Моунтен взял с собой несколько человек из шайки Гарриса и отправился на розыски. Мастер Баллантрэ, по всей вероятности, успел уже довольно далеко уйти вперед, раньше чем его преследователи отправились его разыскивать, потому что Моунтену пришлось долго бежать по его следам, прежде чем он нагнал его. Увидев на недалеком расстоянии от себя мастера Баллантрэ, Моунтен велел сопровождавшим его людям остаться на месте и не двигаться дальше, и отправился вперед один, чтобы захватить беглеца. Он знал, что у мастера Баллантрэ не было оружия, и поэтому не боялся его, и сознание, что он может один взять его и арестовать, доставляло ему особенное удовольствие. Моунтен до такой степени увлекся погоней за своей жертвой, что пришел положительно в восторг, когда увидел так близко от себя того, кого он искал. Мастер Баллантрэ сидел совершенно спокойно, сложив руки за спиной, на одном из огромных камней, лежавших на земле, и смотрел в пространство. Моунтен лег на землю и стал подкрадываться к нему, и он был уже приблизительно в двух шагах от него, когда тот взглянул в его сторону. «Я не знаю, видел ли меня мастер Баллантрэ или нет, рассказывал Моунтен, но только он взглянул совершенно спокойно в ту сторону, где я находился. Во взгляде мастера Баллантрэ было столько решимости, что у меня вся храбрость сразу „вытекла“ из жил, словно ром из бутылки». Вскоре после этого мастер Баллантрэ отвернулся от Моунтена, и последний, воспользовавшись этой минутой, поспешил обратно к своим товарищам.
Но можно себе представить удивление Моунтена и его спутников, когда в то время, как он и они советовались насчет того, как им удобнее всего захватить пленника, пленник сам подошел к ним медленным шагом, и, по-прежнему держа руки за спиной, спокойным тоном сказал:
— А, очень рад видеть вас. Пойдемте обратно в лагерь.
Моунтен не сообщил своим товарищам, что он испугался решительного взгляда Баллантрэ и что тот его заметил, поэтому появление беглеца посреди его преследователей произвело такое впечатление, будто он и не думал бежать, а вернулся только к своим товарищам после прогулки.
Но как только разбойники увидели перед собой беглеца, они принялись ругать его и кричать на него, иные из них грозили ему кулаками, а другие прицелились в него даже из ружей.
— Пойдемте обратно в лагерь, — сказал мастер Баллантрэ. — Я желаю объясниться с вами, но только не с одними вами, а со всеми. А теперь прошу вас не прицеливаться в меня, иначе вам клада, о котором вы мечтаете, не видать как своих ушей. Я, например, не стал бы убивать гуся, который может снести мне золотые яйца, — присовокупил он, улыбаясь.
Это спокойствие и хладнокровие мастера Баллантрэ произвели на разбойников очень хорошее впечатление. Они ничего не ответили, опустили ружья и отправились обратно в лагерь. На обратном пути мастеру Баллантрэ удалось перекинуться с Моунтеном несколькими словами без свидетелей.
— Вы смелый и умный парень, — сказал ему мастер Баллантрэ, — но, между тем, вы действуете крайне неблагоразумно. Ну, согласитесь сами, не лучше ли было бы, если бы вы служили мне, чем этому негодяю Гаррису? Подумайте об этом на досуге, — сказал он, дружески хлопая его по плечу, — и не торопитесь, а рассудите об этом спокойно и дайте мне ответ. Я советую вам во всяком случае лучше мириться со мной, чем искать ссоры.
Когда преследователи мастера Баллантрэ вместе с ним возвратились в лагерь, Гаррис и Пинкертон, караулившие Секундру, словно коршуны, собрались кинуться на свою жертву, но, к великому их удивлению, разбойники остановили их и сказали, чтобы они сначала выслушали, что этот джентльмен им скажет.
Мастер Баллантрэ не моргнул даже глазом, когда на него набросились Гаррис и Пинкертон, и с удивительным спокойствием и хладнокровием следил за тем, что происходило вокруг него.
— Не торопитесь, пожалуйста, не торопитесь, — сказал он наконец. — Давайте сначала есть, а потом уж займемся разговорами.
Как он сказал, так и сделали. Сначала разбойники подкрепились едой, а затем мастер Баллантрэ, подперев голову рукой, начал свою речь.
