И вернулась к пишущей машинке.

Я сел, взял полистать стопку журналов, лежащих на столике из хрома и стекла, «Сатардей ивнинг пост» за вторую неделю января. Разглядывая фото с изображением детишек, сооружающих снеговиков, хотелось увидеть и самого себя в снегоступах.

Тем временем секретарша ответила на звонок по внутреннему телефону, потом без всякого интереса взглянула на меня и сказала:

– Вы можете войти.

Этого разрешения пришлось ждать полчаса. Пикет сидел за столом, на котором лежали не очень убедительные груды бумаг. Зачем он заставил меня столь долго ждать, я не знаю. Но одно могу сказать с уверенностью: Пикет не был адвокатом того типа, который тяготеет к «бумажной» работе. Он никогда не учился в юридической школе, скорее всего изучал книги по юриспруденции, работая в качестве бармена и официанта. Это знали многие, и публика относилась к нему соответствующим образом. Менее известна была работа Пикета на подхвате в различных полицейских участках, где он разносил повестки адвокатам и залоговым поручителям в качестве стажера юристов, занимающихся делами жертв уличного движения. Подручные местных партийных боссов и политиканов, так же как и различные типы из преступного мира, обладали в те времена ценными связями, полезными для будущих адвокатов (ходили слухи, что он несколько раз пытался прорваться в адвокатуру, но пока не прошел). Работа в качестве официанта и бармена в придорожных закусочных, а позднее в тавернах и ресторанах Лупа и Норд-Сайда позволила Пикету приобрести хорошие и прочные дружеские связи со многими «полезными людьми». Одно из таких знакомств в свое время состоялось и со мной, если судить по тому, как этот маленький, коренастый мужчина встал улыбнулся и протянул мне руку. Я пожал ее, и он жестом предложил мне сесть в кресло напротив, что я и сделал, но он остался стоять.

Для мужчины маленького роста у него была внушительная фигура. Даже в этот теплый день (хотя в офисе был кондиционер) он был одет в костюм-тройку. Чувствовалось, что в одежде он явно подражает Кларенсу Дарроу[44].

– Рад снова видеть вас, – сказал он с обезоруживающей улыбкой.

Его яркие глаза, нос картошкой, узкий рот, темные круги под яркими глазами придавали ему напряженный вид и создавали впечатление чего-то мальчишеского и отцовского одновременно. Самым примечательным, однако, были волосы: цвета «перца с солью», они образовывали пышное волнистое сооружение высотой в три дюйма, а точнее, торчали дыбом.

– Тоже рад видеть вас, советник, – сказал я, чуть улыбаясь. Единственный раз я видел его в суде, на слушании дела об убийстве Лингла. Я давал показания обвинению, он был адвокатом защиты. По сути, мы оба были в одной команде. Оба помогали упрятать за решетку по ложному обвинению жертву Синдиката по имени Лео Броверс, клиента Пикета, который был выбран компанией Капоне в качестве виновного.

– Что привело вас сюда, мистер Геллер? – Он сел.

– Я хотел поблагодарить вас за то, что вы направили ко мне одного из ваших клиентов. Я, конечно, сделал все, что надо.

Он запустил руку в свою шевелюру.

– Не припоминаю, чтобы рекомендовал кому-нибудь обратиться к вашим услугам, мистер Геллер. Хотя мог это сделать. Вы хорошо поработали для меня и моего клиента в прошлом году.

Все мои дела с Пикетом по той работе проходили либо через посредника, либо по телефону.

– Вы так и не припоминаете, кого же рекомендовали мне?

Он пожал плечами и сладенько улыбнулся.

– Сожалею. Был бы рад оказать такую услугу, я в будущем это не исключаю. Однако среди моего персонала есть постоянный расследователь.

– Понимаю. Вы знаете некоего Джона Говарда?

Пикет задумался, потом покачал головой.

– Не могу припомнить.

– Он разъездной коммивояжер.

Пикет вновь отрицательно покачал головой.

– Он работает на компанию кормов и зерна. Его боссы дали вам его имя.

Пикет медленно отрицательно покачал головой. Я описал моего клиента. Луи Пикет снова покачал головой.

