– Ах, мисс Гудрик, – сладко улыбаясь, промолвил он, – окажите мне честь: разрешите сопровождать вас на ужин!

Гости за ужином много пили. Гвен вместе с Баррингтоном сидела во главе стола, а Алекс находился в отдалении. Между ним и Гвен сидело еще три человека. Поначалу Алекс внимательно следил за ней, опасаясь, что Баррингтон станет подливать ей вина в бокал и Гвен быстро захмелеет. Алекс изображал раздраженного любовника, бросающего мрачные взгляды на свою пассию, с которой якобы был в ссоре.

Однако к тому времени, когда подали пятое блюдо, Алексу уже не требовалось притворяться сердитым, в его душе кипела подлинная злость. Он больше не обращал внимания на прелестную итальянскую графиню, сидевшую справа от него, и превратился в угрюмого раздосадованного ревнивца. Алекс не мог понять, что происходит с Гвен: была ли она гениальной актрисой, или действительно из-за чего-то сердилась на него? Баррингтон наклонялся к ней, трогал за руку, а Гвен не возражала против такой фамильярности. Она с улыбкой принимала ухаживания хозяина дома. Алекс видел, что она улыбается Баррингтону так, как улыбалась ему самому в тот памятный вечер, когда они гуляли по набережной Сены.

Когда ужин закончился, вся компания встала из-за стола и отправилась кататься на лодке под луной. Улучив удобный момент, Алекс отвел Гвен в сторонку.

– Ты соображаешь, что делаешь? – зашептал он ей на ухо с грозным видом.

– Соображаю, – нахмурившись, так же тихо ответила Гвен. – Я расспросила его о знакомых в Лондоне. Оказалось, что он почти ни с кем не знаком. Баррингтон заявил, что предпочитает здешнее общество.

– О Боже… – ужаснулся Алекс. – Ты хочешь сказать, что пыталась самостоятельно проводить расследование? Не делай этого больше! Постарайся задержать его подольше на озере, а я пока осмотрю дом.

– Ладно, – отступив от него на шаг, громко сказала Гвен. – Я для тебя всего лишь игрушка, да? Смазливая кукла?

Алекс на минуту опешил, не найдя что ответить. Гвен была очень убедительна в своем гневе. Ричард тоже обладал артистическим даром, который они в юности использовали в своих любовных авантюрах. Но Алекс и не подозревал, что Гвен талантлива не менее, чем брат.

– Вовсе нет, – наконец ответил он.

Гвен бросила на него сердитый взгляд.

– Не тяни, – резко сказала она, и Алекс уловил тайный подтекст в ее словах.

«Не вздумай сейчас извиняться передо мной», – как будто хотела сказать ему Гвен.

Алекс холодно поклонился ей:

– Желаю приятно провести вечер. Думаю, мне не стоит ехать с вами на прогулку.

– Как хочешь, мне все равно, – заявила Гвен и, резко повернувшись, зашагала прочь.

Алекс направился в отведенные им апартаменты, сел у окна и стал ждать, когда компания гостей под предводительством хозяина поместья появится в саду. И вот, наконец, шумная, ватага высыпала из дома. Гвен шагала под руку с Баррингтоном. Она споткнулась, и Баррингтон придержал ее за талию.

Алекс отвернулся от окна.

Усадьба представляла собой полукруг. Посредине дуги располагались вестибюль и парадная лестница. Над ними высился застекленный купол, деливший здание пополам. Во время разговора за ужином Алекс выяснил, где находятся комнаты гостей. Оказалось, что спальни занимали западную часть постройки. По расчетам Алекса, на нижнем этаже восточной части располагались помещения общего пользования – гостиная, столовая, галерея.

Алекс решил, что, прежде всего, нужно обследовать второй этаж восточной части дома.

Стараясь ступать тихо, он вышел в залитый лунным светом вестибюль и прислушался к звукам, доносившимся из гостиной, где играли в карты. Царившее там недавно веселье уже стихло. Алекс явственно различал три мужских голоса. Девиц слышно не было. Похоже, их наняли для того, чтобы развлекать прибывших в поместье без дам гостей, а также охранников.

Вестибюль и парадная лестница были ярко освещены. Алекс знал, что слуги занимались сейчас уборкой столовой после ужина. Им было недосуг следить за порядком в помещениях верхнего этажа.

