Баллончик с концентрированным нервно-паралитическим газом С5. Набор для чистки оружия, в который включена зубная щётка. Запасные батарейки для всех приборов, нуждающихся в них. Противогаз.

У Чавеза было самое лёгкое снаряжение, если не считать четырех ручных гранат типа МК-20С1, сделанных в Голландии, и двух дымовых шашек, также голландского производства. У остальных членов отделения тоже были осколочные голландские гранаты, а также гранаты со слезоточивым газом. Вообще все оружие и все патроны были приобретены в Колоне, Панама. Этот город быстро завоевал репутацию самого удобного места торговли оружием в Западном полушарии. Каждый, у кого есть наличные, может купить там что угодно.

В качестве пищи выдали обычные сухие пайки. Наибольшее беспокойство вызывала питьевая вода, но их подробно проинструктировали относительно таблеток для её очистки. На случай, если кого подведёт память, имелся запас противодизентерийных таблеток, за которыми последует строгий выговор от капитана Рамиреса. Всем ещё в Колорадо сделали прививки от тропических болезней, свойственных той местности, куда они направлялись; кроме того, у каждого был лишённый запаха репеллент, отпугивающий насекомых, выпускаемый для армии той же компанией, что производит составы для коммерческого использования.

Санитар получил медицинскую сумку с полным набором, а каждый солдат одноразовый шприц с морфием и пластиковый баллончик с физиологическим раствором.

Кроме всего у Чавеза был мачете, острый как бритва складной нож с четырехдюймовым лезвием и, разумеется, три его собственные метательные звезды, о которых не знал капитан Рамирес. В общей сложности Чавезу досталось нести ровно пятьдесят восемь фунтов, что делало его груз самым лёгким в отделении.

Вега и второй пулемётчик взвалили на свои плечи самый тяжёлый груз — по семьдесят одному фунту. Динг подкинул рюкзак на спине, чтобы лучше распределить тяжесть, затем попробовал подтянуть лямки, чтобы было удобно. Это оказалось бесполезным. Ведь он взвалил на себя треть собственного веса — максимально допустимая нагрузка для продолжительных переходов. Несколько больше — и возникает опасность физического истощения. Его сапоги были хорошо разношены, а в рюкзаке лежала запасная пара носков.

— Динг, помоги мне, — попросил Вега. Чавез подтянул одну из лямок его рюкзака.

— Так лучше?

— В самый раз, приятель. Господи, приходится расплачиваться за то, что у тебя самое мощное вооружение.

— Это уж точно, Осо. — Джулио, который продемонстрировал, что может нести больше любого в отделении, получил новое прозвище — Осо, или «медведь».

Капитан Рамирес прошёл вдоль строя, осматривая каждого и проверяя снаряжение. Кое-кому он поправил лямки и ремни, приподнял рюкзаки, убеждаясь в готовности солдат. Когда осмотр закончился, Динг проверил снаряжение капитана, и Рамирес вышел на своё место перед строем.

— О'кей, парни. Есть какие-нибудь болячки, волдыри, мозоли?

— Нет, сэр! — дружно ответили солдаты.

— Значит, мы готовы к выполнению задания? — спросил Рамирес с широкой улыбкой, скрывающей то, что он нервничает не меньше любого из своих подчинённых.

— Да, сэр!

Только одно оставалось ещё невыполненным. Рамирес прошёл вдоль строя, собирая личные нашейные знаки каждого. Они попадали по отдельности в прозрачные пластиковые пакеты, где уже лежали их бумажники и документы. Закончив процедуру, капитан снял свой номерной знак, уложил его в пакет и пересчитал пакеты, затем оставил их на столе. Теперь не опознать никого. У входа каждое отделение погрузилось на свой пятитонный грузовик. Почти никто не обменялся приветствиями — обычно узы дружбы ограничивались пределами отделения. Каждая группа из одиннадцати человек представляла собой автономную единицу, способную к самостоятельным действиям. Все члены такой автономной группы знали друг о друге все — от подробностей отношений с женщинами до искусства меткой стрельбы.

