– Во-первых и в самых главных – это не их дело.

– Должно быть, очень легко быть мужчиной и иметь преимущество все решать самому.

Тут она была права. Он мягко сказал:

– Я не деспот, Эмилия.

– Если бы я считала вас деспотом, – возразила она, – я бы в вас не влюбилась. – Она вдруг пораженно задумалась. – Вы со мной говорите! Кажется, это так просто, однако же…

Отец не обращал на нее никакого внимания. Для алчных светских женихов она была немногим больше чем неодушевленный предмет, который надо во что бы то ни стало заполучить. Да, ее сомнения можно было понять.

Он, конечно, не совершенство, но даст ей гораздо больше. Алекс ласково провел пальцем вдоль ее прямого носика.

– Мой брат Джон уже знает. Это он посоветовал мне взять и похитить вас, да и дело с концом.

– И он не возражал? – Эмилия была так трогательна в своей тревоге. – Я ведь Паттон.

– А я Сент-Джеймс. – Он вскинул бровь. – Если честно, брат не пришел в восторг, когда я сказал ему, кто вы. Но он знает, что такое чары романтической любви. Он думает, что наилучшим выходом будет путешествие в Гретна-Грин.

– Но вы не последовали его совету.

– Многие считают меня повторением Джона, однако мыслим мы по-разному. Моя непрактичность заставила меня отправиться к вашему отцу, потому что мне казалось – так будет правильно. Пусть я вел себя как законченный идеалист. Однако мы здесь, вместе, поэтому не стоит жалеть.

– Думаю, мы с вами, возможно, родственные души. – Чуть надув губки, Эмилия казалась воплощением роскошной женской чувственности. Рассыпанные в беспорядке янтарного цвета волосы, медленные ласкающие движения ладоней по его плечам.

– И разные в то же самое время, при том самым восхитительным образом. – Алекс внял приглашению и поцеловал ее, удивляясь силе эрекции. А может быть, удивляться не стоило? Он уже знал, что мисс Паттон – исключение из всех правил.

Шел дождик, и впервые в жизни его стук не внушал Эмилии мрачных опасений о том, чего ожидать от нового дня: сидеть ли ей в четырех стенах или прибегать к помощи зонтика и кареты. Напротив, в комнате было очень уютно. Сидя на постели, Эмилия взяла с блюда ломтик сыра и откусила кусочек.

– Как же вы могли это предвидеть?

Его черные волосы были взъерошены – следы ласковых прикосновений ее пальцев. Алекс был восхитительно красивым мужчиной, стройным и сильным. Сейчас, в одних бриджах, он сидел рядом с Эмилией после путешествия на кухню за импровизированным обедом. Он протянул Эмилии спелый персик.

– Послал короткую записку. Дворецкий отца, кажется, поймал меня на слове. Я просил, чтобы мне доставили совсем простой обед за то время, пока я буду вас искать.

– Несомненно, сыну герцога оказывается всяческое внимание. – Сыр был превосходен, с выраженным вкусом и созревший как раз в меру. Он таял на языке. Эмилия взяла ломоть свежевыпеченного хлеба.

Алекс весело усмехнулся:

– Коль скоро его умозаключения дали мне шанс обедать, сидя вместе с вами в постели, то я не в обиде.

– Это очень неприлично. – Эмилия уже успела набросить на себя сорочку. Обедать совершенно обнаженной – это было для нее слишком смело. – Мне даже не верится. Я обедаю в спальне дома, о котором ничего не знаю. Где этот дом? Кто его хозяин? Я раздета и нахожусь в постели с мужчиной, который мне вовсе не муж. Не говоря уж о том, что я знаю: в Лондоне мой отец сходит с ума от злости!

– Пока не ваш муж, – возразил Алекс, не сводя с Эмилии пристального взгляда. – Завтра мы это исправим. А что до этого дома, то его хозяин – мой друг, но сейчас здесь никто не живет.

Новая мысль застала ее врасплох, как раз в тот момент, когда она надкусила сочный, благоухающий персик.

– Интересно, сколько людей уже знают, что я сбежала с вами? Мой отец, тетя, ваш кучер, тетин кучер. Леди Друри с дочерью… ясно, дальше по нарастающей.

– Это важно?

Вопрос был задан беспечным тоном, но она знала, что Алекс задавал его всерьез.