Вернувшись в коридор, Алекс прошмыгнул к черной лестнице и поднялся по ней. Слава Богу, здесь было темно и тихо. Оказавшись на втором этаже, он, бесшумно двигаясь, прошел в противоположное крыло здания. Один раз его вспугнул какой-то посторонний звук, доносившийся издалека. Алекс застыл на месте, но звук не повторился. Вскоре он догадался; что это был шум кухонного лифта. Из столовой в цокольное помещение к посудомойкам опускали фарфор.

Алекс вышел в главный коридор восточной части дома. Она явно не предназначалась для посторонних глаз: стены здесь были голыми, а полы устилали не дорогие ковровые дорожки, а половики из дешевой, но прочной ткани. Возможно, Баррингтон редко наведывался в эту усадьбу. В таком случае Алекс вряд ли найдет здесь что-то интересное.

Похоже, Баррингтон придерживался той же философии, что и сам Алекс, предпочитая путешествовать налегке и жить в простой, спартанской обстановке, далекой от вычурности и роскоши.

Алекс надеялся, что обнаружит дверь, ведущую в спальню или кабинет хозяина дома.

Все двери были заперты, но это не останавливало его. Он достал из кармана две шпильки Гвен и вставил их в замочную скважину первой двери. Ему пару раз приходилось заниматься промышленным шпионажем, хотя он неохотно брался за подобные дела. Тем не менее, порой это был единственный способ узнать, что случилось с внезапно исчезнувшей партией товара или контрактом, пропавшим накануне нотариального заверения. У Алекса был опыт вскрытия дверей, этому его научила жизнь.

Первая дверь вела в небольшую библиотеку. Здесь не было ни письменного стола, ни секретера, поэтому комната не заинтересовала Алекса. Тем не менее, он на всякий случай порылся на книжных полках. Несмотря на то, что Баррингтон много времени проводил за границей, он оказался большим любителем отечественной истории. Алекс обнаружил на полках книги по истории Англии, ее этнографии, топологии, флоре и фауне.

Алекс раскрыл одну из научных монографий, посвященную исследованию осадочных пород Англии, и пробежал глазами несколько строк. Ничего более скучного он в жизни своей не читал!

Впрочем, Гвен эта книга, пожалуй, показалась бы более занимательной, чем его отраслевые журналы со статьями о торговле и бизнесе. Алекс бросил взгляд на корешки томов о флоре и фауне Великобритании. Он надеялся, что Баррингтон умеет флиртовать и не станет пускаться в скучные разговоры о ландшафтах и пейзажах. В противном случае Гвен непременно клюнет на эту тему, подхватит ее и выдаст себя с головой. Вряд ли кто-нибудь ожидает, что королева Пиратского берега профессионально разбирается в садовом дизайне.

Впрочем, до сих пор Гвен хорошо справлялась со своей ролью. Алекс вдруг вспомнил, как она вздрагивала и обмирала от его прикосновений сегодня ночью. Гвен вступила на новый для себя путь и больше не была застенчивой недотрогой. Наверное, она считала его трусом. Но люди не автоматы. Они не могут по щелчку пальцев изменить свои взгляды, свое поведение. Алекс считал, что рано или поздно Гвен одумается и вернется к прежней жизни. Как бы не поносила она сейчас нравы высшего общества с его ограничениями и рамками, Гвен по натуре своей была его неотъемлемой частью.

Эти мысли казались вполне логичными, но Алекс чувствовал, что их диктовал ему страх.

Неужели Алекс все еще находится в его власти? Если так, то ему следует возвратиться в Англию, принять сан и навсегда поселиться в каком-нибудь маленьком деревенском приходе. Нельзя подчиняться страху и одновременно жить так, как он живет сейчас.

Алексу вдруг стало тошно. Он знал, что окружающие принимают его не за того, кем он являлся на самом деле. Гвен тоже пришла к выводу, что она не такая, какой представляется другим. Это сближало их. Однако Алекс противился желанию Гвен начать новую жизнь, следовать велению своего сердца. Он вынуждал ее оставаться в рамках общественной морали, в которых Гвен было тесно. Почему он так делал? Неужели только из-за того, что ему было проще отвергнуть поползновения Гвен, чем следовать ее желаниям? Если бы он вел себя так, как ей хотелось, то вошел бы в противоречие со своей тайной внутренней сутью.