– А адвокаты миссис Шоу?
– А, они. Как, по-твоему, не послать ли им открытку из Сен-Тропе?
– Вчера звонил старший партнер. Сказал, что-то срочное.
Саймон отхлебнул кофе.
– Элизабет, разве ты не слышала, что у него рядом с телефоном стоит таймер? Гонорар исчисляет по минутам. Если, не дай бог, будешь настолько безрассудной, что пригласишь его по телефону на ужин, он сдерет с тебя за телефонный разговор. Открыткой дешевле.
– Все равно придется говорить с ним, когда вернетесь.
– Ты права. Знаю, что права, – вздохнул он. – О’кей. Давай поговорим с этим жуликом, пока он не привлек нас за неуважение к телефонным звонкам. Но послушай, когда он снимет трубку: там тикает. Одна из штуковин, которыми пользуются, когда варят яйца.
Разговор был кратким, но дорогим. Кэролайн требовала новую машину. Ей просто нельзя без новой машины. Она имеет право на новую машину. По условиям соглашения. Саймон дал себя уговорить на БМВ, но поторговался насчет стереофонической установки, пока не понял, что она обойдется дешевле пяти минут юридических переговоров. Кладя трубку, он подумал, приравняют ли убийство адвоката к убийству в состоянии невменяемости.
Подняв глаза, он увидел Джордана, стоявшего в дверях с чашкой кофе. Полная противоположность представлению большинства людей о сотруднике рекламного агентства. Старомодная, весьма респектабельная внешность. Возможно, поэтому он внушал клиентам такое доверие. Эрнест клялся, что однажды слышал, как костюм у Джордана скрипел – до того плотный материал. Сегодня он выступал в обличье преуспевающего банкира – тройка в тонкую светлую полоску, рубашка тоже в полоску, галстук в спокойных тонах, прикрепленная к лацкану золотая цепочка от часов исчезала в пышных складках торчащего из нагрудного кармана шелкового носового платка, начищенные до блеска черные туфли. Мышиного цвета волосы, закрывая уши, зачесаны назад. Саймон заметил, что Джордан отращивает на щеках небольшие пучки волос, на манер отставных морских офицеров. В любых обличьях он всегда оставался англичанином.
Саймон не дал ему заговорить.
– Заходи, Найджел, заходи. Слушай, извини, что отменил совещание. У меня был чертовски тяжелый день. Просто не было сил. Еще кофе? Сигару? Скажи, что я прощен.
Джордан сложил свое тощее тело в кресле, отставил чашку с кофе, выдвинул манжеты, чтобы были видны запонки, и пригладил волосы.
– Не во мне дело, Саймон, – натужно, словно его душил воротник, произнес он. – Я говорю о других. Они начинают задавать вопрос: есть ли вообще у нас исполнительный комитет? Отложено три заседания подряд. Должен тебе сказать, старина, у некоторых взъерошились перышки.
Саймону было нетрудно догадаться, у кого они больше всего взъерошены.
– Кто-нибудь конкретно? Может быть, к кому-нибудь следует заглянуть?
Джордан достал золотой портсигар и не торопясь выбрал сигарету. Из кармана жилета достал золотую зажигалку. Пламя отразилось на массивном золотом перстне с печаткой и на золотых запонках. Черт побери, ходячая ювелирная лавка, решил Саймон.
– Думаю, на этот раз я с ними справлюсь, Саймон. Спокойный разговор за стаканчиком виски в конце дня. Предоставь это мне.
Саймон постарался изобразить благодарность:
– Спасибо, если сможешь.
– Выкинь из головы.
Джордан выпустил изо рта шлейф дыма. Закуривая, он напускал на себя такой самодовольный вид, что Саймону всякий раз хотелось подсунуть ему вместо сигареты шутиху.
– К тому же в настоящее время люди, знаешь ли, больше приходят ко мне. Личные проблемы, ну и всякое такое. Правда, отвлекает от руководства.
С каждым, кого он считал себе равным, Джордан пускался в долгие рассуждения о руководстве. Саймон слышал их сто раз.
– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой. – Услышав доверительные нотки в голосе Саймона, Джордан подался вперед в ожидании откровения. – Дело в том, что мне не мешало бы отдохнуть. Последние месяцы были довольно трудными.
Джордан понимающе кивнул.
– Неприятности, развод…
– Ну, это забудется.
