Я сдвигаю одеяло, встаю и на цыпочках выхожу из комнаты. В коридоре я отступаю на несколько шагов в затененное место и жду, затаив дыхание и надеясь только, что Аделина с сестрой Дорой не устроили мне какую-нибудь ловушку. Через тридцать секунд появляется Аделина. Она идет с трудом, покачиваясь из стороны в сторону.

— Идем со мной, — шепчу я, беря ее за руку. Я уже много лет не держала ее за руку, и мне вспоминается, как мы цеплялись друг за друга, когда плыли на судне в Финляндию, я тогда страдала от морской болезни, а она была здорова. Когда-то мы были так близки, что между нами нельзя было просунуть и листок бумаги. А сейчас даже прикосновение ее руки кажется чужим.

— Я так устала, — признается Аделина, когда мы поднимаемся на второй этаж. Мы уже на полпути к северному крылу и к колокольне, запертой на замок. — Не понимаю, что со мной случилось.

Я-то понимаю.

— Хочешь, я тебя понесу?

— Ты не сможешь меня нести.

— Не на руках, — говорю я.

Она слишком утомлена, чтобы спорить. Я концентрируюсь на ее ногах и ступнях, и вот через несколько секунд я уже оторвала Аделину от пола и несу ее по воздуху по пыльным коридорам. Мы в молчании проходим мимо высеченных в каменной стене старинных статуй и попадаем в более узкий коридор. Я тревожусь, как бы она не уснула, но тут она говорит:

— Просто не верится, что ты телекинезом заставляешь такую пожилую даму парить по коридорам. Куда мы направляемся?

— Мне пришлось его спрятать, — шепчу я. — Мы уже почти на месте, поверь мне.

Я отпираю замок, и он повисает на ручке дубовой двери. И вот я уже иду за парящей Аделиной вверх по винтовой лестнице, которая ведет в северную колокольню. Я слышу, как наверху тихо мяукает Наследие.

Я открываю дверь в колокольню и осторожно опускаю Аделину рядом с Ларцом. Она опирается на его крышку левой рукой и кладет на нее голову. Я вижу, что она окончательно проигрывает битву с таблетками и злюсь на себя за свою затею. Наследие забирается к ней на колени и облизывает ее правую ладонь.

— Откуда здесь кошка? — бормочет она.

— Не спрашивай. Слушай, Аделина, ты почти спишь, а мне нужно, чтобы ты вместе со мной открыла Ларец, прежде чем совсем уснешь, хорошо?

— Не думаю, что у меня хватит…

— Хватит чего? — спрашиваю я.

— Хватит сейчас на это сил, Марина. — Ее глаза закрыты.

— Хватит.

— Положи руку на замок Ларца. Положи мою руку с другой стороны.

Я прикладываю ладонь к замку сбоку. Он теплый. При помощи телекинеза я отрываю ее правую ладонь от языка Наследия и прикладываю к замку с другой стороны. Она переплетает свои пальцы с моими. Проходит секунда. Замок щелкает и открывается.

— Эй, ребята? Тут что-то происходит, что-то серьезное. — Семь планет, которые кружат передо мной над задним сиденьем джипа, ускоряют темп, и я больше не могу их контролировать. Они становятся такими яркими, что мне приходится заслониться.

— Эй, эй там! Чувак, выруби свет! — рявкает Сэм. — Мне ведь надо машину вести.

— Я не понимаю, что происходит!

— Остановись! — кричит Шестая.

Сэм резко выворачивает на обочину и бьет по тормозам, из-под колес летит гравий и стучит по днищу. Шесть планет и солнце немного тускнеют, а сами планеты начинают вращаться вокруг солнца с такой скоростью, что их невозможно различить. Орбиты поглощаются солнцем, и оно становится размером с баскетбольный мяч. Этот новый шар вращается, словно насаженный на ось, а потом дает такую яркую вспышку, что на долю секунды меня ослепляет. Он постепенно тускнеет, на поверхности появляются возвышения и впадины, пока, наконец, он не превращается в точную копию Земли со всеми ее семью континентами и семью океанами.

— Это?.. — спрашивает Сэм. — Это похоже на Землю.

Планета вращается у меня перед лицом, и на третьем или четвертом обороте я вижу точку пульсирующего света.

— Вы видите этот свет? — спрашиваю я. — Посмотрите на Европу.

