— Вот как! Я этого и не знала, — смущенно пробормотала я.

И хотела добавить, что для нее выглядеть богато, по всей видимости, не проблема, но в этот момент очень удачно пришел официант и спросил:

— Кто заказывал салат из крабов?

Элен перенесла свое раздражение на него.

— Делайте свою работу! — рявкнула она.

Он посмотрел в свой блокнот и не слишком вежливо поставил перед ней салат.

— Он выглядит хорошо, — заметила я. — А мои клецки просто замечательные. Хотите попробовать?

— Я не люблю китайскую еду, — сказала она, взмахнув рукой.

— Попробуйте, — настойчиво произнесла я и сунула тарелку ей под нос. — Это не китайское блюдо. Оно лишь похоже на него.

— Нет, спасибо.

Она решительно отвела мою руку.

У меня создалось твердое убеждение, что ей не хотелось класть в рот того, чего касались мои губы.

Я взяла клецку — рот наполнился сочным говяжьим ароматом, за которым тут же последовал удар хрена. Два вкуса взаимно усиливали друг друга. Жар и сочность, слившись воедино, спускались по горлу и согревали тело.

— Салат из крабов отличный, — снизошла Элен и затем, еще более неохотно, добавила: — Хотите попробовать?

— Да, пожалуйста, — ответила я.

Прекрасный крабовый пирог — крупные куски свежего мяса, соединенные не столько яйцом, сколько честным словом.

— Попробуй и у меня, — предложила Клаудия.

Она отрезала кусок фуа-гра и положила сверху ломтик вареной груши.

— Так вкусно! Но это гусиная или утиная печень?

— Утиная, — сказала я без раздумья.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Вкус, — ответила я, — и цвет. Гусиная печень более жирная и гладкая. Печень гусей крупнее, а потому ее легче обработать. Жира в ней на тридцать процентов больше, поэтому она и более гладкая. К тому же она бледнее.

Элен посмотрела на меня с невольным уважением.

— Вы повар? — спросила она.

— Не совсем, — ответила я. — К тому же наша и французская гусиная печень отличаются между собой. Я совершенно уверена, что она отечественная.

Лицо Элен отразило череду сменявших друг друга эмоций. Похоже, она задумалась о том, что неправильно меня оценила. На мгновение я почувствовала, что ее отношение ко мне слегка смягчилось. В этот момент распорядительница подвела к соседнему столу изысканного джентльмена с серебристыми волосами. Он пришел в сопровождении красивой молодой женщины, скорее всего внучки, потому что, усевшись, джентльмен, не скрываясь, одобрительно кивнул в сторону Элен. Его глаза откровенно оценили бежевый кашемир и качество украшений, затем он перевел взгляд на Клаудию и явно не заинтересовался. Взглянул в мою сторону… выражение лица джентльмена изменилось, он дернулся, словно отказавшись от приветственного кивка. Элен все это тоже заметила и немедленно подвинула свой стул, стараясь убрать меня из его поля зрения.

Помощник официанта убрал со стола; официант принес основные блюда. Элен попробовала свою рыбу и задумчиво кивнула.

— Я обожаю чилийского морского окуня, — сказала она громко, так чтобы ее услышали за соседним столом, — такая сочная и изысканная рыба.

— По правде говоря, — вмешалась я, — это не чилийский морской окунь.

— Покорно вас благодарю, — возмущенно сказала она, — я знаю, что я заказала.

— Я знаю, что вы заказали чилийского морского окуня, — не уступила я, пытаясь добавить хоть немного достоинства бедной Бетти, — но вы едите совсем не то. Перед вами патагонский клыкач.

— Не может быть.

— Да, так оно и есть. Думаю, вас не удивит, если узнаете, что рыба под таким названием вряд ли будет пользоваться спросом. Поэтому они его и изменили.

— В самом деле?

В ее голосе снова послышалось невольное уважение. Интересно, смогу ли я его удержать.

— Можно мне попробовать картофель, фаршированный пармской ветчиной? — спросила я.

Она мне передала немного. Я попробовала и сказала в раздумье:

— Ветчина хорошего качества.

— Откуда вы знаете? — спросила она.

