Молодой лысеющий человек — судя по одежде, священник — сунул ему листовку.

— Вы слышали о процессе «Пригг против штата Пенсильвания»? — спросил он.

Арчи хотел инстинктивно отмахнуться от листовки, однако удержался. Репортер должен прислушиваться к голосам на улице.

— Пригг против штата Пенсильвания, — повторил он за священником. Решение Верховного суда. Он что-то читал об этом в одной из газет, однако не мог вспомнить, что именно. — Нет, не слышал, — ответил Арчи, принимая листовку.

— Представьте, что вы рождены в рабстве, — сказал служитель Божий. — Вы достигаете зрелости под свист хлыста и тоскливые африканские песни о свободе, которую Господь дал каждому человеку от рождения. И представьте, что однажды ночью вам удается бежать. Вас не нашла посланная за вами вдогонку поисковая партия с собаками; вы пережили пеший поход босиком через горы Кумберленда или через болота Каролины; благополучно скрылись от сторожевых постов на реке Огайо или от охотников за беглыми рабами в портах Балтимора, Саванны или Чарльстона. Вы продвигаетесь на север, к свободе, к вам относятся с добротой, и вы впервые испытываете чувство собственного достоинства. Вы заново построили свою жизнь, живя и работая как свободный человек в Филадельфии, Бостоне или здесь, в Нью-Йорке, и стали полноценной личностью, какой и сотворил вас Всевышний. Как вы полагаете, сэр, разве человек такой силы духа не заслуживает свободы?

— Конечно, заслуживает, — выпалил Арчи, не успев осмыслить вопрос.

— Тогда вы обязаны присоединиться к нашим протестам против этого чудовищного процесса! — воскликнул священнослужитель. — Верховный суд этой страны, обязанный защищать права, данные нам Конституцией и волей Божьей, упал так низко, что продал эти права тем, для кого доллары значат больше, чем души. После этого процесса те чернокожие храбрецы, которые сумели пережить все ужасы на пути к свободе, в любой момент в течение всей жизни могут быть снова безжалостно схвачены и возвращены хозяину. Если они женились, обзавелись семьей, стали прихожанами церкви и опорой негритянского общества, они все равно должны жить в постоянном страхе, что наемные ищейки наложат на них свои грязные лапы и увезут от семьи и близких в рабство — все равно что заживо похоронят! Можем ли мы мириться с этим? Можем ли мы терпеть такое гнусное нарушение наших прав в этой свободной стране, перед очами Господа нашего?

— Так ведь процесс закончился в марте, — вспомнил Арчи. — И Закон о беглых рабах…

— Омерзителен в глазах Всевышнего! — громогласно прервал его служитель Божий. — Самое богомерзкое деяние дьявола на этом континенте! Процесс «Пригг против Пенсильвании» был испытанием, и семеро судей, не заслуживающих этого высокого звания, не выдержали проверки. Позволено ли рабовладельцам обращаться с рабами как с имуществом, как обращаются с деньгами банки, набивая ими сейфы, и никто им в этом не помеха, даже коррумпированные федеральные органы? Разве рабы — это слитки золота, которые можно накапливать для обогащения кучки избранных? «Да», — отвечает процесс «Пригг против Пенсильвании». Верховный суд постановил, что право рабовладельца на возврат его имущества — имущества! — важнее неотъемлемого права на жизнь, свободу и счастье. Ни один негр не может чувствовать себя в безопасности, пока любому охотнику за рабами позволено оспорить его гражданство, поставить под сомнение сам его статус как человеческого существа. И ни один здравомыслящий гражданин республики не может чувствовать себя в безопасности, пока подобная несправедливость безнаказанно творится по отношению к нашим самым беззащитным братьям. Знаком ли вам термин «охотник на дроздов»?

Арчи слышал эти слова. И даже не раз видел самих охотников: он жил в Файф-Пойнте, самом бедном районе Нью-Йорка, а также самом этнически смешанном. Считалось, что охотники выслеживали беглых рабов, однако на самом деле они только и делали, что искали возможность объявить любого негра беглым. У каждого охотника была группа подставных свидетелей и свой судья, и невезучих негров одного за другим отправляли из Нью-Йорка в (Арчи вспомнились слова священника) Балтимор, Саванну и Чарльстон.