– Нет, – честно ответила она и положила персик на поднос, украшенный по краям герцогским гербом из позолоченного серебра. – Если случится скандал, виноват будет отец. Право же, мне кажется, что вы пытались уладить все честь честью.

– Эмилия, но я вас обесчестил. Не уверен, что слово «честь» здесь вообще применимо.

– Вот, значит, что вы со мной сделали? – лукаво усмехнулась она. – После той ночи мне казалось, что я родилась заново. Как будто открыла для себя что-то особенное, восхитительное. «Обесчещенная» – это слово не годится. Может быть, следует сказать «просвещенная»?

Он от души рассмеялся:

– Согласен, но сомневаюсь, однако, что мы установим новую моду, которой последуют чопорные матроны. Или, кстати, надутые лорды, почитающие девственность невесты необходимым условием для брака, хотя сами посещают публичные дома и содержат любовниц. Боюсь, моя милая, что лицемерие вечно.

Несомненно, Алекс был прав. Скандал неминуем. Но… Может быть, все дело в том, что она жила все эти годы в деревне, вдалеке от лондонской суеты, поэтому ситуация представлялась ей сущим пустяком. Особенно теперь, когда Алекс, с обнаженным торсом, сидел рядом с ней на постели и его кожа в огнях свечей казалась бронзовой, а черты лица – резче.

– У вас до неприличия длинные ресницы! – сообщила Эмилия, снова принимаясь за персик – с плотной мякотью, сочный и в меру созревший.

Он чуть приподнял бровь:

– Как я понимаю, мы только что сменили тему беседы?

– По-моему, мы обсуждали то, что не в силах изменить. Зачем тратить время в размышлениях, что скажут или не скажут строгие матроны, вместо того чтобы… – Она похлопала рукой освещенную мягким золотистым светом постель.

– Вы исключительно правы.

– Сегодня – только о нас. – Она протянула ему кусочек персика.

– Согласен. – Он принял угощение, но жаркий взгляд его глаз говорил ей совсем о другом голоде. Когда капля сока упала ему на подбородок, Эмилия быстро слизнула ее язычком. – Эмилия!

Ей нравилось, как Алекс произносил ее имя – почти благоговейно. Она лукаво улыбнулась:

– Если бы могли обедать каждый раз вот так, в постели! Как бы это было чудесно!

– Да, только не очень опрятно. Как насчет отбивной с соусом? Боюсь, это невозможно на тонком белье. – Алекс подлил шампанского в ее бокал, пузырьки лопались с легким шипением. – Однако даже если нам иногда придется пользоваться столовой, мы всегда можем оставить постель для менее рискованных угощений. Чего еще вы ожидаете от супружеской жизни? Скажите же мне.

Многие ли мужчины – особенно мужчины его положения – спрашивали своих будущих жен, чего они хотят? Ей невероятно повезло, решила она. Хотя ей с самого начала было ясно, что Алекс особенный, и дело вовсе не в том, что он потрясающе красив и принадлежит к знатнейшему из семейств.

– Я не знаю. Может быть, продолжать наши прогулки на рассвете? Это было бы прекрасно. Никто, кажется, не понимает, почему я встаю так рано. Но ведь есть что-то особенное в том, как именно начинается твой новый день!

– Воздух свежий, что для вас очень важно. – Он сидел в небрежной позе, склонив голову на плечо. Могучие мускулы его руки казались сейчас особенно рельефными. – Я думал о загородном доме, но зачем он мне был нужен? Почти все мои дела в Лондоне, и у меня свои апартаменты в Беркли-Хаусе. Но теперь все переменилось. Не купить ли нам дом в деревне?

Он читал ее мысли. И это получалось у него так легко, что ей даже не верилось. Ведь она всегда тревожилась, что муж – кого бы она в конце концов ни выбрала – будет настаивать, чтобы их основной дом был в Лондоне, как у ее отца.

– И вы действительно сделаете это для меня? – голос внезапно ей изменил, и из-под ресниц брызнули слезы.

Слезы радости, лучшие из слез.

– Конечно. – Его улыбка была искренней и – Боже! – такой очаровательной. – Почему же нет?

«Потому что вы не обязаны. Никто раньше не был обязан делать что-то для меня». Она даже не могла произнести это вслух.