Алекс помчался по коридору в гостиную, но шум голосов заставил его остановиться. Из гостиной до него донесся какой‑то странный едкий запах.

Открыв дверь, Макбрут замер на пороге. Вся мебель была сдвинута на середину комнаты и покрыта чехлами от пыли. Кокс с ведром в руке, балансируя на стремянке, водил большой кистью по потолку. Джейми, следуя указаниям Флоры, белил низ стены. Часть стен оставалась прежнего тускло‑коричневого цвета, а другая стала светло‑желтой. Хелен и мисс Гилберт стояли в стороне, обсуждая образцы тканей.

Маленькая собачонка подбежала к вошедшему, виляя хвостом, но Алекс смотрел только на жену.

Она подняла голову и, увидев его, заулыбалась, да так, что внутри у него все перевернулось. У его жены был цветущий вид: розовощекая, с сияющими глазами; голубое платье обрисовывало небольшой животик.

Она бросила образцы и поспешила к нему.

— Дорогой, почему ты не предупредил, что едешь домой?

Макбрут густо покраснел. Она здорова, а он, как идиот, напридумывал себе бог знает что.

— Когда я уезжал, ты неважно себя чувствовала, — буркнул он сквозь зубы, — а в последнем письме ничего не упоминалось о твоем здоровье.

— Я была очень занята, поэтому и не писала, но со мной все в порядке. Пожалуй, я ем даже слишком много. — Рассмеявшись, она погладила живот. — Тебе скоро покажется, что ты женился на корове.

На самом деле Хелен была еще прекраснее, чем раньше: полногрудая красавица с роскошными формами и золотистыми волосами. Ему захотелось сразу же поднять ее на руки, отнести на кровать и удовлетворить свое желание, а потом держать в объятиях всю долгую зимнюю ночь.

— Не правда ли, наша леди выглядит замечательно? — сказала Флора, прижимая к груди натруженные руки.

— Я ходил к роднику и вернулся с водой, которую взял в полночь в канун Нового года, — похвастался Джейми.

Алекс знал: существует поверье о том, что вода из родника, взятая в канун Нового года, приносит человеку удачу.

— Она ни дня не болела с тех пор, как вы уехали, — добавила мисс Гилберт.

— Это просто чудо. — Хелен улыбнулась. — Я так вам всем благодарна.

— Не сходи с ума, — проворчал Алекс, — прошло три месяца, вот и все. Тебе следует благодарить природу, а не суеверия.

— Что бы ты ни говорил, а я чувствую себя отлично. Меня больше не тошнит. — Она взяла его под руку. — Пойдем, я хочу, чтобы ты рассказал мне, чем занимался все это время.

Меньше всего ему хотелось оставаться сейчас наедине с женой, но ее сияющие глаза притягивали его словно магнит. Однако Алекс знал, что стоит разделить с ней ее радость и перестать защищаться, как она воспользуется его уязвимостью и тут же уедет.

Хелен привела его в комнату, которую уже успели отремонтировать. Стены были выкрашены в светло‑зеленый цвет и гармонировали с полосатой обивкой стульев и столами из редких пород дерева, Комната стала такой уютной, что ему захотелось сесть и протянуть замерзшие ноги к потрескивавшему в камине огню.

Но он этого не сделал.

— Я не давал тебе разрешения обновлять мой дом.

— Наш дом, — поправила она. — И к тому же тебя не было, так что ты не мог возражать. — Жестом любящий жены она сняла с него шерстяной шарф.

Аромат ее духов чуть не свел его с ума. Он отошел от нее и расстегнул пальто.

— Мне нравился дом таким, каким он был.

— С ободранными обоями, облупленной штукатуркой и почти без мебели? — Она лукаво улыбнулась. — Не сходи с ума, Алекс.

— Не передразнивай меня. Ты уедешь, а мне придется жить с твоими новшествами.

— Тогда я заберу с собой всю мебель и шторы. Правда, я уезжать не собираюсь. О! — Она положила руку на живот.

— Тебе больно? — испугался Макбрут. — Ложись, и я тебя осмотрю.

Хелен послушно легла, и он сел рядом.

— Все в порядке. — Ее губы изогнулись в блаженной улыбке. Она взяла его руку и приложила ее к своему животу. — Наш ребенок шевельнулся.

