– Вы что, снова начинаете свои сказки? Почему вы изменили мнение, Геллер?
– Я должен быть абсолютно уверенным, прежде чем спустить курок.
– Пока не возникнет необходимости, мы не собираемся никого убивать. Если это не Диллинджер, после ареста мы с этим разберемся.
– Мне казалось, что вы сами собирались проследить, чтобы никто не начал зря палить из пистолетов. Будучи опытным детективом, могу объяснить, почему вы отсиживаетесь здесь у себя за столом.
Коули отхлебнул кофе и сделал рукой успокаивающий жест.
– Я буду следить за тем, как его арестуют. Не волнуйтесь. Когда они выследят Диллинджера, то сообщат мне, и я сразу же поеду в тот кинотеатр, где он находится.
– Разве они не станут его брать?
– Наверное, нет.
– Наверное, нет?
– Если по обе стороны от входа будут стоять по два агента, мы предпочтем подождать, пока не прибудут все наши силы в нужный нам кинотеатр.
– И что? Будете его брать в темном зале?
– Возможно, если за ним окажутся свободные места; тогда мы сможем его схватить.
Я покачал головой.
– Не при такой жаре. Да сегодня ни в одном кинотеатре с кондиционером не останется ни единого свободного места.
Коули поднял брови.
– Тогда мы его арестуем при выходе из кинотеатра.
– Анна и Полли с ним?
– Да, и Анна Сейдж, и мисс Гамильтон.
– Полли знает о том, что происходит?
– Мы имели дело только с миссис Сейдж.
– Вы хотите сказать, что это делал Пурвин. Вы сами с ней не говорили.
Коули почесал уже седеющую голову. Не глядя на меня, сказал:
– Все так, но не в этом дело.
– Мне кажется, что, если сегодня что-нибудь произойдет, вам следует быть очень осторожным. Особенно, если разрешите парням из Восточного Чикаго принимать участие в задержании. Они будут частью вашей группы задержания? Все шестеро?
Коули посмотрел на меня с каменным выражением лица, потом медленно и недовольно кивнул головой.
– Я узнал об этом, заскочив сейчас в «Марбро». А где все остальные?
В его глазах появилась насмешка.
– В конференц-зале, в холле. С ними находятся некоторые мои люди. Они предложили им сандвичи. А что вы хотели бы побеседовать с кем-нибудь из присутствующих там?
– Да, эти двое в конференц-зале.
У меня вдруг страшно заболело тело.
– Им, наверное, там комфортно.
Коули попытался сделать вид, что ничего не понимает.
Я все же ему сказал:
– Думаю, они пойдут в «Байограф». В другом кинотеатре за девять миль к Вест-Сайду идет детский фильм. Конечно, если он предпочитает спать с Ширли Темпл, а не с Мирной Лой, тогда другое дело, и я во многом ошибаюсь.
Сексуальные ссылки на малышку Ширли Темпл не понравились порядочному мормону Коули. И вообще он показался мне раздраженным и усталым. Ему все надоело, а я – особенно.
– Мистер Геллер, вам здесь нечего делать. Почему бы не предоставить заниматься этим правительственным агентам.
– Прекрасная мысль. Мне как раз нужно отдохнуть и развлечься.
Я встал, надел шляпу и небрежно перебросил пиджак через плечо.
– Пойду, пожалуй, посмотрю кино, – сказал я, улыбнувшись.
Услышав это, он нахмурился.
18
Навес над входом в кинотеатр освещался гирляндой из маленьких белых лампочек, которые постоянно зажигались и гасли. Они шли рядами и образовывали круги, ярко освещая четкие крупные буквы:
БАЙОГРАФ
Ниже в свете других лампочек можно было прочитать главную приманку дня:
МЕЛОДРАМА НА МАНХЭТТЕНЕ
Звезды – Кларк ГЕЙБЛ и Вильям ПАУЭЛЛ
Рядом висел темно-синий плакат с надписью светло-синими буквами:
«Свежий прохладный воздух. Работает кондиционер».
Обещание прохладного воздуха в зале, а также приманка из голливудских звезд привлекли в кинотеатр много народу. Было восемь часов вечера, а следующий сеанс – в восемь тридцать. К кассе подходили парочки, целые семьи и иногда – одинокие мужчины и женщины. Купив билеты, они проходили в фойе, чтобы подождать начала сеанса в прохладе и отведать поп-корна и кока-колы.
