— Или теряешь их… — с улыбкой заметил Джим.

— Риск, конечно, есть. Но, Джим, ни ты, ни я не играли бы на бирже, если бы риск был для нас неприемлем. Если у тебя такой же характер, как у меня, а я думаю, что так оно и есть, моя идея должна тебе понравиться. Кроме того, она дает шанс объездить весь мир. Так что выбор за тобой. Если ты хочешь остаться здесь и купить мое место на торгах, я тебя финансирую. Но если тебе по душе авантюрные начинания, поедем со мной! Мы многого добьемся вместе, Джим! Мы оба по натуре вольные птицы — в любой момент можем сорваться с места и помчаться к черту на кулички. Я планирую открыть свое представительство при Международном торговом центре. Со временем его отделения появятся в Лондоне, Рио, Гонконге. По одному на каждом континенте…

К тому моменту, как официант принес счет, Джим сдался.

— Ты, наверное, уже подумала об имени для своего детища? — поинтересовался Джим в конце разговора. — Не можешь же ты все время называть его просто «проектом»!

— Не было времени. А у тебя есть предложения?

— Как насчет «Миранда Корпорейшн»? Сокращенно — «МираКо».

— «МираКо»… — Миранда рассмеялась. — «МираКо»! Что ж, почему бы и нет?

Когда Миранда затевала что-нибудь, энергия в ней начинала бить ключом. Сейчас она стояла на пороге новой жизни… в который уже раз.

Накануне отъезда из Чикаго она зашла в кафе «Отдохни от скуки» и поставила всем присутствующим выпивку. Мужчины выстроились к бару в три ряда.

— Так что вы, ребята, собираетесь делать с теми деньгами? — спросила Миранда, обращаясь ко всем сразу.

— С какими деньгами? — мужчины обменялись встревоженными взглядами.

— Ну как же, деньги из фонда «большого пари»!

Человек шесть стали потихоньку пробираться к выходу, но Миранда, усмехаясь, окликнула каждого по имени.

— Я слышала, в нем скопилось около восьмидесяти тысяч. Только не надо сейчас отрицать это, кривить душой или вообще делать вид, что понятия не имеете ни о каком пари: мои источники информации как всегда надежны. Я шокирована. Действительно шокирована. Думаю, ваши жены и подружки были бы шокированы так же, если бы узнали все подробности. Я бы не хотела их разочаровывать. Зачем? Вдруг они подумают о вас как о кучке грубиянов с заторможенным умственным развитием, а не как о взрослых и добродетельных мужчинах, какими вы, уверена, на самом деле являетесь… Чтобы подкрепить мою убежденность в этом, дорогие друзья, вы сегодня же переведете деньги на счет… дайте-ка подумать… Да, пожалуй, Фонда помощи матерям-одиночкам — это как раз то, что надо, и станет ярким примером вашей доброты и умения сострадать ближнему. Только давайте возьмем точную цифру: восемьдесят тысяч ровно, ладно? А если наберется немного больше, выпейте за мое здоровье на Рождество. Пока, ребята! Развлекайтесь дальше.

В аэропорту «Кеннеди» царило столпотворение, было душно и жарко. Особенно тяжело пришлось Миранде, стоявшей в очереди на такси и пытавшейся справиться с тяжеленным большим чемоданом и выводком своих несчастных животных. Перед ней было человек пятьдесят, и продвигались они очень медленно.

Когда, наконец, пришла очередь Миранды, таксист даже не вышел из машины и остался сидеть на своем месте, сложив руки и наблюдая за ее стараниями загрузить клетки. То, что говорили о манерах нью-йоркцев, подтверждалось на деле.

— Слушайте! — обратилась к ней леди, стоявшая в очереди позади нее. — Давайте-ка я вам помогу.

Это была маленькая аккуратная женщина с короткими темными волосами и легким английским акцентом. Она придержала дверцу машины и помогла Миранде впихнуть туда кошек.

— Спасибо. Не представляю, как бы я справилась одна…

— Не за что. — Они обменялись улыбками.

— Вы впервые в Нью-Йорке? — поинтересовалась Миранда.

— Да.

— Что ж, надеюсь, он вам понравится.

— Благодарю вас, — приветливо ответила Энн Мэйнвэринг, — я уверена, что так и будет!

