И наконец, работа Фрейда «Остроумие и его отношение к бессознательному» опубликована в 1905-м, а не в 1911 году, его книга «Бред и сны в «Градиве» В. Иенсена» – в 1907-м, а не в 1906 году, как указано автором.
Разумеется, эти уточнения нисколько не умаляют значения предлагаемой читателям книги, в которой содержится подчас уникальный, интересный материал, дающий наглядное представление не только о Фрейде как человеке и основателе психоанализа, но и о его окружении.
Мысленное путешествие в сопровождении Фрейда по просторам и глубинам бессознательного захватывает и очаровывает каждого, кто прочитает данную книгу. В ней читатель соприкоснется не только с реальными историческими личностями, некогда находившимися рядом с основоположником психоанализа, будь то его родные, близкие, друзья, пациенты, коллеги по психоаналитическому движению, но сможет почувствовать атмосферу Вены, в которой жил и работал человек, чье имя привычно ассоциируется с открытием нового, ранее неизведанного континента человеческой психики – континента бессознательного, так или иначе дающего знать о себе в повседневной жизни каждого из нас.
Благодаря книге читатель получает возможность по-новому взглянуть на привычные представления об основателе психоанализа как холодном, беспристрастном ученом, а также враче, неспособном к проявлению каких-либо чувств по отношению к своим пациентам. Он обнаружит, что этот суровый, несколько сумрачный и никогда не улыбающийся человек, каким он изображен на многих дошедших до наших дней фотографиях, обладал поразительным чувством юмора, любил шутки и анекдоты, которые рассказывал даже во время научных сессий, дарил цветы женщинам, приходившим на сеансы психоанализа, и делал маленькие подарки своим пациентам. И совсем неожиданным для кого-то могут оказаться те отношения Фрейда с собаками и нарциссической кошкой, которые высвечивают непривычные для нас грани его характера и души.
С удивлением открывается то, что одна из его любимых собак Джофи находилась в его приемном кабинете во время психоаналитических сеансов и, сидя под столом, начинала зевать именно тогда, когда завершался прием очередного пациента. Интересно и то восхищение Фрейда нарциссической кошкой, которая неоднократно проникала к нему через окно, располагалась на его знаменитой кушетке, грациозно расхаживала по столу между его коллекцией древних статуэток, не нанося им никакого ущерба, и при этом совершенно не обращала внимания на хозяина кабинета, который различными способами пытался завоевать ее расположение к себе.
Об этих и многих других удивительных историях из повседневной жизни Фрейда и его пациентов узнает тот, кто познакомится с предлагаемой читателям книгой Л. Флем. Остается только пожелать приятного путешествия всем тем, кто проявит заинтересованность и найдет время для прочтения этой информативно полезной и написанной в доступной для понимания форме книге.
Валерий Лейбин
Моя цель состояла именно в том, чтобы привлечь внимание к вещам, которые всем хорошо известны и всеми воспринимаются одинаково, иными словами, я решил собрать различные факты повседневной жизни и подвергнуть их научному анализу. Я не вижу никаких причин тому, чтобы эта мудрость, эта квинтэссенция повседневного человеческого опыта не смогла занять подобающего ей места среди других достижений науки.
З. Фрейд. Психопатология обыденной жизни
У меня был выбор между моими собственными снами и снами моих пациентов, проходивших у меня курс психоанализа. Использованию этого последнего материала мешали те нежелательные сложности, которые привносил в механизм сновидений невротический характер. При толковании же моих собственных снов мне приходилось мириться с тем, что на всеобщее обозрение выставлялось гораздо больше фактов моей личной жизни, чем мне того хотелось бы и чем требуется от ученого, который отнюдь не является поэтом. Это было мучительно, но необходимо.