Некоторые стали друзьями, некоторые — соперниками, что ценилось не меньше. По сути дела, их связали прочные узы, более тесные, чем могли когда-либо стать отношения между друзьями. Каждый знал, что его жизнь зависит от навыков товарищей, и ни один из них не хотел показаться слабым в глазах других.

Независимо от прошлых споров теперь они превратились в единое целое. Хотя едкие замечания не были редкостью, за последние недели солдаты стали одним сложным организмом, где капитан Рамирес был мозгом, Чавез — глазами, Джулио Вега и второй пулемётчик — кулаками, да и каждый из остальных являлся жизненно важным компонентом. Подготовка завершилась, отделение было готово к действию.

Грузовики подъехали к вертолёту, и отделения одно за другим начали погрузку. Первое, что заметил Чавез, — это шестиствольный пулемёт на турели калибра 7.62 с правого борта. Рядом с пулемётом стоял сержант ВВС в зелёном маскировочном комбинезоне и лётном шлеме такого же цвета, длинная пулемётная лента с необычно крупными патронами опускалась в огромный; удобнее устроился в кресле. Двадцать минут спустя они «замочили ноги», войдя в воздушное пространство над Карибским морем, где им предстояло одолеть самый длинный этап перелёта по курсу ноль-девять-ноль, направляясь точно на восток.

— Вы только гляньте! — воскликнул Уиллис, когда прошло минут двадцать. С помощью приборов ночного видения они заметили двухмоторный самолёт, который летел на север, милях в шести от них. Он был отчётливо виден из-за инфракрасного излучения своих поршневых двигателей.

— Действительно, не несёт ходовых огней, — согласился полковник.

— Интересно, что у него на борту?

— Да уж точно не груз из «Федерэл экспресс». — И что ещё более важно, подумал Джоунс, он не видит нашу машину, если только у пилота, как и у нас, нет очков ночного видения.

— Можно подлететь сбоку и нашими шестиствольными пулемётами...

— Только не сегодня. А ведь очень жаль. Я бы не возражал...

— Как вы считаете, наши пассажиры...

— Если бы считали нужным, нам сообщили бы об этом, капитан, — ответил Джоунс. Разумеется, и его не покидало любопытство. Господи, но ведь эти парни вооружены до зубов, подумал полковник. Одеты не в обычную армейскую форму...

Очевидно, тайная высадка — черт побери, да я знал об этом этапе операции уже несколько недель, — но им явно предстоит провести там длительное время. Джоунс не слышал, чтобы американское правительство когда-либо давало согласие на такую операцию. Интересно, проводится ли она вместе с колумбийскими властями?.. Вряд ли. А нам предписано оставаться на базе по крайней мере месяц, значит, придётся взять на себя снабжение, может быть, эвакуировать их, если положение окажется слишком опасным... Бог мой, да ведь это повторение той операции в Лаосе, мысленно заключил он. Хорошо, что я догадался захватить с собой Бака. Мы с ним единственные оставшиеся ветераны. Полковник Джоунс покачал головой. Господи, куда делась молодость? Ты провёл её пристёгнутым к вертолёту, занимаясь разными безумными штуками.

— Вижу на горизонте корабль в направлении примерно одиннадцать часов, — произнёс капитан и изменил курс на несколько градусов вправо. В этом отношении инструкции, полученные ими, были ясными и недвусмысленными, никто не должен видеть или слышать их во время перелёта. Это значило, что им надлежало избегать судов, рыбацких лодок и любопытных дельфинов, не приближаться к берегу, лететь на высоте меньше тысячи футов и без ходовых огней. Осуществление операции точно соответствовало тому, как проводился бы перелёт в военное время, причём многие правила безопасности переставали действовать. Даже при проведении специальных операций это последнее обстоятельство вызывало удивление, напомнил себе Джоунс.

Полная готовность открыть огонь и тому подобное.

Они подлетели к берегу Колумбии без инцидентов. Как только вертолёт приблизился к побережью, Джоунс привёл свою команду в готовность. Сержанты Циммер и Бин включили питание шестиствольных вращающихся пулемётов, приводимых в действие электричеством, и отодвинули дверцы, через которые смотрели их стволы.