Питер поднялся на рассвете, чтобы ехать в аэропорт, хотя Энн могла прилететь самое раннее в восемь тридцать. Но никогда ведь не угадаешь, какое движение будет на трассе в это время: час «пик», все едут в Лондон. Чтобы избежать возможных накладок, он решил выехать на полтора часа раньше.

Питер побрился, оделся и вышел из дома в шесть пятнадцать. Было прекрасное апрельское утро.

— Я не хочу, чтобы ты мотался в «Хитроу» встречать меня! — уговаривала его Энн по телефону, и он пообещал, что не поедет. Это означало, что его присутствие в аэропорту окажется для нее сюрпризом.

И поделом — она сама всегда преподносит ему сюрпризы. Однажды, когда он вернулся с работы домой, выяснилось, что она заказала им номер в очень дорогой гостинице на выходные дни. А еще как-то раз сунула ему в портфель пару шелковых панталон, которые, разумеется, выпали из него в разгар делового совещания…

Милая, неотразимая Энн… Трудно поверить, что она отсутствует всего две недели!

— Каждый час без тебя кажется мне вечностью, — сознался он ей по телефону, и это не было преувеличением с момента их первой встречи.

По ее собственным словам, Энн прекрасно проводила время в Нью-Йорке: пировала на банкетах, устраиваемых в ее честь издателями, бродила по магазинам, ходила на бродвейские шоу… Но тоже очень скучала по нему, и по голосу было слышно, что она с нетерпением ждет возвращения домой.

— Я везу тебе чудесный подарок! — сообщила она. — Нечто в высшей степени необыкновенное и очень-очень типичное для Нью-Йорка.

— Бейсбольный мяч? Крокодила из Центрального парка?

— Все равно не угадаешь! Придется подождать моего приезда.

Она почмокала в трубку на прощание, он ответил ей тем же:

— Я люблю тебя, Энни.

— Я тебя тоже люблю! Увидимся завтра.

И вот наступило это «завтра», превратившись в «сегодня»…

Дорога в аэропорт оказалась не слишком забитой машинами, и он прибыл в «Хитроу» задолго до семи часов. Оглядевшись в поисках цветочного магазина, Питер убедился, что он еще закрыт. Поэтому купил «Гардиан», взял чашку кофе и булочку и устроился за ярко-красным столиком так, чтобы видеть справочное табло.

Оставалось убить самое малое час. Он почувствовал себя глупо оттого, что так сгорает от нетерпения. Прямо как какой-нибудь школьник… Каждые несколько минут он смотрел на табло, проверяя, вовремя ли прибывает самолет компании «Транс-Атлантик», рейс 106 из Нью-Йорка.

Девятнадцатого апреля, ровно в 5 часов утра по европейскому времени (в Нью-Йорке была полночь) самолет компании «Транс-Атлантик», выполнявший рейс 106 из аэропорта «Кеннеди» в аэропорт «Хитроу», взорвался над побережьем Ирландии. Все пассажиры и экипаж самолета погибли. Это была вторая по величине трагедия в истории авиации. Погода стояла великолепная…

— Вы не боитесь летать на самолете? — поинтересовался шофер такси, вызванного для нее сервисной службой отеля, молодой крепкий израильтянин. Он и раньше отвозил ее в аэропорт. Звали его Зеб.

— Совсем наоборот! — ответила Миранда. — Мне это очень нравится. Новые лица, новые места, как убеждают рекламы туристических бюро…

— А куда вы летите на этот раз?

— В Найроби.

— Что ж, будьте осторожны! Все они бандиты — эти кубинцы, сумасшедшие арабы… Ой-ей-ей! — Зеб нахмурился. — Вот на прошлой неделе — вы, наверное, знаете…

Но Миранда уже не слушала: ее внимание привлекла статья в «Селебрити», лежащем на приборном щитке.

— Могу я посмотреть ваш журнал?

Он передал ей его через плечо.

— Берите насовсем, я уже прочитал.

Миранда схватила журнал и глубоко вздохнула. Невероятно!

На обложке красовалась фотография той самой девочки из «Маривала», ослепительной в своем подвенечном наряде. Той, которая вытащила ее из озера десять лет назад. Кимберли Вест.

Разумеется, она повзрослела. Уже не ребенок, а восхитительная молодая женщина, высокая и грациозная. Она была сфотографирована в танце со смуглолицым привлекательным мужчиной, тоже одетым в белое. Возможно, в военной форме, потому что на груди его блестели какие-то медали.