На улице не было особого оживления. Уже стемнело, и над городом нависло небо с какими-то странными оранжевыми полосками. Вблизи кинотеатра не чувствовалось дуновения даже легкого ветерка с озера. Редкие машины проносились по Линкольн-авеню, прохлада забыла о городе. Холодком веяло, только когда двери кинотеатра открывались, впуская и выпуская зрителей.
У входа толпилось много народа. Люди, живущие в квартирах на втором этаже, над магазинчиками, расположенными вдоль улицы, открывали окна и высовывались, недоумевая, куда подевался знаменитый ветерок, дующий с озера в Чикаго. Рядом с кинотеатром было открыто кафе «Гетц кантри-клуб», чуть подальше торговали мороженым и прохладительными напитками. Все магазины, кроме тех, где торговали апельсиновым соком или мороженым и чем-нибудь освежающим, были уже закрыты. Разглядывая витрины, прогуливались подростки и молодежь. Парни были в рубашках с короткими Рукавами, а девушки в легких летних платьях. Гуляли парочками, но чаще можно было встретить небольшие группы девушек. Они хихикали, а за ними следовало такое же число развязных парней. Даже жара не могла пресечь их попытки познакомиться. Скорее, наоборот, жара вызывала какую-то лихорадочную активность молодых людей.
Я приехал с шиком на такси от Дрейка до «Бэнкерс билдинг», потом прошел пешком к своему офису, где сел в свою машину и доехал до Норт-Сайд. Я подумал было зайти в офис за оружием, но затем отказался от этой идеи, не хотелось навлекать на себя беду. У кинотеатра сегодня и так будет слишком много людей с оружием.
Я оставил машину на той же стороне, где был расположен кинотеатр, справа от входа в аллею. Чуть дальше по улице светилась реклама кинотеатра. Между ним и мною был бакалейный магазинчик, стоявший на углу у начала аллеи за кафе, что рядом с кинотеатром. Выйдя из машины, я вдруг вспомнил, что недалеко, в нескольких кварталах отсюда находится тот гараж, где на день святого Валентина происходила кровавая бойня. Как тесен наш мир!
Я шел за семейством – отец, мать, мальчик лет десяти и девочка примерно восьми лет. В такую жару родители взяли детей с собой в кино на поздний сеанс. Я как раз проходил мимо кафе «Гетц кантри-клуб», когда обратил внимание на странную машину, стоявшую у тротуара. Я заглянул в нее.
За рулем сидел Мелвин Пурвин.
Он прикуривал сигарету, рука дрожала. На нем были синий спортивный костюм и щегольская соломенная шляпа. Рядом с ним на пассажирском сиденье расположился агент из «Бэнкерс билдинг», который посмотрел на меня испуганными глазами.
Улыбнувшись, я приподнял руки на уровень груди и показал, что не вооружен.
Пурвин взглянул на меня, дымя сигаретой, нахмурился, словно хозяйка, у которой только что подгорел пирог, и подозвал меня. Я вплотную подошел к машине и улыбнулся ему.
– Привет, Мелвин.
– Геллер, какого черта вы здесь делаете? – выдавил он из себя, причем я заметил, что его южный акцент полностью исчез.
– Поскольку я оказался неподалеку, подумал, что стоит посмотреть на вас, – радостно заявил я. – На всякий случай сообщаю: я не Диллинджер.
Он открыл рот, а глаза загорелись злобой.
– Мне показалось необходимым подчеркнуть это, чтобы в меня не стреляли.
– Геллер, вы мешаете работе правительственных органов. Катись отсюда!
– Мелвин, мы живем в свободной стране. Мне захотелось сходить в кино.
Он посмотрел на своего компаньона, и вдруг в его речи снова зазвучали южные интонации.
– Агент Браун, почему бы вам не проводить отсюда мистера Геллера?
Я наклонился и, продолжая улыбаться, посмотрел прямо в лицо удивленному Пурвину.
– Правильно, пошли Брауна, я никогда еще не ломал пук правительственному агенту.
– Вы угрожаете...
– Обещаю вам скандал, какого никогда не показывали в фильмах, демонстрировавшихся в этом кинотеатре.
– Иди в кино. Иди к черту! – выдавил он из себя. Я пожал плечами.