– Вы разглядели этого человека? – Салихов придвинулся к женщине, словно боялся пропустить что-то важное, глаза насторожились.

– Да где уж там разглядеть, – махнула рукой Бондарева. – Он как выскочил из кустов, так у меня свет белый в глазах померк. Тут мгновенье какое-то прошло, не больше, как он прошмыгнул. Прошмыгнул и пропал. Во что был одет, обут, заметить не успела!

– Ну а место, где встретили его, сможете нам показать?

– Место, пожалуйста. Оно приметное. Я по этой дороге весь век свой хаживала.

– Хорошо, – Салихов повернулся к оперативникам: – Все в машину! Каждому иметь оружие! А вы, – обратился он к дежурному, – оповестите кинолога. Пусть ждут нас с Пальмирой. Заберем их по пути.

Сначала хотели начать преследование с того места, где Бондарева наскочила на незнакомца, но Салихов настоял: начинать надо с поляны, а Бондарева с милиционером пусть дожидаются на дороге. И не ошибся. Покружив по поляне, Пальмира взяла след и сразу же потащила кинолога в чащу. За ними устремились Салихов и остальные оперативники. Прошла минута – и они выскочили на дорогу. Салихов успел лишь крикнуть Бондаревой: «Идите к машине и ждите нас!» – как собака с кинологом, перебежав дорогу, уже скрылись в чаще. Майор решил не отставать.

От мелькавших стволов деревьев – белых, серых, коричневатых – рябило в глазах, ветки хлестали по лицу и груди. Но вот лес поредел, все подошли к краю оврага. Пальмира сделала несколько пробежек взад-вперед, принюхалась и бросилась вниз. Преследователи буквально покатились по крутому склону на дно оврага. Тут оказался колодец. Собака обнюхала сруб, покружила возле него и, пробежав немного по оврагу, устремилась вверх по противоположному склону.

И снова бег, но теперь уже не такой трудный: лес все редел и редел. Наконец – поле. Теперь бежать совсем легко, хотя и силы на исходе.

Вот автомобильная дорога, перекресток, где она смыкается с другой полевой дорогой, что ведет прямо в поселок нефтяников. Поселок недалеко, за пригорком.

Собака забегала, закружилась, будто занервничала из-за чего, и вдруг остановилась, вытянув морду в сторону поселка.

– Потеряла след… – вздохнул кинолог, снимая фуражку и смахивая рукавом стекавшие по лицу капли пота.

– Ничего, – тяжело дыша, сказал Салихов. – Она сделала свое дело… Дороги здесь две, а путь один – поселок…

В овраге было сыро и пахло прелой травой. Высившиеся по его краям деревья почти закрывали солнце, и лишь там, где сходились их верхушки, светилась голубизной узенькая полоска неба.

Мустафин только что закончил осмотр, составил протокол и теперь стоял, наблюдая за тем, как эксперт-криминалист с осторожностью отделял от земли гипсовые слепки, изготовленные со следов обуви – обуви человека, побывавшего здесь недавно и убежавшего в сторону поселка.

Эти следы следователь заметил сразу, как только спустился на дно оврага. Они отчетливо отпечатались на влажной земле возле родника, превращенного чьей-то заботливой рукой в лесной колодец.

Обувь, как видно, сорок второго размера, подошва с рисунком в виде мелких поперечных полос, каблуки сзади чуть стерты…

Стоявший рядом с экспертом майор Салихов подошел к следователю и сказал, зябко оглядев склоны оврага:

– Интересно… Что он делал в этой яме?

– Похоже, здесь была настоящая драма… – задумчиво произнес следователь. – Сначала потоптался возле родника, потом присел на сруб, наследил изрядно. А там, – он указал на небольшую лужайку, – и вовсе трава помята, будто кто-то катался по ней с воем…

– Почему с воем?

– Завоешь, пожалуй. Один – в такой яме. Кругом чудятся люди, засада… Представь себе: ходит он по дну этого глухого оврага и накручивает на ус, как вынесут ему приговор, как придут за ним конвоиры, поведут по узкому коридору, и как будет он идти, отсчитывая последние шаги. Да, да, идти и считать про себя: раз, два, три… И вдруг откуда-то сверху с хрустом падает под ноги вот эта сухая ветка… – Следователь наклонился и подобрал с земли березовую ветку, посмотрел на свежий излом и отбросил в сторону. – Тут есть отчего выть и кататься по траве…

Салихов с удивлением взглянул на следователя и покачал головой.

