– Ты, Зосий, при желании и пса шелудивого за соболя выдашь! – огрызнулся эльф. – Кстати, с чего это у нас собачки пропадать начали? Лес урожая не даёт?

Горожане зашумели. Охотник пристально посмотрел на капитана и, словно бы невзначай, провёл кончиками пальцев по чёрному ложу арбалета. Вилль кивнул, слегка улыбнувшись кончиками губ, и скрестил руки на груди. Один-один…

Сколько вы будете ловить? Что это такое? А молодец, зверюга, знает, кого жрать!

Гомон и крики слились в назойливое жужжание, и Страж совсем перестал что-либо соображать. Берен подёргал его за полу куртки, принуждая наклониться, и гневно прошипел в лицо воспитаннику:

– Молодец! Это, по-твоему, значит – навести порядок? Красноречие твоё оборотниха, что ль, слизнула? Ну-ка, помоги забраться…

Господин Грайт залезал на помост неторопливо. Оправил несуществующие складки на куртке, расстегнул воротник-стойку… Горожане притихли и выжидающе уставились на мужчину.

– Дамы и господа, ну зачем так шуметь? – одарив персональной улыбкой зардевшуюся Марту, начал Берен. – Уверяю вас, никто без выгоды не останется! Поймаем зверину, и башку на воротах для устрашения вывесим, а шкурку тебе, Зосий, преподнесём! Верно, капитан Винтерфелл?

– Угу…

– И тебе, Демьян, с похоронами поможем. Не бросим, не боись… Демьян?!

– Хррр…

– Думаю, он согласен! – вздохнул Теофан, воротясь от синюшной физиономии прикорнувшего на его плече ростовщика.

– Так вот, – кивнул градправитель, – через пару-тройку дней всё наладится, зверь поймается, и ворота можно будет открыть…

Договорить он не успел. Толпа заволновалась, раздаваясь в стороны, и к помосту почти кубарем вылетела взопревшая, запыхавшаяся Берта. Рывком откидывая за спину растрёпанные русые косицы, девушка затараторила:

– Гос… подин Грайт, Вилль, а там медведь за пивоварней! Здоровый! А Леська с Лушкой на сосну залезли!

– Какой медведь? – ахнул Берен.

– Шатун! Я же говорил! – сообразил эльф.

Вместе с известием в массовое настроение пришло, как ни странно, облегчение. Людоед обрёл личину, а, значит, всё упрощается – пристрелить, да и дело с концом. Поохотиться на медведя вместе с Виллем отправились Темар, учёный стражник Соррен и Эртан на правах хозяина осаждённой пивоварни. А Зосия с Береном даже звать не пришлось – таким попробуй слово поперёк сказать. Браконьер всерьёз намеревался разжиться медвежьей шкурой, и нарочито свирепо щёлкал крючком, демонстрируя решительность и молодецкий азарт перед всеми бабами сразу.

– Удачи тебе, сынок! Ты ж его покрасивше как уделай! – просвистел капитану в напутствие щербатый Лесович.

– Как сидоров козёл игнатов огород! – подтвердил мельник. – Токмо Лукьянку мне не попорти!

– Мишу… Мишу не порти!.. Спасителя мово-о-о!!! – обливаясь слезами, ревел проснувшийся Демьян и, исполненный горести, тыкался носом в полушубок жреца.

Тихой эта охота так и не вышла. Следом за шестерыми ловцами, держась на почтительном расстоянии, кралась, растянувшись шеренгой, вся трёхсотенная толпа. Откуда-то из её середины до Вилля долетали протяжные мольбы вдовца «не трогать Мишу», а уже на подходе к пивоварне он услышал за спиной сбивчивое дыхание Берты. Эльф решительно обернулся и, разворачивая девушку к себе спиной, кивнул на встревоженную Бриенну:

– Шла бы ты к матери. Помочь – не поможешь, а только помешаешь…

– А тебя не покусают?

– Да кому он нужен? – хохотнул Берен. – Мне да Симке, тебе вот – пошибче нас обоих… А медведи медведиц любят.

Берта икнула и, прижав ладони к загоревшимся ушам, метнулась под мамино крыло подальше от охальника градоправителя. Предатель Эртан по-орочьи басовито заржал и хлопнул Вилля по спине:

– Давай, моррда пррестижная, что там?

Эльф осторожно высунул голову из-за угла.

А там – настенная роспись, достойная императорской уборной. На стройной красавице-сосне висели, аки две большие шишки, знахарка и Лукьяна. Барышни забрались по лысому стволу почти на пятисаженную высоту, причём, как это удалось проделать пышнотелой Лушке, эльф откровенно не понимал. В сугробе у корней, обняв дерево лапой, дремал караульный медведь.

Вилль протяжно свистнул. Зверь даже не пошевелился, зато узницы вытаращились на капитана. Лицо Лушки моментально расплылось, как блин по умасленой сковороде, но в алессиных глазах светилась настороженность.

– Кошка на дереве, – хмыкнул парень, не подозревая, насколько он близок к истине, и обернулся к остальным. – Пойду проверю, чего-то он не шевелится. Сдох, что ль?

Эртан, покрепче перехватив неизменный топор, след в след отправился за приятелем. Только с виду орки кажутся неповоротливыми, а на деле движутся почти так же легко и бесшумно, как эльфы. Исходившие от зверя характерные миазмы нелюди почуяли ещё на полпути, причём смердело отнюдь не медвежьим духом. Вилль недоумённо почесал затылок и тронул животное мыском сапога.

– Эртан, твоё пиво убивает наповал. Он же пьянущий вдребезги!

– Стеррвец! Так он моё сусло выжррал!

Обокраденный пивовар, хватаясь за голову, ломанулся к распахнутой настежь двери амбара, но после скоростной инспекции был вынужден признать, что медведи – твари культурные и, вдобавок, изысканные гурманы. Мишка практически ничего не побил и не разворотил, а вполне мирно оприходовал семь кувшинов медовой закваски, после чего отполировал такое богоугодное дело бочонком ядрёного «Оникса» и завалился на боковую. Разбудила его кутерьма, поднятая голосистыми девицами.

– Что делать-то будем? – вздохнул эльф, с уважением разглядывая бурого лесного хозяина.

– В стражу возмите, нехай капитана пить научит! – раздался характерный говорок Лесовича. Неугомонный старичок умудрился пережить и жену, и даже дочь, при этом не растеряв ни живости ума, ни подвижности тела. Вот и сейчас бесстрашно восседал на крыше пивоварни, покачивая обутыми в стоптанные кожаные чирики ногами. Рядом перемигивался с древолазкой-дочерью Мирон, а из-за углов здания торчало как минимум четыре десятка любопытных носов.

– Балаган! – вздохнул эльф. – Давайте вязать его будем. Отвезём в тюрьму, может, до весны проспится?

Зосий отлепился от деревянного бока пивоварни и, чуть приблизившись, вскинул арбалет.

– Отойди, дай пристрелю! Это ж людоед, нельзя его на волю выпускать!

– А нас кто снимать будет? – запричитала Лушка.

– Тьфу ты! У него на морде не написано, что он Агафью грыз! Он здесь, похоже, со вчерашнего вечера пьянствует! Сейчас увезём и вас снимем!

– Вам, господин капитан, зверьё жальче, чем людей! – укорила его Алесса. – Бедненький, голодненький, выпил – закуси Агафьей!

– Отойди, дай застрелю!

– Нет! Вдруг у нас нечисть завелась? – эльф рявкнул на знахарку и тут же мысленно выругался – лицо девушки махом погрустнело. – Ладно, тащите сани и… Ой-ё!!! Кудрить твою ковжупень на задворках![7]

Мишка явно оценил последнюю фразу по достоинству – красноватые глазки восхищённо округлились. Он раскатисто зевнул и опёрся на передние лапы, тщетно пытаясь принять вертикальное положение. Зверь, похоже, вообще отказывался понимать, с какой радости его разбудили, да не налили. По толпе пронёсся ропот, а Лесович даже присвистнул – не каждый день такое увидишь.

– Отойди! – прошипел Зосий.

– Не лезь! – через плечо бросил эльф. – Всё хорошо… Всё спокойно…

Медведь поднялся во весь рост, а нелюдь, наоборот, слегка наклонил корпус, словно признавая величие огромного зверя. Их взгляды встретились, и на мгновение Алессе показалось, что глаза капитана засверкали расплавленным золотом, будто солнечные лучи мазнули по зелёной глади лесного озера.

– Att s”hashe niell? (Ты хочешь жить?) – с присвистом, по-змеиному, прошептал эльф.

Зверь коротко рыкнул и склонил лобастую голову. «Никого он не убивал, – понял Арвиэль. – Это у нас в городе что-то завелось…»

Треньк!

Болт чиркнул возле его щеки и, начисто срубив правое медвежье ухо, впился в сосновый ствол. Зосий всё же не удержался, уж слишком велик был соблазн. Вилль даже вскрикнуть не успел, как зверь, опустившийся было на четвереньки, взревел и в мощном гребке черпнул передними лапами воздух. Эльф перекатился через плечо, и медведь, рыча и сверкая вмиг налившимися дурной кровью глазами, рывком поднялся на дыбы и с размаху припечатался спиной о ствол. Дерево всколыхнулось до самой макушки, и расслабившаяся Алесса кувырком слетела с насеста и оседлала мохнатый загривок.