– Да что там обрез. Их у меня побывало с десяток! И одноствольных и двухствольных.

– Мы говорим о конкретном случае.

– А в конкретном случае их у меня было два!

– Где же второй?

– Выбросил в реку.

Брагин покачал головой.

– Да… Не отыскать сразу. Ну, а если… если у этого обреза найдется хозяин?

Бодяга со злостью посмотрел на следователя:

– О каком хозяине вы говорите?

– О каком? – Брагин выпрямился, положил руки на стол. – Давайте начнем по порядку. Пусть ваш обрез полежит на дне реки, а я тем временем постараюсь дополнить ваш рассказ… Во-первых, когда вы напали на Симонова, вас было трое. Трое, а не двое, как вы утверждаете. И напали на него не просто так, а с целью ограбления. Симонова вы, вероятно, приметили еще в магазине, когда он покупал коньяк… Во-вторых, Симонов был мощного телосложения, и вы подошли к нему не один, а с тем самым третьим, оставив Леонова наблюдать за улицей. Когда Симонов понял, что его хотят ограбить, ударил вас, то вы действительно на какое-то время выбыли из строя. Нам известно, что Симонов гнул подковы… Он мог добить вас, убежать, в конце концов. Но он не сумел, так как в него выстрелили. Не вы, а тот, кто стоял рядом… У меня нет оснований не верить, что Леонов, узнав брата, напал на вас с ножом. Так оно, вероятно, и было. При всей своей душевной опустошенности Леонов любил брата. И первым делом напал на убийцу, пытаясь ударить его ножом. Вот тогда-то и прогремел выстрел из вашего обреза! Это доказано экспертизой. Есть и другие факты…

Следователь открыл сейф и вынул оттуда серый поношенный пиджак. Развернул его и показал Бодяге:

– Не знаком вам случаем?

Бодяга бросил на пиджак мрачный взгляд и произнес коротко:

– Нет!

– Не торопитесь, Бодяга! Я еще раз спрашиваю, не приходилось ли вам когда-нибудь видеть этот пиджак?

– Я уже сказал, нет.

– Тогда слушайте. На лацкане этого пиджака имеется порез. Вот он. – Следователь просунул палец через отверстие. – А на ноже Леонова обнаружены частицы материи, из которой сшит пиджак. Есть заключение экспертизы… И надо ли объяснять, что это пиджак лодочника Дудина. Ведь вы, наверное, не будете утверждать, что в ту ночь были в этом пиджаке, а не в кожаной куртке?

– Ах ты… – привстал с места рецидивист.

– Спокойно, Бодяга! – остановил его решительным жестом следователь. – Достаточно и тех глупостей, которые вы уже наделали. Садитесь!

– Жаль, что я не прикончил вас там, на берегу реки… – процедил он сквозь зубы.

– Так это были вы… Что вы там делали? Следили за нами?

– А вы как думали? Охотник охотится на зверя, а зверь на него… Мы вас еще в Крутовке засекли. Я следил за каждым вашим шагом. И Ильича подстраховывал, когда он мозги вам пудрил во время рыбалки… А ловко он вас с этим Тишкой Красновым!

Злобная усмешка исказила его лицо.

– Ну, положим, с Красновым вы перестарались. Начало, правда, было удачным, но эта инсценировка с убийством Дудина, эта липовая записка… – Следователь лишь простодушно улыбнулся.

– На туфту все равно клюнули. Пока Краснов морил блох на нарах, мы могли давно смыться. Если бы не этот Егоров…

– И Егоров, и случайный шофер, и маленький магазинчик за речкой – все с самого начала было против вас. Против были отряды работников милиции, народных дружинников. Целый заслон. И потому вы были обречены… Но хватит об этом. Скажите лучше, чем объяснить вашу собачью верность этому лодочнику?

– Вам все равно не понять… – теперь уже отрешенно произнес рецидивист. – Этот человек полуживого вытащил меня из реки, когда я плюхнулся туда, смываясь от одного мильтона. Выходил, как ребенка. Жизнь спас…

– Вытащил из реки и окунул в лужу крови! Это ли спасение?

– Спасение… – усмехнулся Бодяга. – Я думаю, и для меня и для него этого слова уже не существует…

Зазвонил телефон. Следователь поднял трубку.

