Следователь встал, как-то машинально полистал лежавшее перед ним уголовное дело и, тут же отодвинув его в сторону, заговорил:
– В процессе расследования нами проверялось шесть версий. Каждая из них по-своему достоверна. Но посмотрите… Четыре из них строятся на предположениях, что убийство совершено иногородними, проезжими, бродягами, беглыми преступниками и так далее. И лишь две заключают в себе мысль о том, что совершивший преступление проживает в поселке, знает семью Портновых и питает к ней неприязненные чувства. Сообразно с большинством версий, собственно, строилась и вся наша работа. Диапазон поисков, которые мы вели, был широк и широк настолько, что охватывал даже ряд соседних районов. Я имею в виду прежде всего поле деятельности наших оперативников. И они нередко задавали тон в следственной работе… Не в этой ли излишней широте поисков состояла наша ошибка?
Мустафин ощущал на себе настороженные взгляды присутствующих, чувствуя, что некоторым не терпится сейчас спросить: какие конкретно ошибки и просчеты он имеет в виду? Заметил даже, как начальник милиции поджал губы и с некоторым недоумением посмотрел на прокурора. Но тот сидел, уставившись неподвижным взглядом в стол, и ждал развития событий.
– Еще в самом начале, – продолжал следователь, – меня мучила мысль, что преступник не за горами, ходит где-то рядом. Но эта мысль иногда отступала перед сомнениями. А вот сейчас… Сейчас я просто убежден, что тот, кого мы ищем, скрывается именно в поселке. Следы, на которые вчера в лесу набрела оперативно-розыскная группа, вели именно туда, в поселок нефтяников. Помните, я говорил вам о «призраке», преследовавшем Портнову…
– Простите, одну минуточку, – прервал его прокурор и спросил, обращаясь к начальнику милиции:
– Нагим Сибгатович, кстати, вы предпринимали что-нибудь для установления этого так называемого призрака?
– Да, конечно, – начальник милиции повернулся к сидевшему рядом Салихову, и тот сразу встал.
– Я занимался этим лично… Проверено много людей. Но пока ничего утешительного…
– Ясно, – промолвил прокурор и кивнул следователю: – Продолжайте, Марат Сагитович.
– Так вот, – тем же уверенным, ровным голосом, словно его никто и не прерывал, продолжал Мустафин, – в поведении этого «призрака» наблюдается много любопытного. Он не писал Портновым никаких записок, писем, появился так же неожиданно, как и исчез. Тщательно скрывал свой облик, изменил голос, когда разговаривал с Портновой. Наконец, поняв тщетность своего замысла, он решил ничего более не предпринимать и без лишних слов покинул арену… Это наводит на мысль, что «призрак» не только проживает в поселке, но и хорошо знает Портновых и не раз, может быть, встречался с ними… События последних дней наглядно свидетельствуют, что сейчас он охвачен страхом, нервничает, паникует. И, кажется, самое время накрыть его!
– Так, так… – задумчиво покачал головой прокурор и дал Мустафину знак сесть.
– Ну, а как же быть с другими версиями? – привстал с места инспектор уголовного розыска Хисматов, который совместно с Салиховым участвовал в поимке лесного бродяги. – Скажем, с тем же Петром Рябовым? Что нам, подбирать тралы?
– Рябов мертв. Разве ты не знаешь? – сухо произнес Салихов.
– А может быть, это его призрак бродит по поселку? – пошутил кто-то, и по кабинету прошелся легкий смешок.
– Тише, тише, товарищи, – выпрямился прокурор, откидываясь на спинку стула. В его голосе опять слышалось недовольство. – Если в цепочке потеряно одно звено, то это еще не значит, что цепочки, как таковой, нет вовсе. Жив Рябов или мертв, мы должны помнить одно: он был зол на Портнова, следы его уходили из этого поселка и могли возвратиться назад пусть даже в обуви другого человека. Умереть и перед смертью передать кому-то эстафету зла и мести – не такое уж необычное дело. Так что над этой версией тоже стоит подумать. Тем более, версии Марата Сагитовича она не противоречит, а скорее дополняет ее! Ну ладно. – Прокурор несколько смягчил тон. – Мы тут с Маратом Сагитовичем учли изменения обстановки, последние события и набросали дополнительный план оперативно-следственных действий. Давайте обсудим его.
Прокурор взял свои бумаги и надел очки, приготовившись читать, но в это время открылась дверь и в кабинет зашла секретарша.
– Извините, пожалуйста, но Марата Сагитовича срочно просят к телефону!
Получив разрешение шефа, Мустафин вышел в приемную.
– Жена, а требует словно генеральный… – по-свойски улыбнулась ему секретарша, подавая трубку.
– Ильсия, ты? Что случилось? – припал к трубке Мустафин. Неожиданный звонок жены вызвал у него чувство беспокойства.
– Да не случилось ничего, – отозвалась Ильсия, – просто я решила заглянуть к себе в инспекцию. А потом вот выехали с девчатами в поселок…
– Ох, – почти со стоном вздохнул Мустафин, взглянув с укором на секретаршу.
– Да ты погоди вздыхать-то! – послышалось в трубке. – Я ведь звоню тебе неспроста. Дело в том, что путь Оли Портновой из поселка в лес определен вами неверно!
– Что значит неверно? – нахмурился Мустафин.
– Неверно да и только! Мы здесь сегодня собирали школьников, беседовали с ними, а потом совершили небольшую прогулку в лес… Вы выбрали путь дальний, обходной, по которому дети ни в лес, ни в деревню не ходят, а есть, оказывается, другой, наиболее краткий. Дорога идет мимо вышкомонтажной конторы, срезает целый угол. Вот по ней и ходят.
– Откуда это известно?
– Дорогу показали школьники. Они всегда там ходят. За ягодами, за цветами… Портнова тоже там ходила. Ну, разве неясно?
– Да… – обронил следователь. – Тут надо подумать… – Он посмотрел на часы. – Ну, ладно. Спасибо тебе. И девчатам из инспекции передай благодарность. Мы сейчас тут обговорим все.
– Обязательно передам. Ну, пока! – окрыленным голосом произнесла Ильсия и положила трубку…
– Есть какие-нибудь новости? – поинтересовался прокурор, когда он вернулся в кабинет. Настороженные взгляды присутствующих выражали тот же вопрос.
– Звонили из инспекции по делам несовершеннолетних. Инспектора… – сказал следователь, нарочно не называя, кто именно. – Они беседовали со школьниками и утверждают, что Оля Портнова шла в лес другой дорогой, нежели мы думаем…
– Какой же? – полюбопытствовал прокурор.
– Есть, оказывается, другая… Она проходит мимо вышкомонтажной конторы.
– Вышкомонтажной конторы? – заинтересовался прокурор. – Погодите, а какие у нас там есть еще предприятия?
– Нет больше никаких, – подсказал начальник милиции. – Контора находится на самом краю поселка. Дальше начинается поле, а там лес…
– Да, да… – задумчиво произнес прокурор. – Там больше действительно ничего нет. А что, если…
Клуб вышкомонтажной конторы был переполнен до отказа. Еще утром здесь объявили, что к концу рабочего дня прибудут представители прокуратуры и милиции для очень важного разговора с рабочими. Намекалось, что разговор будет касаться совершенного в лесу убийства. Это сразу всех заинтересовало.
Закончив смену, рабочие и служащие прямо из цехов, мастерских, служебных кабинетов потянулись к клубу.
Происшествие… Оно поистине взбудоражило людей. О нем говорили много и повсюду. Но услышать хотя бы самую малость из уст тех, кто непосредственно занимается расследованием, – это совершенно иное дело, тут есть смысл пожертвовать временем, каким бы ценным оно ни было.
Люди ждали. И вот на сцену, посреди которой стоял накрытый зеленой скатертью стол, вышли и расселись по местам прибывшие гости. Это были районный прокурор, следователь, начальник милиции.
Когда в зале установилась тишина, поднялся прокурор. Он не стал выходить к трибуне, заговорил с места.
– Товарищи, совершено злодейское убийство, вы знаете. О том, что это именно убийство и убийство преднамеренное, мы сейчас можем говорить совершенно определенно. Но кто убийца?
Зал застыл в ожидании, притаился, боясь пропустить слово.
– К сожалению, мы не можем назвать его имени. Здесь нет никакой служебной тайны. Просто оно нам пока что неизвестно…
