Присев на корточки, маркиз тронул ее за плечо.

— Вы не ушиблись? Встать можете? Давайте я вам помогу.

Стиснув зубы, она скинула с плеча его руку.

— Лучше поймайте моего коня, с остальным я справлюсь сама!

К тому времени как Харрисон привел Одуванчика, Джинкс уже встала, но еле держалась на ногах. Ливень немного утих. Если бы она сейчас была дома, то стояла бы у окна, наблюдая за тем, как дождь стучит в стекло. Она любила слушать, как журчит вода, стекающая по водостокам в канавы. Ее дед придумал приспособление, с помощью которого эта вода, ударяясь о стенки желоба, превращалась в настоящие фонтаны, образуя нечто вроде каскада.

Но здесь, посреди всей этой слякоти, в бог знает какой части Оксфордшира, трудно было получать от дождя хоть какое‑нибудь удовольствие. Джинкс промокла до костей и замерзла. Мокрая одежда пригибала ее к земле, так что она с трудом могла двигаться. В довершение всего она устала и была оскорблена, а конца этому незадачливому дню все не предвиделось.

Если он станет над ней насмехаться, или начнет ее запугивать, или посмеет высокомерно вздернуть бровь…

Но надо отдать ему должное — Харрисон не сделал ни того ни другого.

— Вы можете ехать верхом?

— Да. — Джинкс никак не могла вскарабкаться в седло, однако отказывалась принимать его помощь.

Потом она услышала приглушенное проклятие — что‑то о безумных женщинах — и попыталась обернуться, чтобы дать ему отпор, но маркиз уже крепко держал ее, намереваясь подсадить в седло. И вдруг он замер. Они стояли лицом к лицу, затаив дыхание, почти целую минуту. Дождь, хлеставший по их лицам, был холоден и как будто издевался над ними, тем острее Джинкс чувствовала тепло рук Харрисона на своей талии. Не может быть, чтобы эти руки были такими горячими, мелькнуло у нее в голове. Она ощущала прикосновение его широких ладоней и каждого пальца в отдельности.

Харрисон смотрел на нее сверху вниз, она на него снизу вверх, и вдруг все изменилось. В мире уже не было Колина и Элис. Остались только они посреди дождя, и он собирался ее поцеловать.

По логике вещей Джинкс следовало отвернуться, но она была Бенчли, а Бенчли не гнушаются поцелуями под дождем и верят в любовь между самыми неподходящими друг другу людьми — не зря ее высокообразованный отец полюбил вдову мясника, а дедушка женился на цыганке.

Но маркиз?

Никто из рода Бенчли не был настолько глуп, чтобы влюбиться в человека, который занимал столь высокое положение в обществе, а она влюбилась, и очень быстро, а теперь никак не может остановиться, ей уже не приходилось сомневаться, что при всем своем высокомерии Харрисон мог быть нежным и заботливым. Он мстителен, но это всего лишь признак его верности своему семейству.

Взгляд его темных глаз завораживал ее. Он наклонился ниже, так что их губы почти соприкоснулись…

Вода с полей его шляпы пролилась Джинкс на лицо, и в результате она чуть не захлебнулась.

— О! — вырвалось у нее, и она, закашлявшись, стала вытирать лицо. Харрисон выругался, употребив довольно крепкое словцо, которое было неприлично произносить в присутствии леди, но Джинкс не возражала, так как чувствовала то же, что и он.

Потом он крепче сжал ее талию, и в мгновение ока она оказалась в седле.

— Сначала надо найти место, где можно укрыться от дождя, а потом, мисс Бенчли, нам предстоит серьезный разговор.

— Разумеется, о том, почему вы меня преследуете? — съязвила она.

— О том, почему вы мне солгали, — прорычал он и, вскочив на своего коня, поехал на север.

Джинкс некоторое время не двигаясь смотрела ему вслед. Если он верит, будто она поможет ему найти Колина, чтобы вызвать на дуэль, то пусть на это не рассчитывает. Она ни за что не будет пособницей сумасшедшего.

— Я вам не лгала! — крикнула Джинкс и стегнула Одуванчика. Бенчли благородные люди, и они никогда не лгут.

Они попытались найти убежище в крестьянском доме, большом, но довольно ветхом. Джинкс осталась ждать у свинарника, а Харрисон вошел внутрь.

