ко всему домохозяйки, покупающие на обед кур прямо из клеток арабы, обгоревшие на солнце туристы в ярких одеждах. Толпа медленно двигалась, заполняя тротуары и выплескиваясь на мостовую. Пытающиеся проехать через город машины еле ползли, гневно оглашая гудками воздух. Это может создать проблему, подумал Жожо, докуривая спрятанную в ладонь по старой тюремной привычке сигарету.

Человек, которого он поджидал, выставив огромный живот, с рогаликом в руке не спеша переходил улицу. Видно, жизнь обходилась с ним неплохо, хотя он худобой никогда не отличался.

– Эй, Генерал!

Тот помахал рогаликом:

– Привет, Жожо. Как дела?

Обменявшись рукопожатием, они, отступив, с улыбкой оглядели друг друга.

– Сколько лет? Два года?

– Больше, – рассмеялся великан. – А ты не подрос.

Откусив рогалик, он тыльной стороной ладони смахнул с усов золотистые крошки. По рукам видно, подумал Жожо, что давно не вкалывал. Не то что у него – шрамы да мозоли.

– Что, так и будем весь день тут стоять? – Генерал похлопал Жожо по спине. – Пошли. Я угощаю.

– Две секунды, – сказал Жожо. – Сперва кое-что покажу. – Взяв Генерала за руку, подвел его к каменному парапету. – Гляди туда, – кивнул он на воду. – На ту сторону.

На противоположном берегу на три фута над водой выступала каменная арка. Камень сухой и чистый, – видимо, вода много лет так высоко не поднималась.

Мельком взглянув на арку, Генерал бросил в воду остатки рогалика и стал смотреть на дерущихся из-за них уток.

– Ну и что? – спросил он. – Сто лет назад какой-то хрен поставил дверь не на том месте.

– Ты так думаешь? – подмигнул Жожо, постучав пальцем по носу. – А может быть, не так. Потому и позвал тебя. Пойдем выпьем.

По пути к центру городка они вкратце рассказали друг другу, как жили после освобождения из марсельской тюрьмы. Там они подружились, они да еще горстка таких же местных уголовников, которым не повезло в одно время с ними. Пока Жожо сидел, жена бросила его и уехала куда-то на север с торговцем перно. Теперь он снимал пару комнат в Кавайоне и ишачил на каменщика, специализировавшегося на реставрации старых зданий. Работа для молодого, а он уже не молод, но что еще он мог, кроме как раз в неделю покупать лотерейные билеты и уповать на Бога, в надежде, что не надорвется.

Генерал был полон сочувствия, которое проистекало из утверждения, что другим живется хуже, чем тебе. Генералу повезло. У него не только осталась жена, но и померла теща, оставив капитал, которого хватило на покупку небольшой пиццерии в Шеваль-Бланк. Ничего лишнего, но заведение надежное, крепкое, кормит и поит. При этих словах Генерал, смеясь, похлопал себя по животу. Живут и хуже. Правда, жена крепко держится за денежки, а в остальном жаловаться не приходится.

Они нашли столик под сенью платанов у «Кафе де Франс» напротив старой церкви.

– Что пьем?

Генерал снял темные очки и помахал ими официанту.

– Пастис[10]. Только не перно.

Жожо огляделся и придвинул стул к Генералу.

– Скажу, зачем звал.

Он говорил тихо, не спуская глаз с толпы, понижая голос, если кто проходил близко от столика.

– У моего патрона есть приятель, который был фараоном, пока его за что-то не вышибли. Теперь он устроился в охранном бизнесе, продает системы сигнализации тем, кто приобретает здесь второй дом. Деньжат у них хватает, к тому же они нервничают, когда слышат, как каждую зиму здесь чистят пустующие дома. Патрон обязательно рассказывает владельцам домов, где мы работаем, что в Воклюзе взломщиков больше, чем пекарей, и потом рекомендует своего приятеля. Владелец устанавливает сигнальную систему, а патрон получает конверт.

Жожо потер большим пальцем по указательному.

Подошел официант с выпивкой. Жожо замолчал, ожидая, когда тот скроется за дверью.

– На днях этот малый, его зовут Жан Луи, приходит на стройку и ржет, будто узнал самый смешной анекдот в своей жизни. Я работал на крыше, а они разговаривали как раз подо мной. И я все слышал.

