— Мистер Прескотт, Питер не хочет, чтобы я научила его читать, — сказала она с притворным негодованием, усилившим ее французский акцент. — Говорит, что слишком унизительно учиться у женщины. Так, может, вы его научите, а то у меня не муж, а витающий в облаках неуч.

— Моя супруга преувеличивает, — ответил Питер. — Учиться у женщины я не против, просто не хотел бы, чтобы все об этом знали. Не все же мужчины такие просвещенные, как я. — Он подмигнул Арчи и заговорщицки наклонился вперед: — На данный момент Орегон принадлежит Британии, но туда едут американцы. Я думаю, что королева скорее отделается от целой территории, чем станет связываться с толпой подстрекателей, верно? Орегон недолго будет британским. Итак, дети, — заявил он, сунув руку за пазуху на манер Наполеона, — мы держим путь в Орегон. Будем пахать землю у реки и радоваться, что идет дождь, а не снег.

Дети немедленно переключили внимание на Арчи, забросав его вопросами о взрыве. Это были пираты? А там нет сокровищ? Может, попросить папу повернуть назад и поискать? А взрыв был громкий? Арчи не ранило? А как далеко ему пришлось плыть?

— Хватит, — наконец сказала Мари. — Если мистер Прескотт захочет, то расскажет свою историю завтра. Сначала дайте ему поспать.

Арчи с благодарностью принял предложение, растянулся на палубе и почти мгновенно уснул. Перед сном он все же успел подивиться на семейство Дейглов, которые пели и смеялись после тысячи миль тяжелого путешествия — и несмотря на еще две тысячи миль, отделяющих их от цели.

«Я вернулся в реальный мир, — подумал Арчи. — Здесь нет никаких чакмоолей».

Эта мысль все еще плавала в сознании, когда Арчи сел и моргнул от пестрых красок дня. Перед ним появилась младшая дочка Дейглов.

— Ты проголодался? Мама сказала, ты будешь голодный.

— Мама была права, — ответил Арчи. Он улыбнулся девчушке, несмотря на лопающиеся на спине волдыри. Питер пожалеет, что одолжил ему рубаху.

Девчушка — кажется, ее зовут Марта — предложила ему печенье.

— Мама готовит обед, — сказала она.

— Так, значит, завтрак я пропустил? — Арчи взял печенье, и девочка странно на него посмотрела, словно не могла решить, шутит он или говорит серьезно.

— Ты два завтрака пропустил, — сказала она наконец.

— Два? — Арчи поперхнулся печеньем, но она его уже не слышала, пробираясь сквозь пожитки семейства на корму.

— Папа! — закричала она. — Мистер Арчи проснулся!

Питер высунул голову из-под парусины, натянутой посередине лодки.

— А, и вправду проснулся. Доброе утро, мистер Прескотт. Или скорее уж добрый день.

Арчи встал и потянулся, покряхтывая от боли: рубаха прилипла к лопнувшим волдырям.

— Тот, кто спас мне жизнь, может звать меня просто Арчи, — ответил он.

— Тогда зови меня Питер.

— Ладно. А твоя дочка Марта, кажется?

Дейгл кивнул.

— Марта сказала… Питер, сколько я проспал?

— Ну… в общем… Сейчас уже за полдень… — Он прикинул на пальцах. — Часов сорок, пожалуй.

— Сорок часов? — Почти двое суток. От этой мысли мочевой пузырь Арчи раздулся и страшно разболелся.

— Что-то около того. — Питер пожал плечами. — Мы сначала подумали, что ты помер, но тебя все время мучили кошмары.

— Кошмары? — Арчи ничего не помнил. — Я говорил что-нибудь?

— Да так, сонный бред. В любом случае уже четверг. Давай поешь что-нибудь, ты наверняка умираешь с голоду.

Методично работая челюстями, Арчи проглотил три тарелки ухи — восхитительная перемена после нескольких дней на диете из соленой свинины и виски.

— Миссис Дейгл, — наконец сказал он, — я бы только это и ел всю дорогу вокруг света.

Она засмеялась, взяла у него пустую тарелку и отнесла к наполненному речной водой тазику для мытья посуды.

— С голоду все, что угодно, наговоришь. Но все равно спасибо.

— Нет, это вам спасибо, — ответил Арчи. — Я все еще… все еще не отблагодарил вас как следует за то, что вы меня подобрали. Я сделаю все, что угодно, чтобы отплатить за ваше гостеприимство.

Слова прозвучали слишком официально, но почему-то Арчи непременно хотел произнести это вслух.

— Ерунда, — отозвалась Мари, и торжественность момента рассеялась. — Какое же это гостеприимство, если его нужно отрабатывать.

— А я думаю, он мог бы рыбачить. Что скажешь, Мари? — предложил Питер. — Я имею в виду, если он всю дорогу собирается столько лопать…

— Питер! — Мари нахмурилась, одновременно пытаясь сдержать улыбку.

— Ну а если он не может рыбачить, — Питер повысил голос, — то пусть научит меня читать, а то ведь на этой лодке все знают, что Питер Дейгл не станет слушать женщину.

Мари засмеялась, да и Питер с трудом удерживал серьезный вид. Он вдруг остановился на полуслове.

— Кстати, а тебе куда?

— Всего лишь до Луисвилла, — ответил Арчи.

— Тогда следующие шесть дней можешь лопать столько ухи, сколько влезет.

— Шесть дней, — повторил Арчи. Значит, они доберутся до Луисвилла двадцать девятого, в первый из немонтеми, несчастливых дней. Если в эти дни чакмооль будет бездействовать, то он наверняка уже должен быть в пещере — и уже спрячет Джейн неизвестно где. Через шесть дней единственный шанс Арчи — это перехватить их в пещере.

Увидев выражение лица Арчи, Питер с извиняющимся видом пожал плечами.

— Мы не можем плыть по ночам, — сказал он. — И река течет не быстрее, чем она может течь. Но мы можем высадить тебя в Мейсвилле или Цинциннати, если ты так торопишься…

— Нет, — быстро ответил Арчи, хотя предложение Питера было вполне разумно. На пароходе он доберется из Мейсвилля до Луисвилла за два дня — если он не перепутал расписание. Однако опыт плавания на борту «Моди» был слишком жив в его памяти. Гораздо приятнее — и безопаснее — путешествовать с семьей франкоканадцев.

Арчи вынужден был признать, что его терзают и более глубокие страхи. Лодка может удариться об корягу и затонуть так же легко, как пароход может взорваться. Сидя рядом с Питером в окружении счастливого хаоса семейства Дейглов, Арчи осознал, что, несмотря на решимость вырвать Джейн из рук похитителей, он боится встречи с ней. Что он ей скажет, этой одиннадцатилетней девочке, с которой он и словом не перемолвился с тех пор, как она была совсем крохой? Сможет ли он общаться с ней, если она на него злится?

Арчи наблюдал за тремя дочками Дейглов — сын Реймон в свои два с половиной года был еще слишком мал, чтобы помогать, и ходил хвостом за матерью, — как они помогают по мелочам, вытирают посуду или сметают с палубы опавшие листья. Даже во время многомесячного путешествия к неопределенной цели Дейглы создали домашний уют на лодке посреди Огайо.

«Я могу у них кое-чему поучиться, — подумал Арчи. — Тому, что должен знать отец».

Вспоминая детство Джейн, Арчи осознал, что дом Прескоттов — когда он еще существовал — никогда не был таким спокойным и радостным. Арчи любил Хелен так сильно, как только, по его мнению, мужчина мог любить женщину, однако он использовал ее смерть как предлог для того, чтобы с головой нырнуть в болото жалости к себе, из которого лишь сейчас стал выбираться. Ему наконец дали возможность загладить свою вину, а он думает только о том, заслуживает ли он этого. Заслуживает ли он иметь дочь, которая верит в отца настолько, что не отступилась от него за семь лет, несмотря на то что он отказывался ее признать?

«Если я делаю все это всего лишь ради того, чтобы доказать, что я не такой подлец, как я думал, то лучше бы мне не делать этого вовсе, — подумал Арчи. — Хорошие поступки во имя плохих целей ничем не лучше плохих поступков ради хороших целей».

— Нет, — повторил он, вдруг вспомнив, что участвует в разговоре. — Вы слишком щедры ко мне. — Арчи выдавил улыбку. — Не могу же я теперь отвергнуть ваше гостеприимство!

Ройс ужасно обрадовался, когда чакмооль не отправился в путь вместе с ними. После того что он вытворил с Чарли, Ройс не очень-то хотел находиться рядом с чудищем и ждать, когда чакмоолю взбредет в голову превратить и его тоже в какого-нибудь малютку-вампира. В его ушах все еще звучали вопли Чарли — отвратительный голос голодного младенца, орущего во все горло. А чакмооль еще и заявил, что это Ройс во всем виноват, потому что Прескотт не умер, когда следовало…