— Вкус сам за себя говорит. В настоящей ветчине, той, что готовят в Парме, есть сладость и мягкость, которых нет у других ее разновидностей. Ветчина худшего качества часто пересолена и пластична, как воск. Цвет тоже отличается.

— Как странно, что такой человек, как вы, так много знает, — сказала Элен, вглядываясь в мое лицо.

— Да, — подхватила я любезным тоном, — и в самом деле.

После чего вернулась к своей еде. Тем временем Элен и седовласый джентльмен продолжали обмениваться взглядами, а Клаудия сидела, словно режиссер, наслаждаясь поставленной ею мизансценой.

— Десерт, дамы? — спросил официант.

— О нет, — воскликнула Элен. — Я не ем сладкого.

И бросила взгляд на соседний стол. Джентльмен улыбнулся. Клаудия заказала имбирный пряник, а я позвала официанта, осторожно шедшего по залу.

— Молодой человек, — я указала на напиток, который такой осторожностью нес официант. — Что это за прекрасный напиток? Он похож на радугу.

— Пус-кафе, мадам, — ответил он.

— Что? — удивилась я.

— Это разновидность коктейля.

— А все эти слои? Как они получаются?

— Осторожно, — сказал он, — очень осторожно. Понимаете, разные ликеры и весят по-разному. Так что если начать с самых тяжелых, а затем наливать более легкие ликеры, то они не смешаются. Во всяком случае, у хорошего бармена это так и получается.

— А разве это не трудно? — спросила я.

— О да, мадам, — ответил он, — очень трудно.

— Что будет, если по дороге с пус-кафе вы споткнетесь?

— Бармен убьет меня, — сказал он мрачно. — А суд докажет, что убийство было оправданным.

Заметно было, что эту шутку он повторяет не в первый раз.

— Пожалуй, я тоже закажу пус-кафе, — решила я.

Когда он ушел, я пробормотала:

— Гренадин, крем де какао, Кюрасао, крем де мент, парфе амур, коньяк.

— Что вы говорите? — спросила Элен.

— Я называю порядок составления пус-кафе. Внизу красный цвет, за ним бежевый, оранжевый, зеленый, лиловый и наверху коньяк. Такой коктейль надо составлять очень, очень медленно. Бармены обычно наливают их поверх ложки. Трудно составить их по всем правилам.

— А я подумала, что вы не знаете, что это такое.

Элен снова вгляделась в мое лицо.

— Я просто его проверяла, — скосив глаза на Клаудию, я увидела, что она от души забавляется.

Когда мне подали коктейль, я протянула бокал Элен.

— Хотите попробовать?

— О нет, — сказала она.

Седовласый джентльмен снова смотрел на нее, она ему улыбнулась — как мне показалось, с наигранной скромностью — и произнесла:

— Ну хорошо, только пригублю.

Скорчила гримасу, словно напиток показался ей ужасным. Затем наступила небольшая неловкая пауза. Элен смотрела на меня и явно прикидывала: сказать или нет то, что было у нее на уме. Наконец, решилась.

— Можно мне высказаться откровенно?

— Разумеется, — сказала я.

— Не знаю, что о вас и подумать, но вы кажетесь хорошим человеком. Почему вы не займетесь собой? Хорошая стрижка, возможно, оттеночный шампунь… все это творит чудеса. У меня есть косметолог, который может исправить цвет вашего лица. И я могла бы подсказать вам магазин, где можно купить красивую одежду за не слишком большие деньги. Не понимаю, почему некоторые люди проживают жизнь в таком… жалком облике. — Она посмотрела мне в глаза и прибавила: — Надеюсь, я вас не обидела?

— Нет, что вы, — сказала я, — это очень любезно с вашей стороны. Я буду очень благодарна вам за помощь.

Клаудия приглушенно хихикнула.

— Могу я узнать, что здесь смешного? — спросила Элен.

— Позже, моя дорогая, — задыхаясь, сказала Клаудия и попыталась спрятать свои эмоции. — Я скажу тебе позже.

Элен, похоже, была заинтригована, но Клаудия резко изменила тему разговора.

— Я говорила тебе, — спросила она, — что я на несколько месяцев уезжаю в Лос-Анджелес?

— Нет, не говорили!

Она так шокировала меня этим сообщением, что я нечаянно произнесла это собственным голосом. Элен прищурилась. Опомнившись, я тихо спросила: