Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Вижу командир! Готов!

— Огонь!

Отвыкшие от таких звуков уши на несколько мгновений глохнут и я не слышу, что мне говорят. Наконец в уши прорывается:

— …имо! Командир, надо добавить, уходит гад. Мы его только слегка задели!

— Поправку внес? — Угу! — Огонь!— Есть! Попали! Мы и кто-то еще его заметил и влепил!-

Рассматриваю поле боя. Точно, наш «крестник» горит, пачкая небо жирным черным коптящим дымом. Орудие его бессильно опустилось вниз, видимо в башню попали. Из люка на передней части корпуса наполовину вывесилось неподвижное тело без головы в черном танковом комбинезоне. Так тебе, сволочь! Наши постепенно втягиваются в город, исчезая за развалинами и чудом уцелевшими коробками зданий. Идут грамотно, сбитыми штурмовыми группами — три или четыре танка, один из которых обязательно «Ворошилов — второй», до взвода пехоты, полковушка или пара минометов, саперы. Вижу блеснувший на солнце баллон огнемета. Не сладко сегодня немцам будет, ага. Лишь бы бойцы в горячке боя не забыли о совместных действиях.

Ладно, немного повоевали, пора и честь знать. А то там Петя уже наверное совсем расстроился. Ну вот, уже вызывают. Радист весь напрягся, по голосу чую:

— Я Ливень, прием.

— Ливень, говорит Третий. Приказываю вернуться на исходные. Как слышите? Прием.

— Слышу, Третий. Возвращаюсь. Конец связи.

Во, блин. Будет мне теперь головомойка. Это же новый ЧВС армии! И самое главное кто — сам бы ни за что не догадался, если бы не встретил на днях. Комиссар Кравцов! Жив, здоров и генерала получил, во как. Так что сейчас по-дружески с меня точно шкурку сдерет, чтобы зря не рисковал. Уж и не знаю, все ли ему про меня рассказали, или нет, но что я — важная персона, которой участвовать в бою не положено, он знает точно.

31 декабря 1942 года. Юго-Западный фронт. г. Харьков

По проспекту Сталина, до войны одной из красивейших центральных улиц Харькова, а сейчас свалке из мусора войны — разбитых остатков машин, сгоревших танков, подбитых орудий, трупов, окруженных остовами того, что некогда было многоэтажными домами, осторожно продвигалась штурмовая группа. Легкий колесный бронетранспортер, время от времени останавливающийся и высаживающий разведгруппу для проверки очередного участка, за которым двигались три танка, один из которых был снабжен бульдозерным отвалом и три американских полугусеничных бронетранспортера. Они быстро преодолевали разведанный участок, затем опять вперед выдвигалась разведка и бросок повторялся снова.

Сидящий в одном из бронетранспортеров капитан рассматривал нарисованные на бумаги неплохие кроки, на которых однако был явно изображен совершенно другой район города и тихо матерился. Сидящий рядом с ним пожилой старшина внимательно на него поглядывал, но молчал.

— Ну что, Борис Михайлович, мы окончательно заблудились? — обратился к старшине капитан, перекрикивая шумы.

— Так точно, товарищ капитан. Надо хотя бы кого-то из наших встретить.

— Надо, — согласился капитан, и проворчал себе под нос:— или мы встретим, или нас встретят. Не знаю, что и лучше. Х… себе, заблудиться в трех кварталах!

В этот момент бронетранспортер опять встал и капитан приподнялся над бортом. Из-за передового танка к бронетранспортеру бежали два бойца, один из которых капитану был явно не знаком. Подбежавшие резко остановились и отдали честь. Разведчик-сержант, которого, как вспомнил капитан, звали Егором Кантарией, доложил:

-Товарищ капитан, встретили пехоту из хозяйства полковника Буняшина. Их представитель — лейтенант Горькавый.

— Здравия желаю, товарищ капитан.

— Здравствуйте, товарищ лейтенант, — поздоровался капитан, внимательно осмотрев лейтенанта и его знаки различия,— Чем обрадуете?

