— Ты уверена? — спрашивает Элла. — Я могу забраться туда и спустить его.

— Нет, нет. Иди в туалет и умойся. Я сейчас приду.

Когда она уходит и пропадает из вида, я поднимаю глаза на Ларец. Я концентрируюсь и тихо опускаю его к своим ногам. Теперь мне нужна только Аделина, чтобы вместе его открыть.

Я врываюсь через горящую дверь и оказываюсь на плавящемся паласе в гостиной. У меня в голове проносятся несколько мыслей. Сэм. Письмо Генри. Ларец. Прах Генри. Я намеренно окутываюсь пламенем, чтобы свободно перемещаться по комнатам.

— Сэм? — кричу я. — Сэм, где ты?

За гостиной я вижу, что вся задняя стена дома в огне. Через несколько минут дом может рухнуть. Я бегу по спальням и зову Сэма. Я пинаю дверь в ванную, и она рассыпается. Я проверяю кухню и столовую. Я уже готов вернуться в гостиную, когда бросаю взгляд в окно и вижу у кромки бассейна Ларец и кучу наших вещей, включая лэптоп, кофейную банку с прахом Генри и нераспечатанное письмо. Посреди воды торчит что-то маленькое — это голова Сэма. Он замечает меня и машет руками.

Я вырываюсь через окно и сбиваю гриль. Я ныряю в бассейн, пламя, которым я охвачен, гаснет, испуская серый и черный дым.

— Ты в порядке?

— Думаю, да, — говорит он. Мы выбираемся из воды и стоим рядом с вещами, которые Сэму удалось спасти.

— Что случилось?

— Чувак, они здесь. Их здесь полно. Могадорцы. — Как только он выговаривает эти слова, у меня сводит живот и начинает дрожать челюсть. Сэм говорит: — Я увидел их в переднее окно, а потом — бам! — и весь дом в огне. Я схватил, что мог…

На крыше происходит какое-то движение. Сквозь языки пламени я вижу огромного скаута-могадорца в длинном черном пальто, шляпе и темных очках. Он идет по скату крыши, и на каждом шагу его ноги проваливаются в размякшую кровлю. У него в руках длинный сверкающий меч.

Я встаю на колени и хватаюсь за замок Ларца, и он открывается под моей светящейся ладонью, Я отодвигаю кристаллы на дне Ларца и достаю нож с алмазным лезвием. В нем отражаются пляшущие в доме языки огня. К моему удивлению, рукоятка ножа вытягивается и целиком обвивает мою правую ладонь.

— Отступай, — говорю я Сэму.

Скаут доходит до металлического свеса крыши и спрыгивает на патио, громко ударившись ногами о бетон. Он взмахивает перед собой мечом, и за ним остается светящийся след. Я слежу за дыханием и прокручиваю в памяти тренировки последней недели.

В тот же момент, как я делаю шаг вперед, скаут с ревом бросается на меня, длинное пальто развевается у него за спиной. Я вижу свое отражение в его темных очках за секунду до того, как он замахивается, чтобы рассечь меня пополам. Я откидываюсь назад и уклоняюсь от удара, но, когда снова распрямляюсь, то попадаю в светящийся след, оставленный мечом. Боль пронзает от шеи до поясницы. Меня отбрасывает назад, и я лечу в бассейн.

Вынырнув, я вижу, что Сэм стоит напротив скаута, приняв боевую стойку. Он безоружен, руки приподняты перед собой, он качает плечами влево-вправо. Скаут смеется, бросает на бетон свой меч и принимает ту же боевую стойку, что и Сэм. Не успеваю я выбраться из бассейна на помощь, как Сэм переносит упор на левую ногу и делает круговой мах правой. Его мокрая правая кроссовка, сделав круг, входит в контакт с лицом скаута — и с такой силой, что тот, шатаясь, отступает метра на полтора.

Ошеломленный скаут берет свой светящийся меч. Я успеваю выбраться из бассейна, пока он не добрался до Сэма, и поднимаю нож, блокируя его сверкающее оружие. Лезвия сталкиваются, высекая такой яркий шар света, что он ослепляет меня на долю секунды. Когда свет пропадает, меч скаута разламывается в том самом месте, где столкнулся с ножом. Не давая скауту опомниться, я вонзаю нож ему в грудь и вспарываю его сверху вниз. Он обращается в прах, который засыпает мне ноги.

