Потрясение? Рива не только не могла, но и отказывалась в это верить. Она не сомкнула глаз всю ночь, практически ничего не ела и все продолжала искать ответы на мучительные вопросы, когда включила телевизор. А там в прямом эфире по Си-эн-эн показывали этого напыщенного индюка Флэка, рассуждавшего про ее дочь!

Вокруг дома дежурили репортеры, но все двери были заперты, шторы опущены, а один из кузенов Уоллиса охранял вход с 12-зарядным дробовиком. Рива устала от внимания журналистов и не желала с ними общаться. Шон Фордайс кипел от возмущения, находясь в мотеле на юге города, поскольку она отказывалась дать ему интервью. В ответ на обвинение, что уже подставил ее, он напомнил о подписанном между ними контракте. Рива предложила подать на нее в суд.

Глядя на Робби Флэка, Рива впервые подумала о том, чего раньше не допускала в принципе. Неужели Драмм действительно не убивал Николь? Неужели последние девять лет она ненавидела невиновного? Неужели она видела, как на ее глазах казнят не преступника, а того, кто не имел к убийству никакого отношения?

А как быть с похоронами? Теперь, когда нашли останки, ее малышку нужно достойно похоронить. Но церкви больше не было — ее сожгли. Где же тогда устроить похороны? Вытерев лицо влажным полотенцем, Рива продолжила разговаривать с собой вслух.

Наконец, Робби перешел к главному. Его голос чуть дрожал от едва сдерживаемой ярости, и зал затаил дыхание. Карлос вывел на экран фотографию детектива Дрю Кербера, и Флэк торжественно объявил:

— А вот это — главный виновник несправедливого приговора!

Дрю Кербер смотрел пресс-конференцию, находясь на работе. Он провел ужасную ночь. После встречи у судьи Генри он долго ездил по улицам и старался придумать, как справиться с этим кошмаром, но решения так и не нашел. Около полуночи Кербер позвал жену на кухню и, усадив за стол, рассказал о совещании у судьи. Рассказал о могиле, костях и найденных документах; о том, что, «судя по всему», тогда задержали «не того парня». Рассказал о Флэке и готовящихся исках, которые будут преследовать его до самой могилы, о возможной потере работы, о предстоящих расходах на адвокатов и самых неприятных для него судебных решениях. Кербер вывалил эти проблемы на свою бедную жену, но так и не сказал ей всей правды. Детектив не признался и никогда не признается в том, что выбил у Донти признание силой.

Будучи старшим детективом с шестнадцатилетним стажем, он зарабатывал пятьдесят шесть тысяч долларов в год. Помимо девятилетней младшей дочери у него было еще трое детей-подростков, он выплачивал кредит за две машины, имел около десяти тысяч на индивидуальном пенсионном счете и восемьсот долларов на депозитном. В случае увольнения или отставки ему будет положена маленькая пенсия, которая не позволит сводить концы с концами.

— Дрю Кербер — это позор полиции, и за ним тянется целый шлейф выбитых силой признаний, — громко заявил Флэк, и Кербер вздрогнул. Он сидел за столом в маленьком кабинете, заперев дверь на ключ. Перед уходом он наказал жене выключить в доме все телевизоры, будто так мог скрыть новость от детей. Проклиная Флэка, он с ужасом смотрел, как тот объяснял всему миру, каким образом у Донти было выбито признание.

На Кербере можно было ставить крест. И он всерьез задумался о том, стоит ли жить дальше.

Робби перешел к судебному заседанию и представил двух новых персонажей: Пола Коффи и судью Вивиан Грейл. Фотографии, пожалуйста. На большом экране Карлос расположил снимки рядом, будто прокурора и судью по-прежнему связывали невидимые узы, и Робби обрушился на них, напомнив всем, что они были любовниками. Он поднял на смех «потрясающее решение проводить заседания суда в Париже, расположенном всего в сорока девяти милях от Слоуна». Флэк подчеркнул, что отчаянно пытался изъять фальшивое признание из материалов дела, а Коффи настаивал на том, чтобы предъявить его присяжным. Судья Грейл поддержала сторону обвинения и «своего любовника, достопочтенного Пола Коффи».

Пол Коффи смотрел пресс-конференцию, находясь в доме на озере в полном одиночестве, и чувствовал, как все у него внутри холодеет. Местный канал передавал «эксклюзивное выступление Робби Флэка в прямом эфире», и на экране появились фотографии прокурора и Вивиан. Флэк бушевал по поводу состава присяжных, отобранных будто для акции ку-клукс-клана. Коффи, пользуясь правом прокурора, отводил кандидатуры всех чернокожих, а подружка-судья, разумеется, во всем поддерживала любовника. Робби снова и снова повторял, чем на деле оборачивалось «правосудие по-техасски».

