Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Понимаю, товарищ Сталин и приложу все усилия.

— Хорошо, Лаврентий. Дела, которые товарищ … «Белый» открыл, постарайся перепроверить и посмотреть. Но это уже не срочно. Давно было, сейчас поздновато исправлять. Еще что по показаниям товарища Мельниченко?

— Проверили сведения о Генерале. У НАС он практически там же воюет. Армия никак не может немцев сдвинуть на несколько километров. Возможно, подозрения товарища Мельниченко и верны. Но полной уверенности у моих работников нет.

— Нет полной уверенности говоришь? Тогда не будем пока ничего расследовать. Переведем товарища Генерала на Камчатку. Пусть поближе с союзниками отношения налаживает. А твои люди должны у него понемногу иллюзию создавать, что мы уверены — после войны американцы будут основной силой и мы будем вынуждены с ними как со старшими партнерами договариваться. Пусть постараются и тщательно его реакции отслеживают. Боюсь, корешок это. Причем корешок не только не выкорчеванный, но и настолько скрытый, что без дополнительных сведений мы его просто пропустили бы. Еще что?

— С «Огородником» что делать будем, товарищ Сталин?

— Пока ничего. Я запрещаю его трогать. Временно, Лаврентий, временно. Пусть воюет.

«Из сообщения Совинформбюро: Оперативная сводка за 23 ноября 1942

В последний час.

НАСТУПЛЕНИЕ НАШИХ ВОЙСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ!

В течение 23-го ноября наши войска, продолжая наступление, в северо-западном направлении прошли до 30 километров и заняли гор. Миллерово, гор. Ворошиловград и местечко Кантемировка. В результате наступления войсками Красной Армии западнее Ростова-на-Дону в боях за 20 — 23 ноября разгромлены немецкие 49-й горнострелковый корпус, дивизия СС „Викинг“ и 16-я танковая дивизия.

К исходу 23-го ноября количество пленных увеличилось на 11 тысяч, и теперь количество пленных составляет 24 тысячи.

Всего захвачено трофеев к исходу 23-го ноября: орудий — 557, автомашин — 2.826, железнодорожных вагонов — 1.200, пулемётов — 2.625, самолётов исправных — 32, танков исправных — 35 и большое количество ручного оружия и боеприпасов, пока еще не учтённых.

Уничтожено: самолётов — 70, танков — 157, орудий — 186.

За 23-е ноября противник оставил на поле боя до 12 тысяч трупов солдат и офицеров».

24 ноября 1942 г. Кунцево. «Ближняя дача». Сергей Иванов.

Ни фига себе, съездил на охоту! Поохотился, бл.., называется. Прямо на дачу товарища Сталина попал. Ну, дача не слишком и роскошная. Во времена СССР у простых секретарей райкома и то круче бывали. Так, двухэтажное здание, внутри стены деревом или фанерой отделаны «под соломку», мебель простая. А вот и сам товарищ Сталин. Хм, не ожидал, не ожидал. Сидит, понимаешь, трубку чистит, меня словно бы и не замечает. Психолог, ё…ть. Я даже расслабился слегка. Но тут он голову поднял. ЁЁЁ, меня словно током ударило! Такой взгляд! Я невольно вытянулся по стойке смирно и докладываю:

— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Гвардии инженер-полковник Иванов по вашему приказанию прибыл!

А он привстал, улыбнулся и иронично так говорит:

— Оглушыли, товарыщ полковник, оглушыли. Здравствутэ и давайте бэз чинопочитания, мы с вами нэ на службе сэйчас. Прохадыте, товарыщ Иванов, садитес.

Невольно прохожу вперед строевым шагом, сажусь за стол. Хм, а похоже обеденный. Если память мне не изменяет, эта комната — малая столовая. Сталин смотрит на меня с ироничной улыбкой, но молчит. Первые же его слова вообще вгоняют меня в ступор:

— Товарыщ Иванов, ви к писатэлю Бушкову как относитэс?

Остолбенело смотрю на неторопливо набивающего трубку Сталина и мучительно пытаюсь скрытую подоплеку вопроса. Бушков? Причем он здесь и сейчас? Наконец выдавливаю из себя:

— Фантаст, товарищ Сталин. Хороший писатель.

— Фантаст, говорытэ? А историчэские книги тожэ писал?

— Скорее художественно-исторические, товарищ Сталин.

— Понятно. Скажытэ, товарыщ Иванов, а БОМБА, — Сталин явно выделяет слово, почти декламирует его: — по вашему мнению нам нужна?

Да, понять логику размышлений вождя мне не суждено. Такой переход, ага. Стоп, подумаем. Черт, кажется, Андрей свои любимые книги пересказал, про Ледяной трон Сталина. Вот ведь бл..во, не помню, что там написано было. Читал давно и без интереса. Но, похоже, что-то Иосифа Виссарионовича зацепило, ага. Но бомба тут причем? Мысли скачут и сталкиваются в моей голове, как стадо испуганных баранов во время нападения волчьей стаи. Тэкс, успокаиваемся, ну! Больше пули не дадут, дальше фронта не пошлют.

— Бомба, товарищ Сталин, без средств доставки ничего не стоит. Поэтому если есть возможность необходимо решать проблему комплексно, создавая носители межконтинентального радиуса действия.

— Значит, вы считаете, что дружба с Северо-Американскими Соединенными Штатами после войны невозможна? Даже с учетом наших знаний и возможности «воздействия» на отдельных лиц в руководстве?

— Считаю, товарищ Сталин, невозможна. Они все равно будут рассматривать нас, как противника. Мы…, наша страна единственный геополитический соперник, мешающий их планам управлять всем миром. И никуда от этого не деться, товарищ Сталин.

-Геополитика… Вы в нее верите, товарищ Иванов?

Интересно, что беседа уже настолько меня увлекла, что я не замечаю акцента в словах Сталина, не обращаю внимания на его манипуляции с трубкой и на его реакцию на мои слова.

— Я помню, что ее считают лженаукой, товарищ Сталин. Но ведь в ее основе — объективная реальность: земная поверхность и распределение на ней ресурсов. А постулаты и выводы — это уже от взглядов ученых зависит.

— Интересно. Мы подумаем над вашими словами. Скажите, товарищ Иванов, вы как отнеслись к контрреволюционному перевороту и распаду СССР?

— Честно говоря, товарищ Сталин, все прошло так стремительно, что я даже не успел своей точки зрения выработать. Потом уже, когда ясно стало, к чему все это привело, понял, конечно. Но было уже поздно, да и простое выживание больше заботило. Но вообще, скажу, что считаю это событие самым большим горем в своей жизни. Одно утешает — не пришлось присяге изменять и приносить новую «незалежной Вкраине», я уже уволился к тому времени.

— Скажите, а по вашему мнению, большинство народа одобрило переворот или просто пассивно его приняло?

— Не знаю, товарищ Сталин. Мне кажется, что большинство не восприняло его всерьез, считая просто очередным переделом власти между начальниками. Да и предыдущая политика руководства СССР, засилье партократии, застой в жизни, усиленное прививание иждивенческих настроений, постепенно привели к падению интереса народа к политической жизни. Многие действительно пассивно ждали, что будет дальше. Теперь очень многие сожалеют…

— Осознали, к чему все это привело?

— Может и не осознали, товарищ Сталин, но что так жить нельзя уже доходит. Капитализм от иллюзий избавляет качественно. Хотя конечно, национализм многим глаза застилает. Особенно в западных областях Украины.

— Да, я читал… Хорошо, товарищ Иванов. Я вас понимаю, вы все же больше инженер, чем политик. Вот скажите, вы упомянули, что ставка на повторение Второй Мировой себя не оправдала. То есть вы считаете, что наращивание обычных вооруженных сил в пятидесятые годы было ошибкой?

— Не думаю, товарищ Сталин. Мы вынуждены были создать противовес их бомбе. Именно наша возможность быстро захватить Западную Европу компенсировала наличие у них стратегической авиации и бомб. Но в долгосрочной перспективе — да, это привело к перекосу в развитии нашей экономики, ее чрезмерной милитаризации.

— То есть вы считаете, что товарищ Хрущов был прав?

— Частично прав, товарищ Сталин. Сокращение вооруженных сил было необходимостью. И еще … Я считаю, что проект создания бомбы, стратегического бомбардировщика и ракет необходимо начинать разворачивать уже сейчас.

— Вы подумали, сколько все это будет стоить? И сколько ресурсов придется отвлечь от неотложной работы на войну?

33
{"b":"145010","o":1}