Стороннему наблюдателю было бы трудно определить, кто из братьев больше гордился другим. Робби, с тремя золотыми полосками на погонах, носил на левой стороне груди золотую звезду, означавшую, что он уже командовал лётным подразделением в море, — в его случае это была VF-41, эскадрилья истребителей F-14 «Томкэт». Сейчас Робби служил в Пентагоне, ожидая назначения командиром авиакрыла, базирующегося на авианосце, за чем последует, возможно, собственный авианосец. Тимоти, с другой стороны, на протяжении многих лет был самым маленьким в семье, но учёба в Уэст-Пойнте все это резко изменила. Сейчас он был выше своего старшего брата на добрых два дюйма и превосходил его на пятнадцать фунтов в весе, состоя из одних только мышц. Над эмблемой его дивизии стилизованным изображением штыка — виднелась плечевая нашивка рейнджера. Ещё один мальчишка превратился в настоящего мужчину, пройдя путь, который проходили в старину.

— Ты здорово выглядишь, малец, — заметил Робби. — Выпьем чего-нибудь?

— Только не слишком много, у нас были учения, так что пришлось всё время быть на ногах.

— Длинные сутки?

— Я бы сказал — длинная неделя, — ответил Тимоти, — но вчера мне удалось подремать.

— Хорошо же обращаются с вами, — произнёс старший Джексон с отеческой заботой.

— Не стоит обо мне беспокоиться. Если в я искал лёгкой жизни, то служил бы на флоте. — Братья рассмеялись и направились к стойке бара. Робби заказал себе «Джонни Джеймисона» — виски, рекомендованное другом и пришедшееся ему по вкусу.

Тим ограничился пивом. Разговор за обедом начался, разумеется, обсуждением семейных проблем, затем братья перешли на профессиональные темы.

— Мы занимаемся почти тем же, чем и ты, — объяснил Тимоти. — Ты стараешься сблизиться с противником и пустить в него ракету, прежде чем он догадается, что ты где-то рядом Мы стараемся сблизиться с противником и застрелить его, прежде чем он догадается, где мы. Это тебе понятно, не так ли, старший брат? — спросил Тимми с улыбкой, не лишённой зависти. Робби уже принимал участие в боевых действиях.

— Одного раза для меня оказалось достаточно, — рассудительно ответил Робби. — Оставляю эти идиотские схватки лицом к лицу для болванов вроде тебя.

— Так вот, вчера ночью мы находились в передовом охранении нашего батальона. Моё отделение, расположенное на острие охранения, великолепно проявило себя. Роль противника играли парни из калифорнийской гвардии, у них были главным образом танки. При разбивке лагеря они утратили бдительность, и сержант Чавез оказался внутри их базы до того, как они заметили это. Ты бы только видел, Робби, как действует этот парень. Клянусь, когда ему хочется, он становится почти невидимым. Заменить его будет непросто.

— А зачем?

— Сегодня во второй половине дня его перевели в другую часть. Я знал, что через пару недель Чавеза все равно заберут у меня, но поступил приказ откомандировать его как можно быстрее в Форт-Беннинг. Сегодня уехала целая группа лучших сержантов. — Он задумался. — Между прочим, все испанского происхождения... Редкое совпадение. — Тим снова замолчал. — А ведь странно. Разве Леон не должен был через две недели тоже отправиться в Форт-Беннинг?

— Кто этот Леон?

— Старший сержант, категория Е-6 Он служил во взводе Бена Таккера — мы с Беном вместе играли в футбол в Уэст-Пойнте. Да, конечно, Леона переводили в школу рейнджеров, инструктором. Интересно, почему же они с Чавезом выехали вместе? Ну ладно, таковы армейские порядки. А как тебе нравится Пентагон?

— Ожидал худшего, — заметил Робби. — Ещё двадцать пять месяцев, и, спасибо Всемогущему Господу, я, наконец, свободен. Есть шанс стать командиром авиакрыла авианосного базирования, — объяснил старший брат. Он достиг в своей карьере того уровня, когда ситуация становится не такой простой. Количество хороших командиров превосходило число вакантных должностей. Как и во время боевых действий, одним из решающих факторов стало везение. Тимми, понял он, ещё не знал этого.

Реактивный мини-лайнер совершил посадку после почти трехчасового полёта.

Коснувшись посадочной полосы, он направился к грузовому терминалу небольшого аэропорта. Чавез не сумел разобрать, какого именно. Он проснулся, так и не успев как следует выспаться, когда дверь самолёта распахнулась. Его первым впечатлением было то, что воздух здесь разрежен и дышется с трудом. Это показалось Чавезу странным, и он отнёс свои ощущения на счёт обычного замешательства, наступающего сразу после того, как внезапно просыпаешься после дневного сна.

— Куда мы прилетели, черт побери? — спросил один из сержантов.

— Вам все объяснят на месте, — ответила стюардесса. — Желаю хорошо провести время. — Улыбка её была слишком очаровательна, чтобы осмелиться задавать дальнейшие вопросы.

Сержанты собрали рюкзаки, вышли вереницей из самолёта и увидели, что их снова ожидает автобус. Чавез узнал ответ на вопрос ещё до того, как поднялся в его салон. Воздух действительно был очень разреженным, и сержант, взглянув на запад, понял причину. Последние лучи заходящего солнца освещали резкие очертания горных вершин на западе. Итак, самолёт летел в восточном направлении, сейчас они видят горы, и полет продолжался три часа: значит, сразу понял Чавез, они находятся где-то в Скалистых горах, хотя ему ни разу не доводилось там бывать. Он в последний раз взглянул на самолёт, когда автобус тронулся, и увидел, что к нему подкатила заправочная цистерна. Чавез не сумел увязать одно с другим. Самолёт взлетит меньше чем через тридцать минут. Мало кто заметит, что он совершал здесь посадку, и уж почти никто не задумается, с какой целью он был здесь.

Комната Кларка в отеле была удобной и дорогой, что соответствовало его легенде. Боль в затылке не утихала, напоминая, что он всё ещё не привык к высоте, но пара таблеток тилеонола уже действовала, и тому же Кларк знал, что задание не связано со значительными физическими нагрузками. Он позвонил и заказал завтрак в номер, а затем принялся за физические упражнения, чтобы слегка размять мышцы. Однако утреннюю пробежку придётся отложить. Закончив гимнастику, он принял душ и побрился. Обслуживание в отеле было превосходным.

Не успел он одеться, как прибыл завтрак, и к девяти часам Кларк был готов к работе. Он спустился на лифте вниз, в вестибюль, и вышел наружу. Автомобиль ждал у подъезда. Кларк открыл дверцу и сел на переднее сиденье рядом с водителем.

— Buenos dias[2], — произнёс водитель — После обеда может пойти дождь.

— Ничего страшного, у меня плащ.

— Это может оказаться холодный дождь.

— У плаща тёплая подкладка, — произнёс Кларк, завершая обмен кодовыми фразами.

— Тот, кто придумал это, попал в самую точку, — заметил водитель — По прогнозу действительно ожидается дождь. Меня зовут Ларсон.

— Кларк.

Они не обменялись рукопожатием. Такое не допускается. Ларсону, фамилия которого скорее всего тоже вымышленная, подумал Кларк, было около тридцати. Его чёрные волосы никак не соответствовали скандинавской фамилии. В местном обществе Карлоса Ларсона считали сыном отца-датчанина и уроженки Венесуэлы. У него была школа, где обучали управлению самолётом, — спрос на такие уроки весьма велик. Сам Ларсон был искусным лётчиком, который учил тому, что знал, и не задавал лишних вопросов, — последнее качество нравилось его клиентуре.

Впрочем, расспрашивать не было нужды — пилоты, особенно ученики, любят поговорить, а у Ларсона была отличная память, он запоминал даже мельчайшие детали. К тому же он обладал опытом и знаниями, и к нему часто обращались за советами. Многие считали, что Ларсон присобрал денег для открытия школы, совершив несколько тайных полётов, а затем решил больше не рисковать, повёл образ жизни человека, удалившегося от дел, и жил в роскоши. Эта легенда помогала ему завоевать доверие людей, к которым он проявлял интерес, одновременно не возбуждая чувства соперничества. Ларсон был человеком, сумевшим достичь того, к чему стремился, и жизни, о которой мечтал Этим объяснялся автомобиль — самый мощный из всех, выпущенных фирмой «БМВ», дорогая квартира и любовница, стюардесса колумбийской авиакомпании «Авианка», в действительности курьер ЦРУ. Ларсон считал, что о такой работе можно только мечтать, особенно потому, что стюардесса и впрямь была его любовницей — дополнительное благо, которое вряд ли понравилось бы управлению кадров в Лэнгли, если бы там узнали об этом. Единственное, что беспокоило Ларсона, так это то, что о его деятельности резидент ЦРУ в Колумбии даже не подозревал. Несмотря на то, что Ларсон был сравнительно неопытным агентом — Кларк очень удивился бы, узнав, что это его настоящая фамилия, — он достаточно хорошо познакомился с деятельностью ЦРУ, чтобы понять, что раздельные каналы подчинения агентов обычно являются признаком какой-то специальной операции. Прикрытие Ларсона разрабатывалось более восемнадцати месяцев, в течение которых он почти не занимался тайной работой. Прибытие Кларка, по-видимому, означало, что положение теперь изменится, наступит время отрабатывать аванс.