Ее близость окутала его теплом. Он хотел отнять руку, сказать, что она ошиблась… И вдруг ощутил под рукой еле заметное движение.

Ему стало трудно дышать. Он был врачом, и ему нередко приходилось чувствовать движение плода в чреве матери, но то были чужие дети…

Хелен положила свою маленькую ладонь на его руку; их взгляды встретились, и он почувствовал, что между ними существует связь более крепкая и нерасторжимая, чем клятвы, которыми они обменялись в церкви. Нежность, которая светилась в ее ясных голубых глазах, обещала так много, что ему захотелось окунуться с головой в омут ее любви.

Но ведь Хелен не любит его — ей всего лишь нравится играть в жену лэрда. Чем скорее она исчезнет из его жизни, тем лучше.

Сделав над собой усилие, Алекс произнес:

— Кажется, ребенок здоров.

Он стал выдергивать руку, но она ее не отпускала. На его большой, сильной руке ее пальцы выглядели маленькими и изящными.

— Ты замерз…

— Да, путь был долгим и утомительным. Пойду немного отдохну наверху.

— Пойдем вместе! Я скучала по тебе и хотела встретить тебя по‑настоящему, как полагается.

В этот миг он чуть было не привлек ее к себе, но потом разум взял верх: если он к ней привяжется, то обречет себя на адские муки, когда она уедет.

— Нет. — Алекс оттолкнул ее руки. — Мне от вас ничего не нужно, леди. Ничего.

Зима постепенно перешла в весну. Всякий раз, когда Хелен пыталась приблизиться к мужу, он ее отталкивал. «Так тебе и надо, — ругала она себя, — зачем преследовать мужчину, который совершенно очевидно тебя презирает!»

Да, но она хотела, чтобы их брак был настоящим, хотела залечить рану, многие годы растравлявшую душу Алекса, а заодно осуществить свою мечту о любящем и заботливом муже.

Не то чтобы Алекс пренебрегал ею совершенно — он живо интересовался здоровьем ребенка, следил за тем, чтобы Хелен правильно питалась и соблюдала режим, а также отвечал на ее вопросы о предстоящих родах и давал советы, как облегчить некоторый дискомфорт, связанный с беременностью. Но это были отношения врача и пациента, а не мужа и жены. Его недоверие к ней обозначило непроходимую пропасть, которая пролегла между ними.

И все же Хелен не сдавалась; она много времени проводила за шитьем крошечной одежды для малыша и превратила альков своей спальни в подобие детской. Джейми и Кокс притащили с чердака старую кроватку Алекса, а Флора до блеска ее отполировала. Мисс Гилберт тоже шила приданое для новорожденного, хлопоча так, будто она была бабушкой. Хелен всех их считала своей семьей, любила и гордилась ими. Пока они с ней, она никогда не будет одинока. Конечно, ей хотелось надеяться на большее…

Что ж, время покажет. Хелен цеплялась за эту мысль, упрямо не желая от нее отказываться. Между тем ее живот становился все больше. Иногда ей казалось, что Алекс понемногу смягчается. Когда весна сменилась летом, он стал ходить вместе с ней навещать фермеров и молча слушал, как женщины давали Хелен советы по воспитанию ребенка. На обратном пути она собирала полевые цветы, ходила босиком по вереску и пила ледяную воду из горного ручья. Эти прогулки вселяли в нее надежду. Может, Алекс все же полюбит ее? Она была готова к тому, чтобы отложить решение всех проблем до того момента, когда родится ребенок.

Этот момент наступил в один из солнечных дней июня.

Алекс по‑прежнему не обращал внимания на свою жену — он сторонился ее общества, потому что боялся последующих бессмысленных терзаний; но в это утро любопытство взяло верх над волей.

Выйдя во двор, он увидел, что Флора поставила старое деревянное корыто с бельем у ручья, протекавшего за домом. Солнечный свет лежал пятнами на двух женщинах, одетых в домашние чепцы и простые платья.

Хелен стояла в корыте по щиколотки в воде, задрав юбки выше колен. Вид ее голых ног вызвал у него постыдный отклик. Чувство было настолько сильным, что Алекс решил срочно обратить его в гнев.

Камни хрустели под его сапогами, когда он шел по двору. Завидев его, Хелен радостно улыбнулась. С большим животом и выбившимися из‑под чепца светлыми прядями волос она была похожа на богиню плодородия.