В павильончике прохладительных напитков рядом с «Байограф Бильярдс» Лоуренс и Полли съели по мороженому. Затем Полли наклонилась к нему, легонько поцеловала в щеку и ушла, по-видимому, делать покупки – «Норд-Линкольн» был маленьким модным торговым центром.

Я остался с Лоуренсом, взял его под наблюдение. Если это действительно был Диллинджер, он мог бы засечь меня, но я был очень осторожен. А кроме того, заметил, что он не был вооружен; был без пиджака да и карманы его просторных желтых брюк не оттопыривались.

Тем временем он подстригся в «Байограф Барбер Шоп», а затем перешел напротив к «Байограф Театр» и зашел в дверь справа от большого купола. Скорее всего, он намеревался навестить своего букмекера – их притоны давно действовали в лофте[36] над этим театром.

Через несколько минут он вышел и направился вниз по улице к галантерейному магазину «Ярд Митчелл Ком-пани», где купил полосатую рубашку. Я углядел это через оконную витрину и тут же перешел улицу, чтобы следовать за ним на дистанции. В результате едва не упустил Лоуренса, когда он вышел из магазина и столкнулся с совершающим обход полицейским, который размеренно шагал, помахивая своей дубинкой.

Лоуренс уронил свой пакет, и бык[37] помог ему поднять его, они улыбнулись и кивнули другу другу, после чего каждый пошел своей дорогой.

«Черт с ним», – подумал я и, сев в свою машину, поехал обратно к Лупу. Этот плоскостопый[38], конечно, не думал, что Лоуренс – это Диллинджер, да и Лоуренс не обмочился в штаны, когда налетел на закон. Пошли все к черту!

В четыре часа дня я сидел в открытой кабинке «Коктейль лоунж» Барни Росса и пил пиво. Под потолком над головой вращались лопасти вентиляторов, вместе с пивом они изгоняли жару. Это была длинная, узкая темная комната с маленькой танцевальной площадкой в дальнем углу, несколькими столиками вокруг нее, баром и кабинками вдоль стен. Повсюду на стенах висели в рамках портреты боксеров, и не только Барни, но и Кинга Левински, Джеки Филдса, Бенни Леонарда и других. В эти дни Барни редко появлялся в заведении, он был слишком известной фигурой для такого места; Пиан и Винч, его менеджеры, кудахтали над ним, словно куры-наседки, и им не нравилось, что он владеет баром и может болтаться здесь без их надзора. У Барни была репутация положительного человека. Но то, что бар носил его имя, было плохо, а если бы он постоянно торчал здесь, было бы еще хуже.

Помимо основной своей работы, связанной с рингом, Барни много занимался общественной деятельностью. Слушать речи Барни Росса я всячески старался избегать.

Так что, когда, повергнув меня в изумление, Барни вошел в кабинку, я попросил у него автограф, но он послал меня куда-то, насупился и сел напротив, с завистью наблюдая, как я пью пиво.

– Где Перл? – спросил я.

– На Стэйт-стрит.

Как и Полли, Перл направилась за покупками.

– Как продвигается твое дело? –спросил Барни.

– Частные детективы не работают с делами. Это адвокаты работают с делами. Шерлок Холмс работал с делами.

– Да? Тогда чем же ты сейчас занят?

– Работой. По крайней мере, была одна работа.

– Ага. Та, что с прошлого вечера.

– Правильно.

– И тебе удалось ее сделать?

– Пожалуй, нет. Впору выбрасывать полотенце[39].

– Это случается даже с лучшими из нас. – Он пожал плечами, жестом подозвал своего бармена, бывшего тяжеловеса по имени Бадди Голд, и попросил принести стакан содовой.

– Я выполнил заказ клиента, за который он мне заплатил, – сказал я. И добавил: – Хотя и оказался лжецом.

– Но, на мой взгляд, ты не очень-то похож на выбросившего полотенце.

– Эта работа, после того как закончилась, превратилась в нечто иное, что может стоить больших денег, но я не уверен, что хотел бы получить хотя бы часть из них.

– Почему?

– Я должен стать указательным пальцем, и из-за меня может умереть человек.