– Однако не мешает на несколько дней уйти с передовой, и мне хотелось знать, не мог бы ты недельку побыть вместо меня. Мне очень жаль тебя просить. У тебя бог знает сколько своих дел, но я не смогу чувствовать себя спокойно, если не буду уверен, что не произойдет никаких накладок.
Джордана так и распирало.
– Мне хотелось бы уехать завтра, – продолжил Саймон, – но, безусловно, это зависит от тебя. Знаю, что не даю тебе опомниться, но в моем нынешнем состоянии чем раньше, тем лучше.
– Завтра? – нахмурился Джордан, взвешивая бремя, возлагаемое на его плечи. – Потребуется переиграть несколько встреч. Календарь на ближайшие дни довольно-таки плотный.
Саймон успел заглянуть в календарь Джордана. Только на одном листке сверху было написано «Готсуолдс». В этом сельском уголке Англии у агентства не было ни одного клиента. Правда, он славился своими лошадьми.
– Знаешь, если это слишком…
Джордан сделал протестующий жест.
– Как-нибудь справлюсь. – Снова нахмурился. – Возможно, придется на время воспользоваться услугами Лиз. Сьюзен молодчина, но, боюсь, утонет в бумагах, если мне придется ходить в двух шляпах.
Саймон представил Джордана, председательствующего на совещаниях в двух шлемах для игры в поло на голове.
– Разумеется, – подыграл ему Саймон. – По-моему, есть смысл пересесть ко мне. Отсюда, может быть, легче руководить.
Джордан сделал вид, что раздумывает о страшных неудобствах, связанных с перемещением по коридору на расстояние в десяток метров, потом бросил на Саймона из-под нахмуренных бровей неподдельно искренний взгляд, так хорошо срабатывавший с клиентами.
– Может быть, и легче, старина. Может быть, и легче. У людей будет больше уверенности.
– Пусть знают, что бразды правления в твердых руках, – вставил Саймон.
– Именно. Никогда не пробовал заняться верховой ездой? Страшно интересно. Замечательное создание – лошадь.
– Знаешь, что сказал о лошадях Оскар Уайльд? Опасно с обоих концов и неудобно посередине. Предпочитаю согласиться с ним.
– Не знаешь, что теряешь, старина. – Джордан расправил конечности, поднялся, поправил запонку на левой, потом на правой манжете. – Ну, я, пожалуй, пойду. До отъезда еще побеседуем.
Саймон услышал, как он за дверью говорит Лиз:
– …вести дела в отсутствие Саймона… держи связь со Сьюзен… все заседания, думаю, здесь.
Вот счастливый человек, подумал Саймон. Оставшуюся часть дня он провел вися на телефоне.
К концу следующего дня он был в Париже. В отеле «Ланкастер» его ждала записка: месье Мюра будет ждать его в «Chez L’Ami Louis» в восемь часов. Хорошее начало отпуска. Это был любимый ресторан Саймона в Париже, к тому же туда можно пойти и без галстука. Он принял душ, переоделся и решил прогуляться пешком до Сен-Жермена, чтобы выпить там «У двух макак».
Он уже забыл, до чего прекрасен Париж. После Лондона он казался очень чистым – никаких мешков с мусором на тротуарах, ни табличек «Продается» на домах. Он остановился на мосту Пон-Нёф и оглянулся на Лувр. В синеющих сумерках светились окна домов и уличные фонари. На мгновение ему стало жалко, что он приглашен на ужин. Как бы ему ни нравился Мюра, такой вечер лучше бы провести с хорошенькой девушкой.
«У двух макак», как всегда, было полно народу; официанты, как всегда, высокомерны; посетители, как всегда, напускали на себя скучающий вид. Этой осенью девушки опять были в черном, с тщательно спутанными волосами и бледными лицами, в больших, не по размеру, кожаных пиджаках и тяжелых туфлях на толстой подошве, которые так ненавидел Саймон, – даже самые изящные ножки выглядели в них неуклюжими. Почему им так хотелось быть похожими друг на друга?
Саймон раскурил сигару и заказал аперитив. Хорошо снова оказаться во Франции, слышать французскую речь. Удивился, как много он понимает. Очень давно, больше двадцати лет назад, он полгода работал официантом в Ницце. Тогда он говорил довольно бегло, во всяком случае достаточно бегло, чтобы зарабатывать на жизнь. Теперь он был доволен, что кое-что еще помнит.