Дом наконец рушится: деревянные балки падают в разные стороны, лопаются и разлетаются окна, и все это накрывает крыша, словно книга с порванным корешком. Над нами появляется грозовая туча, небо рассекает молния и бьет совсем рядом, по другую сторону дома.

— Надо идти к Шестой! — кричит Сэм. Он прав: если молния так близко, значит, она сражается. Или завершает битву. Я свободной рукой беру Ларец и перебрасываю его через кирпичную стену, огораживающую задний двор, сначала убедившись, что за стеной все чисто. Потом Сэм забрасывает мне все остальное, и я затягиваю его на цементный верх стены. Мы прыгаем и катимся по мокрой траве. Спрятав все имущество за пышным кустом, мы бежим на передний двор.

Посередине подъездной дорожки всего в паре метров от нашего джипа Шестая схватилась со скаутом. Она проводит удушающий прием, мышцы на ее руках пульсируют от напряжения. Приближаются еще двое скаутов. Тот, что слева, нацеливает на меня длинную трубу, из нее вылетает зеленый пучок и отбрасывает меня, сбивая с ног. У меня перехватывает дыхание. Я ничего не вижу. Я качусь по высокой траве, чувствуя жар от горящего дома.

Когда мне удается наконец открыть глаза, я вижу над собой того самого скаута с трубой. У меня понемногу восстанавливается чувствительность в ногах и руках и нормализуется дыхание. Рукоять ножа по-прежнему обвивает мою правую кисть. Скаут сдвигает кнопку на трубе — видимо, с режима «оглушить» на «убить», — и наступает мне на правую кисть. Я пытаюсь поджать ноги и резко выбросить их вверх, но они меня не слушаются, все еще слабые после парализующего взрыва. Скаут приставил мне ствол трубы между глаз, и я вспоминаю, как всего час назад Шестая наводила револьвер на пьяного мужика. Ну, вот и все, думаю я. «Могадорская миссия завершилась успешно. Четвертый готов. Переходим к Пятому».

В трубе появляются сотни огоньков, они кружатся, пока не сливаются воедино. Но как раз когда скаут собирается нажать на спуск, ему в ляжку вцепляется Берни Косар. Скаут теряет равновесие, а через секунду бьет молния и отрывает ему голову. Она катится по траве прямо к моей, и наши носы успевают коснуться друг друга перед тем, как она обращается в кучу пепла. Я всячески стараюсь его не вдохнуть. Тело скаута падает, засыпая пеплом мои джинсы.

— Ну, вставай же! — кричит Шестая, неожиданно оказываясь на том самом месте, где стоял скаут.

Надо мной появляется и Сэм, лицо у него суровое и грязное.

— Нам надо ехать прямо сейчас, Джон.

Ночь прорезает звук сирен. Километрах в двух, может, меньше. Берни Косар лижет мой левый висок и скулит.

— А что с третьим? — шепчу я.

Шестая смотрит на Сэма и кивает.

— Я завладел его мечом и использовал против него. Лучший момент в моей жизни, — говорит он.

Шестая тащит меня на плече и сваливает на заднее сиденье джипа. Берни Косар устраивается у меня в ногах и лижет мою безжизненную левую руку. Сэм берет ключи и садится за руль, а Шестая приносит вещи. Когда мы выезжаем на шоссе и вой сирен затихает, я расслабляюсь и сосредотачиваюсь на своей правой руке. Ручка ножа трансформируется и сходит с кисти и пальцев. Я бросаю нож в ящичек между сиденьями.

Через пятнадцать минут Шестая велит Сэму съехать с шоссе, и мы с визгом заруливаем на освещенную стоянку закрытого в это время суток ресторана.

Она выпрыгивает, когда машина еще до конца не остановилась, и оставляет дверь открытой.

— Помоги мне, — приказывает она.

— Шестая, не хочу показаться невежливым, но у меня сейчас действительно не шевелятся ни руки, ни ноги.

— Чувак, ты уж постарайся. Мы должны сбросить их с хвоста, — говорит она. — Если не удастся, то ты покойник. Подумай об этом.

Я с трудом принимаю сидячее положение и чувствую, как к ногам приливает кровь. Я выкарабкиваюсь из машины, еле держась в своей полусгоревшей одежде, и совершенно не понимаю, какая ей нужна помощь.

— Найди «жучок», — говорит она. — Сэм, не глуши мотор.

— Вас понял, — отвечает он.

— Найди что? — спрашиваю я.

— Они используют «жучки», чтобы отслеживать машины. Поверь мне. Они так выследили нас с Катариной.