О нем не знали не только простые венцы, далекие от науки и медицины, но и врачи, которые, как можно было бы предположить, по роду своей профессиональной деятельности могли пересекаться с Фрейдом.
В книге Л. Флем есть эпизод, свидетельствующий о том, что Вена жила своей собственной жизнью, совершенно не интересуясь Фрейдом как основателем психоанализа. Американский психиатр Абрам Кардинер, приехавший в 1921 году к Фрейду для прохождения психоаналитического обследования, столкнулся с неожиданным для него обстоятельством. Хозяин дома, расположенного в центре Вены и ставшего временным пристанищем американского психиатра, поинтересовался у постояльца, чем он занимается. Кардинер сказал, что он врач и коллега профессора Фрейда. Хозяин дома никогда не слышал о таком профессоре и на пояснение Кардинера, что Фрейд является профессором Венского университета, выразил свое крайнее удивление, поскольку его зять, будучи гинекологом и профессором, ничего не говорил ему о Фрейде. При этом хозяин дома вспомнил, что все-таки это имя ему знакомо. Оказалось, что в его записной книжке имеется пометка: «Фрейд Зигмунд, Берггассе, дом 19». Он его знал не как основателя психоанализа, а как члена еврейской организации «Бнай Брит», в которую входил Фрейд.
Как это ни странно на первый взгляд, но по отношению к Фрейду Вена наших дней мало чем отличается от Вены 20-х годов прошлого столетия. В этом я смог убедиться сам, когда два года назад посетил Вену, музей Фрейда и побывал на заседании ученых Венского университета, посвященном очередной годовщине со дня рождения основателя психоанализа. После прогулки по Вене я зашел в «Кафе Фрейда», расположенное в нескольких шагах от парадной двери на Берггассе, 19. Заказав чашечку кофе, я спросил хозяина кафе, какой сегодня день. Он недоуменно посмотрел на меня, но вежливо ответил, что сегодня среда. Мои дальнейшие вопросы, касающиеся уточнения по поводу сегодняшнего дня, вызвали, видимо, у хозяина кафе подозрение, что посетитель, наверное, не в своем уме. Мне пришлось внести ясность, сказав, что именно сегодня, 6 мая, исполнилось бы 144 года со дня рождения Фрейда.
Еще один штрих. Два дня спустя после этого разговора в «Кафе Фрейда» я зашел в один из венских банков, чтобы обменять доллары на соответствующую сумму шиллингов. Мне повезло, так как в моих руках оказалась банкнота в 50 шиллингов, на которой был изображен знакомый портрет, под которым стояла надпись «Зигмунд Фрейд». Не успел я испытать чувство радости по поводу того, что в Австрии таким образом сохранена память об основателе психоанализа, как тут же столкнулся с иными реалиями жизни. Рядом со мной стояла молодая пара, которая также обменивала валюту Это были, как выяснилось, американцы, путешествовавшие по Европе и приехавшие в Австрию, чтобы посмотреть известные всему миру достопримечательности. Плохо ориентируясь в Вене, они спросили у сотрудника банка, где находится музей Фрейда и как им добраться до него. Сотрудник банка не мог им ничем помочь, так как, судя по всему, он даже не знал, что в Вене есть такой музей. Мне пришлось объяснить американцам, как лучше им пройти на Берггассе, 19. Кстати сказать, когда я сам посетил музей Фрейда, то оказалось, что рассказывающий об экспонатах сотрудник музея не знал многих тонкостей, касающихся жизни и деятельности основателя психоанализа, в результате чего не ему, а мне пришлось выступать в качестве гида. В частности, он впервые узнал о том, что прах Фрейда покоится в греческой вазе, некогда подаренной основателю психоанализа греческой принцессой, внучкой Наполеона Марией Бонапарт.
Каким был Фрейд при жизни? Как он относился к своим братьям и сестрам? Каковы были его отношения с женой и детьми? Кому довелось лежать на знаменитой кушетке профессора Фрейда? Как вел себя Фрейд во время сеансов? Чем занимался он в свободное от работы время? Какие пристрастия были у основателя психоанализа?