— Да, вижу, — говорит Сэм. Он ждет еще одного оборота и прищуривается. — Где же это? Я бы сказал, в Испании или в Португалии. Кто-нибудь, дайте мне лэптоп. Побыстрее.

Не отводя глаз от сферы и от светящейся точки, я нашариваю позади себя лэптоп и протягиваю его Шестой, а она отдает Сэму. Он смотрит на сферу, висящую над задним сиденьем, что-то набирает на клавиатуре и поднимает глаза.

— Так, ясно, что это в Испании и близко к… Ближайший город называется Леон. Но нет, это далековато. На самом деле это в горах Пикос де Еуропа. Кто-нибудь слышал о них?

— Точно нет, — говорю я.

— И я нет, — говорит Шестая.

— Может, это наш корабль? — спрашиваю я.

— Нет, только не в Испании. Во всяком случае, я сильно сомневаюсь, — говорит она. — Подумай, если это корабль, то почему он начал светиться только сейчас, показывая свое местонахождение? В этом нет никакого смысла. Кроме того, сколько раз ты смотрел на эти штуки?

— С десяток, — отвечаю я. — Может, больше.

Сэм обхватывает руками подголовник и поднимает брови.

— Правильно. Значит, эту точку только сейчас что-то активировало.

Мы с Шестой переглядываемся.

— Очень может быть, что это кто-то из остальных, — говорит Сэм.

— Может быть, — соглашается Шестая. — А может быть, и ловушка. — Она смотрит на Сэма. — Не было ли из Испании каких-нибудь подозрительных новостей?

Он качает головой:

— Пять часов назад не было. Но я еще раз проверю прямо сейчас. — Он начинает что-то набирать на клавиатуре.

— Давай сначала съедем с шоссе, пока кто-нибудь не увидел светящуюся планету Земля, подвешенную в машине, — говорю я. — Не забывай, что мы чертовски близко от Парадайза.

Аделина храпит, и я чувствую себя виноватой. Но я впервые в жизни увидела свое Наследство, которое должна была получить еще много лет назад. Камни и драгоценные камни разных цветов, разных размеров и формы. Пара темных перчаток и пара темных очков. И то, и другое сделано из материалов, каких я никогда раньше не видела. Маленькая ободранная от коры ветка, а под ней — необычное округлое устройство со стеклянной линзой и плавающей стрелкой, чем-то напоминающее компас.

Но больше всего меня заинтриговал светящийся красный кристалл. Только увидев его, я больше не могу оторваться. Я протягиваю руку и беру его; он теплый и живой. На долю секунды он ярко вспыхивает красным светом, потом тускнеет и начинает медленно пульсировать в такт моему дыханию.

Кристалл становится горячее, ярче и начинает издавать низкий гул. Я паникую при мысли, что одно из моих Наследий активировало лорикскую бомбу.

— Аделина! — кричу я. — Проснись! Пожалуйста, проснись!

Она супит брови и храпит еще громче.

Я свободной рукой трясу ее за плечо.

— Аделина!

Я трясу еще сильнее и роняю кристалл. Он с тяжелым стуком падает на каменный пол и катится к выходу с колокольни. Когда он падает с первой ступеньки на вторую, красный свет перестает пульсировать. Падая со второй ступеньки на третью, он вообще перестает светиться. А когда падает на четвертую, я срываюсь и бегу за ним.

Сэм мчится по темной гравиевой дороге. Шар по-прежнему вращается у меня перед лицом. Маленький пульсирующий огонек все еще пытается что-то нам сказать. Мы останавливаемся, Сэм выключает двигатель и фары.

— Так что я думаю, что это один из ваших, — обернувшись, говорит Сэм. — Другой номер. И этот номер находится в Испании.

— Мы не можем быть в этом уверены, — отвечает Шестая.

Сэм кивает на шар.

— О'кей, сама подумай. Когда вы только прилетели, все вы должны были разъединиться и жить порознь, верно? Так было задумано: вы расходитесь и скрываетесь, пока не разовьются ваши Наследия, пока вы не натренируетесь и все такое. А что потом? Потом вы объединяетесь и вместе сражаетесь. Так что это огонек может быть сигналом к объединению. Но скорее это сигнал бедственного положения, в котором оказался один из номеров. А, может быть, кто-то, Пятый или Девятый, только что впервые открыл свой Ларец, и, поскольку эта штука у нас сейчас включена, мы можем общаться.