— Тогда вам известно, — продолжал святой отец, — какой урон свободе ваших черных братьев наносят эти отбросы общества.

Арчи кивнул. Почему бы не написать разоблачающую статью об охотниках на дроздов? Беннетт может заинтересоваться. Беннетт терпеть не мог негров и ненавидел аболиционистов, однако с удовольствием набросится на коррупцию в судах.

— А знаете ли вы, что эти отвратительные люди воруют даже детей? — не унимался священник. — Только в прошлое воскресенье — подумайте, сэр, в священное для христиан воскресенье! — негритянская девочка лет одиннадцати-двенадцати побежала вниз по Энтони-стрит, чтобы набрать воды из колонки в соседнем квартале. Через пятнадцать минут отец пошел ее искать и нашел возле колонки наполовину полное ведро. Обезумев от беспокойства, он бросился на поиски и наконец — какое несчастье! — узнал о ее судьбе. Сэр, вы только представьте себе, что одиннадцатилетняя девочка оказалась в руках грязного торговца людьми! А каково ее отцу? — Священник помедлил, заметив изменившееся лицо Арчи. — Теперь вы понимаете, — продолжал священнослужитель. — Ведь вы сами могли бы иметь дочь такого возраста. У вас чувствительная душа. Вы можете поставить себя на место отца этой девочки, бегущего по улицам в тщетной попытке вернуть своего ребенка, оградить от опасности свое дитя. Вновь увидеть ее.

Арчи отступил на шаг от священника и столкнулся с кем-то позади себя. Святой отец снова приблизился, выражение его лица смягчилось, приглушая фанатичный огонек в глазах.

— Если я причинил вам боль, простите великодушно, — сказал он. — Но все мы должны разделить боль угнетенных.

Он снова начал говорить, однако с другой стороны улицы посыпались многоголосые ругательства, заглушая его слова. Арчи обернулся как раз вовремя, чтобы заметить град яиц и гнилых овощей, летящий в группку агитаторов. За его спиной окно разбилось вдребезги, и Арчи уклонился в сторону, мельком заметив табличку рядом с входом в здание: «Американское общество противников рабовладения». Все понятно. Банда баптистов Уильяма Ллойда Гаррисона. Удивляться нечему. А вот кто на них напал?

На противоположной стороне Нассау-стрит группа молодых ирландцев приготовилась к новому залпу. Здесь тоже все ясно. Ирландцы и негры соперничали друг с другом в борьбе за жилье и работу, поэтому ирландцы ожесточенно поддерживали рабовладение. Рабы на размер заработков никак не влияют, а свободные негры еще как.

Правда, на всех парнях были брюки с красным кантом по бокам — отличительный признак Дохлых Кроликов, одной из самых организованных и опасных банд в Нью-Йорке. Кролики были ударной силой общества Таммани. Стало быть, это не просто хулиганская выходка. Но какое дело Таммани-Холлу до аболиционизма?

Священник, который остановил Арчи, прервав его прогулку по Нижнему Манхэттену, направился на другую сторону улицы, нагнув голову вперед и тыча пальцем в ирландскую шайку.

— Вы! — закричал он прерывающимся голосом.

Дохлые Кролики захохотали.

— Вы! — издевательски передразнили они фальцетом.

— Из всех наций именно вы знаете, что такое на рабских условиях арендовать землю у английской короны, — продолжал священник. — Вы, которых избивают на улицах как иммигрантов и наравне с неграми презирают и не пускают в приличное общество, уж вы-то должны бы понимать, что мы боремся за справедливость!

Один из Кроликов выступил вперед и ударом по голове сбил священника на землю.

— Никогда не равняй ирландца с чернозадым, — сказал он и разбил яйцо на макушке святого отца.

На помощь священнику бросилось несколько женщин с волосами, скромно заплетенными в косы. Их черные платья были обсыпаны яичной скорлупой и семенами помидоров.

— Постыдились бы! — закричала одна из них. — Это все, чему вас учит ваш папа римский?

— Не надо, Маргарет, — сказал священник, вытирая с лица кровь и яичный желток. — Мы не станем отвечать на злобные нападки, — заявил он и встал, держа ее за руку.