– Вот загадка… Сидит кошка на окошке. С виду – кошка, но не кошка… Кто же ты, Алесса? – вполголоса пробормотал эльф, невольно залюбовавшись объектом слежки.

Из прохудившегося неба посыпалась мелкая снежная пыль, но Вилль не обратил на неё внимания. Вскоре белая пелена превратила дом в размытый прямоугольник с маленьким желтоватым пятном на самом верху, а потом исчезло и оно. Алесса закрыла ставни. Жаль…

Тёплая игла легонько пощекотала его левое запястье. Опять?! Из тоннеля пришлось выбираться задним ходом, и эльф не заметил, как одна из ставней алессиного окна слегка приоткрылась и затворилась снова. Южная кошка знала, что за ней наблюдают.

Вьюга забрасывала капитана целыми пригоршнями холодной крупы, но остановить так и не смогла. Обозлилась и затихла. Внезапно… Вдруг… Тильзитовый глазок теплел и кололся всё сильней, а возле дома кузнеца рука эльфа на мгновенье занемела, и красный огонёк тут же потух.

У самой изгороди валялся перевёрнутый кувшин да разорванная на прутки корзина. Девушка полусидела в заснеженной сирени, словно Ледяная Дева на троне, крытом алой бархатной подушкой. Белое… Красное… Рубиновая роспись по снегу. «Хоть гроб на прощании открыть можно будет», – отстранённо подумал эльф, глядя в широко распахнутые стеклянные глаза. Убийца не попортил её лица, но рёбра вывернул наизнанку, пропоров толстую дублёнку так легко, как нож забытое на солнце масло.

– Кто?! – жарко выдохнул Аким, не спеша подходить к изгороди.

– Берта. Уносите её.

Дальнейшие свои действия он помнил смутно. Чета гномов долго не могла придти в себя от потрясения, не каждую зиму в твоём палисаднике такие подснежники расцветают. Сатинка только икала и пила воду, кружка за кружкой. Они ничего не видели и, что самое странное, не слышали. Только вьюга, прижав невидимые губы к печной трубе, насвистывала извечную грустную мелодию.

Как переносили тело в тюрьму для осмотра, как Вилль шёл к родителям Берты, что им говорил – всё было в тумане. «Мне жаль…» Бриенна мягко осела на пол…

Берен с порога тюрьмы бросился к Виллю с явным желанием придушить, но тот коротко мотнул головой:

– Не она. Точно.

Домой эльф вернулся в середине ночи.

– Хозя-аин, хозя-аин! – радостно орал Симеон, приветствуя Стража. – А к нам Берта приходила, так я её прогнал! Даже ссметанку не взял!

Вилль отсутствующим взглядом посмотрел сквозь домового, с присвистом выдохнул и на деревянных ногах подошёл к настенному зеркалу, повешенному скорее ради мебели, чем по надобности.

– Хозяин, что с тобой? – не на шутку встревожился кот.

Глядя на маленького Арвиэля, отец частенько покачивал головой – сын должен расти похожим на него, потому что так правильно, но с детского личика таращились зелёные глаза жены Элейны, и мягко улыбались её же губы. Сама эльфийка лишь руками разводила, мол, не виновата я… Сейчас из зеркала на капитана Вилля Винтерфелла смотрел его отец, разве что скулы не так резко очерчены да во взгляде растерянность вместо легендарного эльфийского хладнокровия.

– Арвиэль, ты – ветерок с вершины ледяной скалы Артенн, ты летишь ровно и спокойно, – голосом отца сказало ему отражение. – Ровно и спокойно… Ураганом станешь, только когда встретится достойное препятствие, и тогда ты развеешь его в пыль.

– Да, папа, я спокоен… Нет препятствий – нет ярости, нет силы… Я спокоен, – ответил Вилль и глубоко вздохнул. – Спокоен… Ууу, моррда пррестижная!!!

И с размаху треснул кулаком по стеклу.

– Дурак! Идиот! – орал Страж, наворачивая круги по комнате.

За десять минут он умудрился превратить маленький уютный зальчик в Равенну после ночи Алой Волны, разве что трупов не было. Пока. Симеон забрался на сосновый, почти под потолок, шкаф и с тревогой наблюдал, как Вилль переворачивает мебель. Домовой искренне надеялся, что до его убежища он не доберётся. Подобных приступов ярости Симка за хозяином ранее не замечал, а в семье Винтерфелл было не принято даже повышать голос, так что теперь эльф с энтузиазмом навёрстывал упущенное.