Ответы на эти и многие другие вопросы можно получить, прочитав книгу Л. Флем. Книга эта содержит материал, почерпнутый из различных источников, включая рассказы и письма посетителей Фрейда, благодаря которому беспристрастный читатель способен увидеть основателя психоанализа как живого, реального человека, посвятившего свою жизнь служению истины. Человека, способного проникать в глубины бессознательного и наделенного чувством юмора; лечившего страдающих нервными расстройствами людей и анализирующего разнообразные факты повседневной жизни; часами простаивающего перед мраморной статуей Моисея, выполненной Микеланджело и установленной в церкви Святого Петра в Риме, и играющего почти каждый вечер по субботам в любимую им карточную игру «тарок»; принимавшего подчас по десять пациентов или учеников в день и предававшегося страсти к коллекционированию древнеегипетских фигурок или к «грибной охоте»; называвшего себя «безбожным иудеем» и считавшего себя атеистом, которому посчастливилось быть членом религиозного семейства.
Помимо ненавязчивого изложения основных положений психоанализа, в книге Л. Флем содержатся бытовые зарисовки, дающие представление об убранстве кабинета Фрейда, в котором он принимал своих пациентов, привычном маршруте прогулок основателя психоанализа по Вене, его привычках и гастрономических пристрастиях, то есть обо всем том, что, несомненно, способствует более полному, по сравнению с сухими наукообразными биографическими исследованиями жизни и деятельности венского врача, воссозданию портрета человека, которому ничто человеческое не было чуждо.
Нет необходимости останавливаться на тех «достопримечательностях», которые встретит на своем пути читатель, если он вместе с автором книги включится в увлекательнейшее путешествие по повседневной жизни Фрейда и его пациентов, позволяющее, надеюсь, не только соприкоснуться с историей Вены, становления и развития психоанализа, но и прочувствовать просторы и глубины бессознательного. Нет необходимости, как я полагаю, и в сколько-нибудь подробном описании ориентиров, намеченных Л. Флем для структурной организации вошедшего в ее книгу исторического материала.
Единственное, пожалуй, о чем стоит сказать, так это о некоторых вопросах, ответы на которые не найдет читатель, не знакомый с историей развития психоанализа, а также об отдельных неточностях, содержащихся, на мой взгляд, в представляемой книге.
Среди тех, кто был знаком с Фрейдом, имеется одно имя, в последние десятилетия вызывающее особый исследовательский интерес. Речь идет о Сабине Шпильрейн – еврейской девушке, родившейся в 1885 году в Ростове-на-Дону, прошедшей с августа 1904-го по июнь 1905 года курс лечения у швейцарского психотерапевта Карла Густава Юнга, написавшей докторскую диссертацию под его руководством, ставшей впоследствии известным психоаналитиком (у нее проходил психоаналитическое обследование швейцарский психолог Жан Пиаже), поддерживавшей дружеские отношения с Фрейдом. Между молодым, женатым Юнгом и девушкой из России установились такие отношения, которые в определенной степени коснулись основателя психоанализа, поскольку, с одной стороны, швейцарский психотерапевт делился с ним своими переживаниями в связи с этой пациенткой, а с другой стороны, Сабина Шпильрейн познакомилась с Фрейдом и по-своему рассказала ему о своем «швейцарском герое».
В книге Л. Флем приведены выдержки из писем Фрейда Сабине Шпильрейн, изложены материалы, касающиеся нависшего над ее родом проклятия, выдвинуто предположение, что, может быть, ее попытка примирить еврея с христианином, Фрейда с Юнгом, была не чем иным, как стремлением избавиться от родового проклятия – желания ее деда и ее матери создать семью с иноверцами, но вынужденных в силу семейных традиций отказаться от реализации этого желания. В конечном счете в книге поставлен, однако оставлен без ответа вопрос о том, не погибла ли Сабина Шпильрейн после возвращения в Россию в водовороте сталинских чисток, как предполагают некоторые исследователи.
Из исторических документов известно, что сперва Фрейд отговаривал Сабину Шпильрейн от ее возвращения в Россию, затем дал ей свое благословение, и в 1923 году она вернулась на родину В Москве Сабина работала врачом, была штатным сотрудником Государственного психоаналитического института, вела семинары по детскому психоанализу В 1924 году по семейным обстоятельствам она переехала в Ростов-на-Дону, где жили ее отец и муж – врач Павел Шевтель, за которого она вышла замуж в 1912 году. На протяжении последующих семнадцати-восемнадцати лет Сабина Шпильрейн жила в Ростове-на-Дону работала психотерапевтом и педологом.