З. Фрейд. Толкование сновидений
Однажды ночью, за несколько месяцев до того, как я начала писать эту книгу, льне приснился сон: я ужинала в ресторане или столовой какой-то еврейской общины, возможно ассоциации «Бнай Брит». Одна ли я была или в компании, сейчас уже не вспомню. Фрейд сидел за соседним столиком вместе с женой Мартой. Он был точь-в-точь как на своих последних фотографиях, немного грустный взгляд его светился добротой и нежностью, жесты были медлительны и почти женственны. Закончив есть, он поднялся из-за стола. После минутного колебания я тоже встала и последовала за ним. Я стала рассказывать ему про свою семью, про то, что я никогда не видела своих родных дедушек, и про то, что именно его я всегда считала одним из них. Не помню, ответил ли он мне что-нибудь, но он взял меня за руку, и мы вместе прошли несколько шагов.
Введение
Как можно было не подумать об этом раньше? Ведь если и существовал когда-либо специалист по повседневности, то им конечно же был Зигмунд Фрейд. Кто, как не он, сделал ее предметом своих научных исследований? Воспитанный на достижениях современной ему науки и в ту пору еще не подвергавший их сомнению, Фрейд не побоялся пойти своим собственным путем. Занимаясь лечением людей, страдающих нервными расстройствами, он стал доискиваться до причин их навязчивых сновидений и непонятной забывчивости, разного рода ошибок и детских страхов, смешных и нелогичных поступков, переживаний и иллюзий. Тщательно анализируя мельчайшие факты повседневной жизни своих пациентов, чему раньше никто не придавал значения, Фрейд открыл миру новую реальность.
Если другие совершали открытия, высчитывая массу звезд, измеряя черепа или финансовые потоки, то Зигмунд Фрейд создал свое учение, вслушиваясь в с трудом произносимые, стыдливые и бессвязные признания человеческих существ. И прежде всего – прислушиваясь к самому себе. Он построил свою теорию на опыте собственной интимной жизни. Подобно поэту или романисту, он описывал перипетии своих дней и ночей, все то, что обычно считается недостойным внимания, и как ученый искал в этом приметы другого мира – мира психики, мира бессознательного, гипотезу о существовании которого сам же и выдвинул.
Трудно восстановить сегодня в подробностях, как в процессе общения Фрейда с его пациентами зарождалось новое учение. Рассказ о светской жизни, которую на стыке девятнадцатого и двадцатого веков вел избранный круг венцев и приезжавших к Вену иностранцев, не может дать ответа на этот вопрос, поскольку именно обыденная жизнь этих людей с их сновидениями, любовными переживаниями и страхами стала почвой для появления первых ростков психоанализа. Прошло уже более столетия с тех пор, как необычный доктор решился превратить частную жизнь в предмет своих исследований, которые он считал научными, а силу слов – в средство избавления от недуга. За непроизвольным жестом, нечаянно слетевшим с губ словом, безрассудной мыслью, неожиданным сравнением, которые обычно воспринимаются людьми как случайность, обмолвка, необдуманный поступок или рассеянность, Фрейд видел проявления открытого им мира бессознательного. Разного рода анекдотические ситуации, на каждом шагу встречающиеся в повседневной жизни, стали для него источником нового знания.
Потрескивание дров в изразцовой печурке возле кушетки в приемной доктора, запах его любимых легких сигар, переливающаяся всеми цветами радуги полутьма кабинета, заснеженные улицы и витрины кафе, где пациенты коротали время в ожидании приема, открывавшая им дверь симпатичная горничная – все эти детали, которые читатель найдет на страницах моей книги, взяты из воспоминаний посетителей Фрейда. Но мое повествование об удивительном докторе и окружавших его людях не является строго документальным. Это художественное произведение. Представьте себе, что лечившиеся у Фрейда Дора, Эмма, дама, прищелкивающая при разговоре, словно токующий глухарь, Маленький Ганс, американская поэтесса Хилда Дулиттл, да и сам доктор превратились в персонажей некой фантастической истории, этакого «фрейдистского романа». У каждого из них была своя глава в летописи психоанализа и своя веточка на «генеалогическом древе» новой общности людей, связанных не узами крови, а узами психики. При желании мы все можем считать себя их прямыми потомками.