– Хозяин, не надо, шишшек набьёшь – рога вырасстут! – испуганно просил чёрный кот, глядя, как Вилль ожесточённо стучится головой об дверь.

– Рога-а!!! – эльф сорвал со стены ветвистые оленьи рога и швырнул на пол.

Потом осмотрел комнату взглядом заказчика, впервые приехавшего полюбоваться на новое жильё. Что и говорить, кавардак удался на славу! Завалившийся на спинку диванчик беспомощно пытался прикрыть клетчатым пледом чудом уцелевшие ножки, а колченогие стулья в страхе разбежались по углам. Выцветшее, как моль, кресло храбро загораживало чугунную печную утварь, глубоко впечатлившись бесславной гибелью глиняных тарелок. Из бревенчатых стен вместо крючков для одежды и полотенец торчали вперемешку ножи и вилки – Вилль упражнялся в меткости.

– Хозяин, давай ромашку заварю? – робко осведомился домовой и тут же истошно заверещал – отнюдь не травоядный эльф примерился уже к шкафу.

«Если своего ума нет, займи у другого», – частенько поучал воспитанника Грайт, но, скорее, для порядка – мальчик рос на диво толковым и особых хлопот не доставлял. Сейчас просить разума можно было разве что у Симеона, поэтому эльф решил хорошенько приложиться головой обо что-нибудь твёрдое, авось, собственный вернётся. Триумфальному возвращению так и не суждено было свершиться – в дверь постучали. Ругаясь, как распоследний забулдыжный орк, Вилль отшвырнул некстати попавшуюся под ноги диванную подушку и рывком распахнул дверь.

На пороге, свеженькая и румяная, стояла сама госпожа знахарка. Утренний морозец подкрасил смуглые щёчки, и ясно солнышко любовалось собственный отражением в её голубых глазах. Обеими руками девушка держала небольшую, крашеную свеклой корзинку.

– Ой! – Алесса попятилась. Было от чего перепугаться: лицо у Стража покраснело, как спелый помидор, волнистые волосы окончательно растрепались, а на лбу назревала огромная шишка. С пораненной об осколки правой руки неторопливо сбегали на пол алые ручейки.

– Тебе чего?!

Алесса здорово струхнула. Она с трудом подавила желание немедля подобрать тяжёлую шерстяную юбку и улепетнуть как можно быстрее и дальше от явно рехнувшегося капитана.

– Э-э-э…да я тут просто мимо шла…корзиночку несла…вот, – пролепетала знахарка, выставляя её перед собой на манер щита.

– Это яд? Давай! – радостно заорал эльф и мёртвой хваткой вцепился в ручку.

– Ты что, спятил?! – взвизгнула Алесса, с перепуга потянув корзину на себя.

– Да!!!

После недолгой борьбы Вилль перетянул на себя не только корзину, но и визжащую придавленной кошкой Алессу. Все трое – и эльф, и девушка, и предмет их спора кувырком покатились по полу и затормозили только у самых дверей шкафа. Страж и оборотень вытаращились друг на друга безумными глазами, между ними стояла на донышке чудом уцелевшая корзина, а со своего насеста самозабвенно вопил домовой.

– Ты дурак? – Алесса всхлипнула и схватилась за лоб – она тоже обзавелась шишкой.

– Да, я просто дурак, – неожиданно спокойно сказал Вилль, встал сам и помог подняться девушке.

– Помощница! – возрадовался Симеон.

Знахарка настороженно глянула на полудурчного кота и его сумасшедшего хозяина, но убегать раздумала. Всё-таки не каждый день в гости к эльфам заглядывает, интересно! Жилище представителя Дивного Народа выглядело совсем не так, как может себе вообразить романтично настроенная барышня. Брови её поднимались всё выше, а глаза стали напоминать по форме полушки, когда знахарка увидела картину собственного производства. Из резного деревянного прямоугольника, ещё вчера служившего рамой настенному зеркалу, гнусно ухмылялась синюшная, хамского вида рожа.

– Что у тебя произошло? – ахнула Алесса.

– Хозяин буянить изволил! – мигом наябедничал кот.

Эльф посмотрел сначала на Алессу, потом на мебель, поднял задумчиво-кровожадный взгляд на домового и вдруг со всей силы шарахнул кулаком по дверце. Дверца пошатнулась и упала, вслед за этим карточным домиком развалился шкаф. Симеон успел спрыгнуть в последний момент и повис на занавеске, которая тут же оторвалась и накрыла цветным саваном шмякнувшегося на пол домового. Вот теперь всё.