– Разреши ему остаться с тобой. Тебе не следует оставаться одной.

Луиза покачала головой – ей не хотелось оставаться одной.

Пола улыбнулась и добавила:

– Хорошая девочка. И ушла.

Я продолжал стоять и смотреть на девушку в синевато-молочном полумраке, потом спросил:

– Ничего, если я снова лягу?

Она кивнула головой и быстро добавила:

– Брюки не снимать. Я улыбнулся ей.

– Я никогда не спешу.

Несмотря на свое настроение, она мне улыбнулась.

– Все равно, не снимайте их.

– Если хотите, я могу отодвинуть эти кровати подальше друг от друга.

– Нет, нет. Все нормально. Я лег, и она повернулась ко мне спиной. Через некоторое время я услышал, как она рыдает. Я даже хотел коснуться ее плеча, но не стал этого делать.

Луиза повернулась ко мне. В руках у нее был зажат мокрый платок. По лицу текли слезы. Она сказала:

– Весь мокрый, – имея в виду платок. – У вас случайно нет...

– Конечно, возьмите мой.

И я отдал ей свой платок.

Она вытерла лицо и перестала плакать.

– Я, наверное, ужасно выгляжу.

– Нормально, вы имеете право выглядеть, как вам угодно.

Она в отчаянии покачала головой.

– Он недавно был живым...

Было видно, что сейчас она может устроить истерику.

– Я убила бы этого врача.

– О нем уже позаботились.

Луиза была поражена. У нее побледнело лицо, и она тихо спросила:

– Они... убили его?

Я кивнул головой.

– Хорошо, – сказала она. Но я ей не поверил.

– Вам не следует притворяться.

– В чем?

– В том, что вы довольны убийством. Здесь так дешево ценится жизнь и смерть.

– Я на самом деле не имела в виду, что хотела бы убить Дока Морана. Он... он был пьяница и всегда болтал так много. Но...

– Но из-за этого не стоило его убивать. Вы это хотели сказать?

Она пожала плечами, опершись на локоток, посмотрела на меня.

– Он не собирался убивать моего Кэнди, – сказала она. – Я ненавижу его за то, что он – плохой врач. Но мне не нравится, что его убили.

Я ничего не сказал.

– Только не ждите, что я стану оплакивать его, – сказала она горько. – У меня не осталось слез для этого старого пьяницы.

Я кивнул головой.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Лоуренс, что вы остались со мной.

– Называйте меня Джимми. Могу я вас называть Лулу?

– Если хотите... Джимми.

– Какое полное имя от Лулу?

– Луиза, но здесь никто меня так не называет.

– А если я стану вас так называть?

Она удивилась, но три раза кивнула.

– Луиза, вам лучше уснуть.

– Хорошо, – сказала она.

Она легла на живот и отвернулась от меня... Я лежал и смотрел на звезды на потолке. Через некоторое время она позвала:

– Джимми?

– Да, Луиза?

– Сделайте мне одолжение...

– Конечно.

– Подвиньтесь ко мне ближе.

– Ну...

– Нет, не для этого. Мне нужно... чтобы меня кто-то обнимал. Вы ведь не станете ко мне приставать. У вас такое хорошее лицо. Я могу вам доверять, не так ли?

– Луиза, вы мне можете доверять.

– Я повернусь на бок, – сказала она. – Прижмитесь ко мне и обнимите меня за талию. Я сделал так, как она просила.

– Вот так... так мы спали, Кэнди и я.

– В Чикаго у меня есть девушка, – сказал я. – Иногда мы тоже так спим.

– Так хорошо, правда? Приятно чувствовать друг друга.

– Правда.

Я прижался к ней, она была мягкой, и от нее приятно пахло. Может, это были дешевые духи, но мне нравился запах. Я почувствовал, как возбуждаюсь, и постарался отстраниться от ее круглой маленькой попки. Но она еще крепче прижалась ко мне и грустно сказала:

– Кэнди был таким милым.

Вскоре она снова начала тихо плакать в мой носовой платок. Возбуждение оставило меня. Я продолжал обнимать ее за талию, прижимая к себе.

– Что мне делать без тебя, Кэнди? Что мне теперь делать?

Я гладил ее по голове и приговаривал:

– Тихо, тихо. Вскоре Лулу уснула.