– Это нехорошо, – сказал я.

– Почему?

– Мистер Пикет, меня не покидает ощущение, что вам известен ответ на этот вопрос.

На круглом лице появилось ангельское невинное выражение, которое могло бы ввести в заблуждение большинство присяжных.

– Я действительно не понимаю, что вы имеете в виду, мистер Геллер, – сказал он.

– Это не так.

– Это так. Я не имею ни малейшего представления, чего вы добиваетесь.

– Ладно, я не оратор, не мое это занятие. Я всего лишь детектив, которому не нравится, когда его держат за дурачка.

– Никто так не думает, мистер Геллер.

– Я знаю, что сейчас вы представляете интересы Джона Диллинджера.

С улыбкой Пикет подтвердил:

– Это верно.

– В первый раз, когда я столкнулся с вами, вы защищали Лео Броверса, обвиненного в убийстве Джека Лингла... вашего друга. И в самом деле, вы были одним из последних, кто видел Джейка Лингла в живых. И все же вы защищали человека, обвиненного в его убийстве.

– Каждый имеет на это право. Так принято в Америке.

– А та работа, что я проделал в прошлом году для вас, – тогда ведь вашим клиентом был Аль Капоне.

Последовало легкое, ничего не значащее пожатие плечами.

– Да.

– А теперь вы представляете Джона Диллинджера Вы всегда представляете интересы гангстеров или воров?

Положив руки на стол, он улыбнулся, как ребенок и сказал:

– В наши трудные времена только у них имеются деньги, мистер Геллер.

– Не могу понять, почему вы помогаете раскрыть вашего собственного клиента. Наградные деньги значительны, но Диллинджер сейчас далеко не беден...

Пикет перестал улыбаться.

– Если вы предполагаете, что мой клиент, мистер Диллинджер, в этот момент находится в опасности, то это вряд ли можно считать новостью. Каждый страж закона в стране охотится за ним. Но я вряд ли предам моего собственного клиента, мистер Геллер. И если вы обладаете сведениями о какой-либо опасности, грозящей ему, то я буду весьма признателен за подробности.

– Вы очень ловки. Я дам их вам.

– Вы мне льстите, мистер Геллер.

– Позвольте вам кое-что сказать. Пикет. Я ушел из полиции в частный бизнес, меня тошнило от того, что меня все время вовлекали в разного рода жульничество. Мне это совсем не нравилось, равно как не нравится сейчас играть роль жертвы, особенно когда дело касается убийства. Я не в восторге от таких дел, в чем бы они, черт побери, ни заключались.

– Мне кажется, вы говорили, что вы не оратор, мистер Геллер.

– Да, не оратор. Но тот, кто решил использовать меня в последнем деле, совершает большую ошибку – я выдерну ковер из-под его ног. Уловили?

– Не понимаю, о чем идет речь.

– Вы знаете Анну Сейдж?

– Боюсь, что нет.

– Мартина Зарковича?

– Мне знакомо это имя.

– Полли Гамильтон? Джимми Лоуренса?

– Нет... нет.

– Понимаю. Вы намерены играть в остроумного и невинного. Прекрасно. И бродячий торговец, который пришел ко мне, просто воспользовался вашим именем.

Пикет встал, выглянул в окно, вниз на Сити-Холл, потом прошелся вокруг своего стола и присел на его краешек. С терпеливой улыбкой провел по своим волосам цвета перца с солью и сказал:

– Мистер Геллер, я фигура общественной значимости. И тот факт, что кто-то явился в ваш офис и назвал имя Пикета, не делает Пикета частью чего-либо.

Действительно, довод звучал весьма убедительно, и я постарался, чтобы этого не было заметно по моему лицу.

Но он все-таки уловил.

– Допускаю, что мог назвать ваше имя, как ценного расследователя, нескольким людям, которые, в свою очередь, могли передать его этому парню Говарду. Да, припоминаю, что действительно называлваше имя некоторым адвокатам, а также другим коллегам...

Теперь он зашел слишком далеко, я понял, что он фальшивит.

Я сказал:

– Почему вы не сказали, что происходит в действительности? Может, мне удалось бы подыграть вам. А теперь я способен взорвать все дело.