– Брагин слушает. Что? Задержали? Молодцы! Поздравляю! Нет-нет, я поговорю с ним позже! – Он положил трубку. – Ну, вот: нашелся хозяин второго обреза. Маскарад с фальшивой бородой закончился…

– Немало нам пришлось за ним погоняться, – рассказывал спустя некоторое время усталый, но довольный Крутиков, сидя в кабинете следователя. – Хоть прямо отсюда на Олимпийские игры! Стар, а удал, бестия. На моторке пытался улизнуть. Хорошо еще рыбаки местные подсобили.

Он вытащил из кармана смятый конверт и протянул его Брагину:

– Лодочник наш к тому же еще, оказывается, страстный сердцеед! Вот почитай письмецо. Изъяли при задержании. Видно, не успел отправить.

Письмо было адресовано некоей Тимофеевой в город Саратов. Лодочник писал:

«Милая Аннушка! Шлю тебе нижайший поклон и тепло одинокой души своей. Сообщаю наперво, что я жив и здоров, чего и тебе пожелать хотел бы. Если и есть для меня какое счастье на этом свете, то это письма твои и любовь твоя. Три года минуло уж, как мы познакомились с тобой. А будто только вчера все было. Видно, сам бог послал мне тебя и свел нас с тобою в том доме отдыха, куда я, садовая голова, и ехать-то не хотел вначале. Эх, знала бы ты, душенька моя, как тяжко мне здесь дни коротать. И люди, и пчелы – все разом надоело, как встретил тебя. Ты все меня переехать в город уговаривала. Я теперь так и сделаю. Поеду к тебе, моя радость. Небось, не прогонишь бобыля несчастного. Я здесь деньжонок немного скопил. Заживем, как приличные люди. Не дом, а хоромы построим. И будешь ты в них хозяйкой полновластной. А еще вот что, Аннушка. У меня здесь дружок один объявился. Мы с ним вместе приедем. Побудет он с нами денька два, а потом проводим, куда сам пожелает. Дай тебе бог крепкого здоровья, душенька моя. А коли будет так, то скоро и свидимся. Твой Ванюша».

– Да, любвеобильный мужичок, – покачал головой Брагин, закончив чтение письма. – И на язык остер. И подход к женщине имеет. А главное, решил все просто. Награбить денег, купить домик и разводить тюльпаны… – Он повертел в руке конверт. – Здесь есть адрес Тимофеевой…

– Наши уже выехали в Саратов, – пояснил Крутиков и добавил с улыбкой: – Такие дела надо доводить до конца.

– А что там? – спросил Брагин, указав чуть насмешливым взглядом на желтый потертый портфель, в котором начальник уголовного розыска обычно приносил вещественные доказательства.

– Да, совсем забыл! – спохватился Крутиков, перекладывая портфель с пола на колени. – Здесь сувениры лодочника. Вот полюбуйся! – Он привычным движением открыл портфель и выложил на стол его содержимое: увесистый обрез, паспорт, пассажирский билет и несколько золотых колец.

– А борода? Где борода? – встал из-за стола следователь. Подойдя к капитану, заглянул внутрь портфеля.

– Не нашли, – промолвил тот. – Видно, успел закинуть куда-то.

– Жаль.

– Боишься, что снова начнет работать под Краснова?

– Да нет, – сказал Брагин, возвращаясь на свое место. – Под него он уже работать не будет. Да и под кого другого вряд ли… Просто хотелось взглянуть на это изделие… Кстати, видел Краснова сегодня в автобусе. Ехал на работу. Устроился на заводе жестянщиком. И бороду сбрил. – Брагин хитро прищурил глаза. – Передавал тебе привет. Так прямо и сказал: передайте, говорит, привет товарищу Крутикову.

– Товарищу? – улыбнулся капитан. – Ну, тогда все в порядке!

На небе ни облачка. Лишь полуденное солнце висит белым диском, томит землю. Жарко.

– Окунемся еще раз? – предложил он.

– Пойдем! – охотно отозвалась Ильсия.

Они разом встали и со всех ног бросились в реку, но угодили в мелководье и долго хохотали друг над другом, показывая на облепившие их водоросли. Смеясь, Ильсия как бы нечаянно брызнула ему в лицо, он ответил тем же, и оба принялись беспорядочно лупить по воде, осыпая друг друга брызгами.

– Мама, мама! Папа! – весело, с детским визгом неслось со стороны берега. Это барахталась в воде их дочь Лилия.

Потом они долго плавали возле камышовых островов, молчаливых и таинственных, в тени раскидистых прибрежных ив, и, наплававшись, вышли на берег бодрыми, снова жаждущими солнечного тепла.