Затем Флэк перешел от вопиющих последствий тесной связи между прокурором и судьей к полному отсутствию улик. С экрана исчезло лицо Вивиан, и там осталась только увеличенная фотография Коффи. У обвинения не было никаких вещественных доказательств, отсутствовало даже тело убитой. Прокурор опирался только на сфабрикованное признание, показания подкупленного тюремного доносчика, поведение бладхаунда и заявление лжесвидетеля по имени Джоуи Гэмбл. А Тревис Бойетт в это время разгуливал на свободе, ничуть не беспокоясь, что его могут поймать. Во всяком случае, те, кто занимался расследованием.

Коффи всю ночь пытался изобрести версию, по которой Донти Драмм и Тревис Бойетт оказались бы как-то связаны, но ничего не придумал. Он чувствовал себя абсолютно разбитым. Голова раскалывалась от выпитой водки, а сердце гулко стучало. Он был не в силах смириться с крушением карьеры. Ему пришел конец, и это волновало его куда больше, чем загубленная жизнь невинного человека.

Покончив с тюремным доносчиком и бладхаундом, Робби обрушился на Джоуи Гэмбла за его лжесвидетельство. Карлос эффектно вывел на экран аффидевит Гэмбла, подписанный им в Хьюстоне в четверг, за час до казни. Робби обратил внимание на признание Гэмбла в том, что он лгал на процессе и был первым, кто назвал Донти убийцей.

Джоуи Гэмбл тоже смотрел пресс-конференцию по телевизору. Отец куда-то отлучился, и мать попросила приехать к ней в Слоун. Он рассказал ей правду, и услышанное ей очень не понравилось. А теперь Джоуи в смятении, осознавая, что о его лжи объявляют во всеуслышание. Он никак не ожидал такой огласки.

— Джоуи Гэмбл постоянно лгал! — громко заявил Робби Флэк, и Джоуи даже потянулся к пульту, чтобы сделать звук потише. — А теперь он в этом признался! — Мать Джоуи находилась наверху в спальне и не желала видеть сына.

— Ты помог убить этого мальчика, — постоянно повторяла она, как будто ему нужно было об этом напоминать.

Робби продолжал:

— А теперь после описания неумело проведенного следствия, пародии на суд и несправедливого приговора я хотел бы перейти к Уголовному апелляционному суду Техаса. Первую апелляцию этот суд рассмотрел в феврале 2001 года. Тело Николь Ярбер так и не было найдено, и суд отметил отсутствие физического подтверждения факта убийства. Суд выразил определенные сомнения в правдивости показаний тюремного доносчика и в достоверности признания Донти, но не отменил решение судьи Грейл предъявить его в качестве улики присяжным. Что касается бладхаунда, то суд ограничился тем, что посчитал данное свидетельство «достаточно спорным» при рассмотрении такого серьезного дела. В целом же суд согласился с вынесенным приговором. Все девять судей утвердили вынесенный приговор, и ни один из них не выступил против…

Председатель суда Милтон Прадлоу тоже смотрел пресс-конференцию по телевизору. Ему позвонил помощник, и теперь он с женой не отрываясь следили за трансляцией Си-эн-эн из Слоуна. Прадлоу понимал, что если его суд действительно дал добро на смерть невинного человека, то теперь окажется под огнем уничтожающей критики. Мистер Флэк, похоже, отлично подготовил наступление.

— В прошлый четверг, — говорил Робби, — в 15.35 адвокаты Донти Драмма подали ходатайство об отсрочке, к которому приложили видео с признанием Тревиса Бойетта в изнасиловании и убийстве. Это было за два с половиной часа до казни. Судя по всему, суд рассмотрел ходатайство и запись, но счел их не представляющими интереса, поскольку часом позже отклонил прошение об отсрочке казни. Опять-таки единодушным решением всех девяти судей. — По знаку Робби Карлос вывел на экран время подачи прошений и хронометраж действий суда. — Суд работает ежедневно до пяти часов вечера, даже если в какой-то день предстоит казнь. Наше последнее ходатайство было связано с аффидевитом Джоуи Гэмбла — тот отказывался от данных на суде показаний. Адвокаты Донти в Остине позвонили секретарю суда — некоему мистеру Эмерсону Пью — и сообщили, что везут прошение. Тот ответил, что ровно в пять часов двери суда закроются. И не обманул. Когда адвокаты приехали — было семь минут шестого, — двери суда действительно оказались закрыты. Прошение подавать было некому.