— Через три дома перекресток, если выбить оттуда немцев, вы сможете свернуть на юг и выйдете к передовым частям вашей бригады. Как нам доводили, эта улица практически вся уже от немцев очищена. Но оказалось сведения не совсем верные, они контратакой отбили несколько домов и прорвались на перекресток. Мы двигались на помощь своим, когда попали под обстрел. Попытка выбить фрицев из домов не удалась. Наши два танка подбили, вытащить раненных мы не можем, действуют снайпера. Примерные силы противника по нашей оценке — до двух взводов пехоты с крупнокалиберным пулеметом, двумя-тремя противотанковыми ружьями и пушками, несколькими минометами.

— Ясно. Вот что, лейтенант, а как у вас со связью?

— Наверное как и вас. Работают «семы». Наши и противника. Радиосвязи нет. Посыльные пока не вернулись.

— Понятно. Ну, где тут ваш командный пункт? — капитан, жестом подняв нескольких бойцов, один из которых нес катушку провода, повернулся к старшине и сидящему за ним лейтенанту Буракову: — Я к пехотинцам. Выдвигайтесь на исходные, — капитан вылез вместе с бойцами из БТР и пошел вслед за пехотным лейтенантом. Вслед за этой группой неторопливо поползли вперед танки, все также настороженно ощупывая провалы оконных проемов своими пушками, и бронетранспортеры с пехотой.

— Сюда, — лейтенант показал на дверной проем комнаты на третьем этаже и тут же вопросительно посмотрел на капитана, заметив, как два бойца со снайперскими винтовками, не дожидаясь команды, разошлись в разные стороны. Заметив удивление лейтенанта капитан невозмутимо заметил: — Снайпера действуют по своему плану. Сейчас фрицам укорот сделают, — и добавил, кивнув в сторону одного, пониже ростом, уже скрывшегося в соседнем дверном проеме: — Это же сам Номоконов. Слыхали? — Лейтенант кивнул, имя знаменитого снайпера стало известным уже давно, особенно на Юго-западном фронте.

В разоренной комнате неподалеку от оконного проема, прямо на постеленных на пол досках и обломках мебели, расположился старший лейтенант, два бойца-радиста и трое бойцов-посыльных, один из которых, осторожно высунувшись сбоку наблюдал в бинокль за улицей.

Поздоровавшись, старший лейтенант Афанасьев быстро описал обстановку. По его словам, немцы похоже получили в подкрепление одну или две самоходки, которые недавно обстреляли подбитые танки, кончательно спалив один из них и добив раненых, лежащих на открытых участках, а также соседний дом, в котором расположился второй взвод. Обстрелянный взвод понес потери и теперь у старшего лейтенанта в строю осталось меньше пятидесяти человек с одним станковым и четырьмя ручными пулеметами.

— Ничего, срашой, сейчас с тобой придумаем, как устроить немцам новогодние праздники. К меня тридцать штыков, да еще два «Василька», не считая танков. Для наступления хватит.

Несколько минут ушло на обсуждение, тем временем снайпера, вышедшие на охоту смогли подстрелить пару немецких наблюдателей и снайпера. Немцы, разозленные потерями вывели на перекресток обе самоходки и закономерно получили адекватный ответ. Прилетевшие из бокового дома, в который смог заехать танк с бульдозерным отвалом стомиллиметровые снаряды оставили от артштурмов два дымных факела. Одновременно второй танк спокойно выехал на перекресток, укрываясь за подбитыми раньше танками, и выстрелил из своей стопятидесятимиллиметровки, разнеся вдребезги один из этажей, вместе с установленным там противотанковым ружьем. Второе ружье, пытавшееся обстрелять КВ-2, было подавлено огнем двух АГС и еще одного танка, забросавших все замеченные подозрительные места очередями осколочных гранат и осколочно-фугасными снарядами. Под таким прикрытием несколько групп мотострелков и пехотинцев пробрались в занятые немцами дома и внутри их разгорелись ожесточенные схватки. Впереди граната, за ней очередь автомата, затем бросок пехоты — алгоритм действий, хорошо изученный мотострелками и быстро перенятый пехотой, помог быстро выбить немцев из двух, одного за другим домов. Попытки немцев отсечь захваченные дома огнем были сразу прерваны весомыми контраргументами русского танка с надписью «Превед, медвед!» на броне. Сорокакилограммовые фугасы мигом остудили любые желания немецких офицеров и противник почел за лучшее самому оставить позиции, чем нести неоправданные потери от огня русской тяжелой артиллерии.

38
{"b":"145010","o":1}