Я тоже уснул, но проснулся от жуткого крика, подскочив в постели.

– Какого черта, что это такое?

Луиза сидела у стола и причесывала свои короткие светлые волосы. На ней было то же самое розовое платье, в котором она была вчера. Она, как и я, спала в одежде. Девушка улыбнулась. Лицо у нее было не накрашено, и ей вполне можно было дать тринадцать лет. Но такие тринадцать, что мальчишки, глядя на нее, начинают переосмысливать свое отношение к девочкам.

Она забавно улыбалась.

– Глупый, это поет петух. Ты что, никогда раньше не был на ферме?

Я провел рукой по лицу. Солнечные лучи начинали пробиваться в окно, хотя казалось, что на улице еще было темно.

– Нет, – ответил я. – Я на ферме в первый раз.

– А я росла на ферме. Мой отец – фермер.

– Ты по нему скучаешь? Она выглядела очень грустной.

– Иногда, но мне кажется, что он по мне не скучает.

– Почему?

– Потому что считает меня плохой девушкой. Грешницей!

– Твой отец – верующий человек?

– Слишком религиозный. Он бил меня ремнем, потому что я не была такой же.

– О, мне так жаль.

Она пожала плечами.

– Но даже когда он меня бил, я знала, что он меня любит.

– Извини.

Она положила на стол щетку, подошла к постели и села рядом.

– Иногда люди таким образом показывают свою любовь к вам.

– Когда они тебя бьют?

Она кивнула.

– Я не считаю, что это наилучший путь. Я бы сама никогда не смогла кого-нибудь ударить. И Кэнди, он меня почти не бил. Наверное поэтому я так сильно его любила.

Кажется, сегодня утром ей стало легче. Она признала тот факт, что Кэнди умер. Может, в этой компании смерти были обычным явлением.

– Ты когда-нибудь видела, как кто-то умирал?

– Да, дважды.

– Ты хочешь сказать, что видела, как умирали люди, работавшие с Кэнди?

Она кивнула.

– Их подстрелили на работе.

– Понимаю.

– И Кэнди убивал людей. Я не ходила с ним на работу, поэтому никогда этого не видела. И мне не хочется думать об этом.

– Кто те люди?

– Те, кого он убил? Охранник в банке и заместитель шерифа. Кэнди не любил вспоминать об этом.

– Да?

– Да. Он боялся электрического стула.

Я ничего не сказал.

– Теперь ему нечего бояться, – заметила Луиза и снова заплакала, прижавшись лицом к моей груди.

Я держал ее в своих объятиях. Когда она успокоилась, я вытер ей глаза покрывалом, и она храбро улыбнулась мне. Я утонул в ее прекрасных карих глазах.

– Вы не воспользовались моим положением в прошлую ночь.

Я судорожно проглотил слюну.

– Многие мужчины не удержались бы от этого.

– Ничего не могу сказать по этому поводу.

– Вы тоже могли бы это сделать, я была такой беззащитной.

– Мне кажется, вы храбрая девушка. Когда меня увидели ночью, то закричали так, что напугали бы любого.

Она покачала головой.

– Это ничего не означает. Вы могли силой овладеть мной. Мужчина всегда может сделать это, если он захочет женщину.

– Вы хотите сказать – изнасиловать ее.

Она кивнула головой.

– У нас с девушкой так не знакомятся.

– Откуда вы приехали?

– С Востока.

– Поэтому вы такой учтивый джентльмен? Я улыбнулся.

– Меня в первый раз называют джентльменом.

– Наверное, я стану вас так называть. Джентльмен Джим. Настоящий джентльмен в этом паршивом мире.

– Можно просто Джимми.

– Нет, мне нравится Джентльмен Джим.

Луиза тоже улыбнулась. Она изо всех сил старалась быть веселой, и я был рад, что она так старалась.

– Как скажешь, – согласился я.

Она схватила меня за руку и вытащила из постели.

– Пошли, Джентльмен Джим... Старушка-девушка с фермы хочет показать тебе настоящую ферму. Пошли быстрее...

По двору разгуливала дюжина кур. Они усердно разыскивали пищу. Две курицы, одна с желтыми лапами, другая с сине-зелеными, танцевали на месте и клевали что-то, напоминавшее рваную кожаную перчатку.