– Ну и фантазер ты!

– А что тут фантазировать? Там на срубе – еще не высохшие брызги. И на земле тоже есть. Видимо, так дурно было, что стал брызгаться холодной водицей…

– Когда бежал от нас?

– Нет, зачем же. Когда бежал, уже некогда было прохлаждаться. Он был здесь перед тем, как пойти туда… на поляну. Здесь в нем боролись страх и мучительное желание. Да… Правы психологи и авторы знаменитых детективов… Тянет преступника к месту злодеяния. Знает, риск – стопроцентный, а идет, идет, будто на заклание!.. И Камиль Булатович не зря велел выставить посты в этих местах… Однако пора и нам на лесную поляну…

Он обратился к криминалисту:

– Уже закончили?

– Да, Марат Сагитович, все изъято и упаковано.

– Тогда идемте. Ребята там заждались, наверное…

Одетые в штатское оперативники отдыхали, сидя на траве и как бы прислушиваясь к пению птиц. Увидев следователя и майора, живо поднялись и пошли навстречу.

Инспектор Хисматов, возглавлявший оперативную группу, проинформировал:

– Осмотрели всю опушку и прилегающий участок леса. Следов никаких! – Он с неуверенностью взглянул на следователя. – Правда, есть один… Еле заметный. Наверное…

– Покажи, где! – не дослушал его следователь.

Инспектор привел их на край поляны и показал покрытый пылью крохотный участок земли, на котором значился один-единственный след, неглубокий, смазанный, едва видимый невооруженным глазом.

Следователь присел и уставился на него. Те же поперечные полосы. Тот же характерный скос на месте каблука. Да, сомнений нет, это его след…

Он встал и кивнул криминалисту.

– Сфотографируйте. Слепка хорошего здесь, пожалуй, не сделаешь… А я дополню протокол осмотра…

Пока тот занимался своим делом, Мустафин отошел в сторону и оглядел поляну. Она показалась ему на этот раз «сухой», выцветшей под солнцем. И береза не та. Неживая словно, понурая.

По поляне, откуда ни возьмись, прошел ветер, завихрился, взметнул под березой столбик из сухой травы и пыли, закружил, повел прямо в его сторону. Мустафин невольно отступил назад, прикрыл рукой лицо, но столбик ослаб, угас на полпути, словно ушел в землю. В воображении предстала картина: человек тихо и осторожно выходит на поляну, смотрит с надеждой и страхом на березу: может, не было под ней убитой девочки? Может, все случившееся – это небытие, всего лишь страшный сон? Ствол березы такой чистый, белый… Может, не было под ней никакой крови?

Он идет к березе, идет… но силы покидают его, и он падает на колени. Смотрит и видит поднимающийся над землей столбик из сухой травы и пыли, столбик, кружась, движется к нему, превращаясь постепенно в чей-то смутный контур… Он не выдерживает, с ужасом ползет назад, мычит, точно немой, и, вскочив на ноги, бросается в чащу. Потом эта женщина на пути, этот пронзительный крик – и все погружается в зловещий сумрак…

– Действительно, фантастика какая-то… – мрачно проговорил следователь и, взглянув еще раз на одиноко стоящую березу, направился к оперативникам. Его осенила мысль…

– Кто из работников контролировал дорогу к лесу? – спросил он Салихова.

Тот подозвал двух симпатичных рослых оперативников:

– Вот они, орлы…

– Скажите-ка, ребята, положа руку на сердце, – по-свойски обратился к ним следователь, – вы неотлучно находились на местах?

– Так точно! – почти разом ответили оперативники.

– И никто не проходил по дороге?

– Никто, товарищ следователь!

– Гм… – пожал плечами Мустафин. – Как же тогда он оказался здесь?

Прокурор обвел всех изучающим взглядом.

– Ну что ж, – произнес сухо, – мы работаем уже неделю. Пора, как говорится, и подбить бабки… – В голосе его прозвучало скрытое недовольство. Он повернулся к Мустафину и кивнул: – Пожалуйста, Марат Сагитович…