– Случаем, не о парижанине, трансвестите и почтальоне?

Жожо закурил, пустив дым в морду псу, обнюхивавшему сахар под столом.

– Смешно, но не анекдот. Теперь слушай: в «Кэсс д’Эпарнь» установили новую охранную систему – электронные глаза, сигнальные прокладки на полу, детекторы металла в дверях, срабатывающие механизмы. Ставила одна крупная компания из Лиона. Обошлось в миллионы.

Генерал был озадачен. Всегда интересно слушать, как банки теряют миллионы франков, но он слыхал вещи посмешнее на похоронах.

– Что тут смешного? Оказался недействительным выписанный чек?

Жожо, ухмыляясь, погрозил пальцем:

– Лучше. Дело в том, что они для надежности перенесли кладовую, всю казну, в самое дальнее помещение. Дверь за решеткой из стальных прутьев в пять сантиметров толщиной, тройные запоры… – Жожо выдержал паузу. – Но ни одного электронного глаза. Ни одного.

– Ну?

– Их нет. И знаешь почему? Потому что заглядывающие в свои сейфы клиенты не хотят, чтобы за ними следили из кабинета управляющего, когда они считают деньги.

Генерал пожал плечами:

– Нормальное требование.

– Но самое интересное… – Жожо отхлебнул пастиса и, оглядевшись по сторонам, подался вперед, – самое интересное, что новая кладовая находится точно над выходящим в реку старым водостоком. Точь-в-точь.

– Старым водостоком?

– Помнишь арку, на которую мы только что смотрели? Там у него выход. Двадцать – двадцать пять метров по нему, и мы под полом кладовой. Немного пластика и – бах! Мы там.

– Потрясающе. Потом можно танцевать на сигнальных прокладках на полу, пока не явятся фараоны.

Жожо, ухмыляясь, покачал головой. Ему это явно нравилось.

– Нет. Еще одна забавная вещь. В полу нет сигнализации. Они сочли, что достаточно дверей. Жан Луи не поверил своим ушам.

Генерал машинально подергал ус – привычка, от которой, как говорила жена, усы казались кривыми. Иль-сюр-Сорг, как он знал, был богатым городишком, где было полно антикваров, имевших дело с наличностью. Несколько часов, посвященных просмотру их сейфов, не будут потрачены зря. В нем шевельнулся интерес. Больше чем интерес, признался он себе: щекочущий нервы азарт, который всегда приходил к нему, когда он готовил дело. Это было то, что он умел, – планировать. Его и прозвали Генералом за то, что он умел работать головой.

Жожо глядел на него как кукушонок в ожидании червяка – нетерпеливый взгляд черных глаз на худом загорелом лице.

– Ну и как? Что думаешь?

– Откуда мы знаем, что это правда? Все это дело плохо пахнет. – Он оглянулся, ища глазами официанта. – Во всяком случае, не помешает выпить еще.

Жожо улыбнулся. Как это на него похоже – сущий пессимист, постоянно выискивает трудности. Но Генерал не сказал «нет».

Толпа редела, люди расходились по домам обедать, а двое приятелей продолжали разговор. Тишину площади нарушал только бой часов на церкви.

Пиццерия «У Матильды» на дороге в Шеваль-Бланк по воскресеньям не работала. Супруга Генерала любила проводить этот день у сестры в Оранже, и Генерал бывал рад возможности поиграть в шары. Однако в это воскресенье шары оставались в ящике в гараже. Генерал ждал гостей.

Он основательно поработал, наметил план действий и дал знать кому надо. Собиралась старая компания (по крайней мере, те, кому удалось остаться на воле), чтобы выслушать деловое предложение.

Генерал снял с большого круглого стола оставленные после ночной уборки стулья и поставил бутылки с пастисом и вином, стаканы, миску с маслинами и две большие пиццы. Вполне достаточно, не пировать же они собираются. Он сосчитал стулья. Восемь. Надеялся на десять, но Рауль с Жаком однажды ночью были неосторожны, и полиция во время обычной проверки замела их с пушками и полной машиной украденных ковров. Теперь на несколько лет они вне игры. Генерал при этой мысли покачал головой. Он предупреждал, чтобы не связывались с пушками. Пушки удваивают срок.