Ей не очень‑то хотелось и дальше общаться с ним, но сказалась многочасовая езда. Гордость гордостью, но практичность иногда предпочтительнее. Она мечтала о ванне, еде, кровати — именно в таком порядке. Приходилось утешаться тем, что лорд Хартли будет не слишком рад провести ночь в таком бедном жилище.

Зато жена фермера, вне себя от счастья, пыталась одновременно и приседать, и кланяться.

— Нам отведут самые хорошие комнаты в доме, — сообщил Харрисон.

— Сколько же вы заплатили за то, чтобы выгнать хозяйку из ее собственного дома?

— Соверен — столько, сколько эта женщина зарабатывает за целый месяц.

Ей почему‑то было трудно на него сердиться. Пришлось признаться себе, что он расплатился с хозяйкой очень щедро. Но не превозносить же его за это до небес!

— Позвольте. — Джинкс направила коня в открытые ворота, но Харрисон неожиданно схватил поводья Одуванчика.

— Не так быстро, мисс, об этом позаботится сын хозяйки; а нам с вами пора кое‑что выяснить. — Не утруждая себя извинениями, он вытащил ее из седла и поставил на землю.

— Была бы вам благодарна, если бы вы убрали руки. — Джинкс с воинственным видом вздернула подбородок.

— Хорошенько почисти лошадей и задай им побольше овса, — приказал маркиз подростку, который с любопытством смотрел на них. — Да отнеси наши вещи к нам в комнаты.

— Я вполне могу сама справиться. — Джинкс отстегнула свою дорожную сумку и направилась к дому. — Если вы хотите говорить со мной, — бросила она Харрисону через плечо, — вам придется подождать, пока я сниму с себя мокрую одежду.

— Ладно уж. — Маркиз с усмешкой наблюдал, как она по‑королевски шествует через слякотный двор и подол синего платья волочится за ней по грязной земле. Ее мокрые рыжие волосы прилипли к спине, словно бронзовый занавес. Он отдал бы гораздо больше соверена за то, чтобы увидеть, как она будет раздеваться.

Горячая волна окатила его при одной мысли о ее бархатистой белой коже, скрытой под мокрым синим костюмом для верховой езды. Джинкс исчезла в доме в сопровождении хозяйки, хлопотавшей вокруг нее так, будто она коронованная особа.

Что такого было в Джиллиан Бенчли, из‑за чего она притягивала к себе самых разных людей? Харрисон и не думал отрицать, что эта рыжая девушка с трудным характером сбила его с толку в тот самый момент, как он увидел ее. Самообладание Джинкс скорее подходило богатой матери семейства, хотя она не являлась ни богатой, ни тем более матерью семейства. Ей было не более двадцати пяти лет, и он знал, что Бенчли весьма ограничены в средствах, а их поместье и вовсе заурядное и страшно запущенное. Уверенность Джинкс не опиралась ни на ее внешность, ни на положение в обществе, но все это не означало, что она не настоящая леди. Она была странной птичкой, вылетевшей из странного гнезда.

— Проклятие! — Желание все больше овладевало им, и у него все меньше оставалось сил противиться ему. Сердясь на себя за то, что поддался обаянию несносной девчонки, Харрисон схватил свой кожаный чемодан и зашагал через лужи к дому, вспугнув по дороге стайку цыплят.

Дело не в том, что Джинкс Бенчли притягательна в сексуальном плане, убеждал он себя, она, очевидно, думает, что может защитить брата от последствий его поступка, иначе не пустилась бы вслед за ним на север. И хотя ее преданность брату и авантюризм были достойны восхищения, это ничего не меняло. Она знала, где ее брат, он был в этом уверен. Надо лишь набраться терпения и выиграть у нее игру.

Вряд ли это будет так уж трудно.

Оставшись одна в своей комнате, Джинкс первым делом принялась стаскивать с себя вконец испорченный костюм для верховой езды. Эта процедура потребовала от нее немалого терпения: мокрая ткань прилипла к нижнему белью, которое, в свою очередь, прилипло к ее дрожащему телу. Сначала она сняла бабушкин ножной браслет с маленькими цыганскими колокольчиками, потом начала стягивать чулки. У нее создалось впечатление, что это еще один слой ее холодной как лед кожи.