Барни внимательно посмотрел на меня, не разыгрываю ли я его.

Я продолжал:

– Понимаешь, это парень, которого ищут. Преступник. Но он, возможно, умрет.

Теперь Барни окончательно понял, что я говорю серьезно.

– Нат...

– Что? – А почему бы тебе не проделать это самому?

– Хороший совет.

– Забудь все моральные переживания.

– Понимаю.

– Ты все еще носишь револьвер?

Он имел в виду тот револьвер, которым мой отец убил себя.

– Он все еще у меня, но ношу его редко.

– Но ведь ты его носишь, когда чувствуешь, что это необходимо?

– Безусловно.

Ему принесли его содовую, он отпил глоток и улыбнулся.

– Хорошо!

Понимая, что он имеет в виду, я тоже улыбнулся. Крупный высокий мужчина в опрятном темном костюме и в серой шляпе подошел к Бадди Голду у стойки и спросил его о чем-то. Бадди указал на нас, и он – смуглый, красивый мужчина лет под сорок – легким шагом направился к нам.

– Еще один фан, – пробормотал под нос Барни.

– Не думаю, – возразил я.

– Мистер Геллер, – сказал мужчина, кивнув мне, – полагаю, мы не встречались. Но я...

– Я знаю вас, сержант Заркович, – сказал я, – мы действительно не встречались, но вы попадались мне несколько раз на глаза в Восточном Чикаго. Это Барни Росс, присоединяйтесь к нам, если угодно.

Его улыбка была ослепительной. Он бы мне сразу понравился, если бы я не знал, что перед нами самый нечестный коп в Восточном Чикаго.

Он сказал:

– Я, конечно, узнал вас, мистер Росс, – и коснулся своей шляпы. – Для меня большая честь встретиться с вами. Я видел, как вы разделали Канцонери. Благодаря вам, я выиграл полтысячи долларов.

Он все еще стоял рядом с нами, так что Барни, улыбнувшись в ответ, сказал:

– Спасибо. Почему бы вам не присоединиться к нам?

– Нет, спасибо. Извините, что помещал вам. Я просто подумал, не уделит ли мне мистер Геллер немного времени... частным образом... Пока вы закончите разговор, я могу подождать у стойки.

Он был сладкоречив. В этом надо было отдать ему должное. Однако при взгляде на него на душе у меня становилось муторно.

Он был тем копом в Восточном Чикаго, которому все мадам платили каждый месяц – сборщик подати, с которым Анне Сейдж лучше бы не знаться. Черт! Я вспомнил где видел его и где он заприметил меня – в Восточном Чикаго, в отеле «Костур»!

– Не дурите, – сказал Барни, – присоединяйтесь к нам, для затравки, выпейте пива.

– О'кей, – сказал Заркович, придав своей улыбке выражение застенчивости. Он обошел чемпиона, который рядом с ним показался карликом. – Я был уверен, что вы разделаетесь с Канцонери, – продолжал он, обращаясь к Барни, – ни секунды не колебался.

– В таком случае, вы оказались единственным, кто так думал, –сказал Барни. – На самом деле все было не так-то просто. Они даже не воспринимали меня как чемпиона Нью-Йорка, пока я не побью их парня в его собственном городе.

– И вы задали ему хорошую трепку.

Барни смутился, но такое внимание ему было приятно. Он был хорошим парнем, ничто человеческое не было ему чуждо.

– Я страшно хотел послать его в нокаут, – сказал Барни, почти извиняясь, – но малый держался неплохо.

– Слушайте, Заркович, – прервал я их разговор, пропустив «сержант», – если у вас есть дело ко мне, давайте поднимемся в мой офис.

Барни, казалось, мои плохие манеры обидели.

– Нат, – сказал он, – это я настоял, чтобы он присоединился к нам.

Заркович привстал.

– Извините за вторжение.

На этот раз Барни смутился по-настоящему. Взяв Зарковича за руку, он остановил его.

– Вы вовсе не вторглись, позвольте угостить вас пивом.

Я встал и вышел из кабинки:

– Хотелось бы все-таки вначале покончить с делом.

Если ты побудешь здесь некоторое время, мы оба предоставим тебе возможность угостить нас пивом.