Он говорил долго, обращаясь при этом ко всем разбойникам, за исключением Гарриса, и каждому из них, за исключением опять-таки Гарриса, он сказал что-нибудь приятное. Он назвал их храбрыми, честными молодцами, уверял, что никогда не имел дела с более умными и веселыми людьми, чем они, которые умели бы выносить трудности путешествия более спокойно и при этом находились бы постоянно в хорошем расположении духа.
— Одни из вас спрашивают меня, какой черт заставил меня бежать отсюда, зачем я убежал? Мне кажется, что вопрос этот совершенно лишний, так как всякий из вас отлично знает, что я убежал по той причине, что мне надоело находиться в обществе обманщика и предателя. Кто этот предатель, вы отлично знаете, но, во всяком случае, имя его я назову вам тотчас, подождите только секунду. Другие из вас спрашивают меня, зачем же я вернулся обратно? Отлично, раньше чем я отвечу вам на этот вопрос, я со своей стороны предложу вам другой: кто из вас говорит на индостанском языке, кто? Гаррис, этот обманщик Гаррис, не правда ли? — закричал он сердитым голосом, грозя Гаррису кулаком, и после того, как он получил утвердительный ответ, продолжал: — Ага! Стало быть, мои предположения совершенно правильны, и я отлично сделал, что вернулся обратно. Ну-с, друзья мои, теперь извольте слушать, что я вам скажу.
И он в высшей степени красноречиво принялся рассказывать о том, как он давно уже подозревал Гарриса в измене и предательстве и в том, что он знает индостанский язык, и уверял, что Гаррис переиначил все, что слышал из его разговора с Секундрой Дассом. При этих словах он снова погрозил кулаком в ту сторону, где сидел Гаррис.
— Вы воображаете, что Гаррис разделит на равные части клад, который мы выроем? — продолжал он. — Вы очень ошибаетесь, он обманщик и только дурачит вас. Вы думаете, что у него нет денег? Очень ошибаетесь. Он запасся средствами, но с вами он не делится. Вы не смотрите на то, что он дурак, но он чрезвычайно хитер. Он получил большой куш, но от вас он это скрывает, и могу вас уверить, что если вам нечего будет есть, он вам все равно ничего не даст. А я отлично знаю, что у него есть деньги: мой брат дал ему большую сумму с тем, чтобы он меня убил. Да, да, верьте, что я говорю правду. Взгляните, взгляните на него, это скверный, гадкий, жадный вор!
После этого он начал рассказывать о том, как он сначала думал бежать, но затем рассудил лучше вернуться, объяснить товарищам, как их обманывают, и снова попробовать иметь с ними дело, так как он был убежден, что как только он откроет им глаза, они сместят Гарриса и изберут себе другого вождя.
— Вот вам истинный, правдивый рассказ всего, что мне известно, — окончил он свою речь, — и, сообщив вам обо всем, я всецело отдаюсь в ваши руки, но только с условием, чтобы вы дали мне какое вам угодно оружие, хотя бы даже простую палку, при помощи которой я мог бы сражаться вот с этим негодяем, — он снова погрозил рукой по направлению к тому месту, где находился Гаррис, — и я при помощи самой обыкновенной палки уложу его на месте, так что он у меня и не пикнет.
Было уже совершенно темно, когда мастер Баллантрэ окончил свою речь. Горевший костер бросал на лица сидевших вокруг него разбойников мало света, поэтому невозможно было разобрать, какое впечатление речь мастера Баллантрэ произвела на них: поверили ли они ему или нет. Перед тем как начать речь, мастер Баллантрэ уселся на самое видное место и сделал специально, так как надеялся своей представительной фигурой и красивой наружностью произвести эффект.
Когда он замолчал, с минуту царила полная тишина, но затем между разбойниками поднялся спор. Баллантрэ не принимал в нем участия: он лег на спину и, подложив руки под голову и положив одну ногу на другую, лежал и делал вид, будто ему все равно, чем решится спор его врагов. И тут уж он, по моему мнению, зашел слишком далеко и слишком понадеялся на себя и на силу своего красноречия. Быть может, если бы он также принял участие в споре, то дело вышло бы лучше, но так как он больше не вмешивался в разговор разбойников, то после долгих споров за и против него кончилось тем, что все оказались против. По всей вероятности, мастер Баллантрэ надеялся, что здесь повторится то же самое, что происходило на корабле пиратов, что слова его произведут эффект и его выберут вождем, но вышло иначе, чем он предполагал.
