Должно быть, Грязнуля Фред водил дружбу с самим сатаной! Иначе откуда бы ему знать такие подробности?

– Да, я перебрался во Фриско, ну и что с того?! А вы, похоже, сменили род занятий. Не зря, видать, поселились в подвале полицейской казармы. Потрошите меня дотошнее заправского фараона. Копнуть поглубже, так небось и в вашей житухе пробелы и изъяны найдутся… Прямо смех слушать! Должен же человек как-то перебиваться, вот и приходится колесить по свету. Иной раз и осечки бывают…

Грязнуля Фред никак не отозвался на эту тираду. Молча пожал плечами, сдвинул фуражку на затылок и, запустив руки в карманы, подтянул свои необъятные штаны к самым подмышкам. Скучающий взгляд его был устремлен куда-то в пространство.

Джимми время от времени встревоженно косился на Капитана. «Да нет, ничегошеньки этот старый пройдоха про меня не знает, а вопросы его лишь по чистой случайности попали в точку», – думал он.

Старик по-прежнему брел с обычным своим отрешенно-равнодушным видом, и Джимми почти успокоился. Они дошагали уже до парка Голден-Гейт, находящегося чуть ли не в самом центре города, когда Капитан, придав своему лицу мечтательное выражение, вдруг спросил:

– Любопытно бы узнать, что сейчас поделывают наши старые приятели? Не слышал чего новенького о крейсере «Роджер»? Ты что, никак поперхнулся?

– Сигарета больно крепкая… Так о чем вы меня спрашивали? – глухим голосом отозвался Джимми.

– Вспомнился мне наш старый добрый «Роджер» – тот самый, который я однажды ночью угнал с рейда цейлонского карантина, на широте Пуан-де-Галль… Да, веселые были денечки! – Капитан мечтательно вздохнул.

Будь Грязнуля Фред талантливейшим актером в мире, и тогда он не сумел бы лучше сыграть свою роль. Нет-нет, и упоминание о «Роджере», должно быть, чистая случайность.

– Давненько не попадалась мне на глаза эта посудина, – безразличным тоном ответил Джимми вслух.

– Гм… Тогда, наверное, у тебя с глазами не все в порядке. Полгода назад «Роджер» швартовался здесь, в Окленде. Как же ты его не приметил?

Джимми От-Уха-До-Уха остановился как вкопанный и набрал полную грудь воздуха. Мощная грудная клетка грозно вздыбилась. Кто хоть немного знал Джимми, постарался бы в этот момент поскорее отойти в сторонку: в гневе Джимми был страшен.

– Что, дядюшка Фред? Опять вздумали мутить воду?

– Ну и чудак же ты, право слово! – Капитан невозмутимо пожал плечами и снова принялся набивать трубку. – С людьми ты сводишь дружбу охотнее, чем я, вот я и подумал: вряд ли вы разминулись с Доктором, с Чарли Ясным Месяцем, с Колючкой Ванеком и прочей братией, коль скоро их посудина швартовалась тут, у причала, а ты аккурат в ту пору добывал себе пропитание именно здесь, в Окленде. Не понимаю, чего ты надулся, как индюк!

Джимми шумно выдохнул. Этот силач и громила постоянно держался настороже со старым и хитрым морским волком, на каждом шагу ожидая подвоха. Да и шестеренки в голове у Джимми крутились не так шустро, как у Капитана Фреда. Но ведь и в самом деле, что тут странного, если Грязнуля Фред интересуется своими дружками? Правда, в последний раз Капитан вроде бы напрочь расплевался с ними, на прощание пожелал всем поскорее попасть в глотку к акулам и дальше держал путь сам по себе. Но ведь тогда выяснилось, что Капитан, верный своей натуре, проворачивал махинации с топливом и прочими материалами, делал подложные записи в 'судовом журнале, словом, подвел всю команду. Матросы тоже за словом в карман не лезли: черт, мол, принес его им на голову, а Толстяк Петере даже обозвал Капитана старой гиеной; это, мол, тот еще фрукт, ему родного отца зарезать – раз плюнуть, – заявил он. Ну да ведь промеж старых дружков всякое случается. Сегодня повздорили, за ножи схватились, а завтра, глядишь, в обнимку в кабаке сидят. Правда, бывает и наоборот… В любом случае каждому покажется подозрительным: сам Джимми обретается во Фриско, здесь же стоит на причале «Роджер», а он порет чушь, будто бы в глаза судна не видел. Да разве найдется в Окленде хоть один захудалый сампан, которого Джимми не приметил бы, пройдясь разок вдоль причала?! Вот и выходит, что он попросту чушь спорол.

– Ну, перемолвился я словцом с Колючкой Ванеком и еще кое с кем из парней, – стал объяснять он. – Эка важность!.. Зато я, к примеру, не сую нос в чужие дела, а считаю, что каждый волен сам зарабатывать себе на хлеб, как ему вздумается…

– Верно, сынок, – согласно кивнул Капитан. – Вроде бы ты уже пытался мне это внушить. Но ведь я только хотел полюбопытствовать, в какие дали подался наш старина «Роджер». Вот уже полгода об этой ржавой жестянке ни слуху ни духу, вот я и обеспокоился.

– А чего вам беспокоиться, дядюшка Фред? Может, у вас столовый прибор или кисет с табаком на крейсере остались?

– Я о своих друзьях беспокоюсь.

– Отвяжитесь вы от меня со своими расспросами! Мало того что вечно под мухой, так теперь спьяну и вовсе заговариваться стали. Какие у вас могут быть друзья, при вашей-то черствой душе?

– Ах, Джимми, Джимми! Как у тебя язык поворачивается говорить такое! Забыл, кто тебе предложил мировую и полсотни фунтов в придачу?

– Что правда, то правда, – вынужден был признать Джимми. – Вот только не лезли бы вы ко мне со своими каверзными вопросиками! Спрашиваете о том о сем, а что у вас при этом на уме, разве что одному Господу Богу известно. Ну коли уж вас, дядюшка Фред, так любопытство разбирает, могу передать, что рассказал мне Вихлястый Скелет накануне отплытия. «Роджер», мол, снова нанят каким-то страховым агентством для сопровождения и охраны судна с ценным грузом.

– Странно! – пробормотал Капитан Фред. – Чудеса, да и только… Ну да ладно…

– Чего это вы опять в моих словах странного углядели?

– А вот возьмем, к примеру, тебя, моряка, каких еще поискать. В этих делах я разбираюсь, можешь мне верить. И в наши дни, когда здесь, во Фриско, самый паршивый бич идет на вес золота, команда «Роджера» вдруг отказывается от услуг такого крепкого моряка, как Джимми От-Уха-До-Уха, и уходит в рейс без него. Поди тут разберись, к дьяволу!.. А может, прошел слушок, будто Джимми уже не тот, что прежде? Да, пожалуй, именно здесь собака и зарыта. Помнится, мне кто-то говорил недавно…

– Брехня все это! – возмущенно вскричал Джимми и тотчас спохватился. Старый черт опять очень ловко сыграл на его самолюбии. – Звали они меня с собой, да я сам отказался, потому как рассорился с Толстяком Петерсом. Устраивает такое объяснение?

Капитан пожал плечами и затянулся трубкой.

– Чего ты кипятишься, Джим! Ну отказался плыть с ними, и все дела… – Капитан флегматично почесал в затылке, отчего капитанская фуражка съехала ему на лоб.

Оба шли, храня молчание. Вдали уже показался особняк британского консульства, когда кто-то вдруг истошно завопил:

– Вот он, мой добрый старый приятель Капитан Фред! Прошу незамедлительно выдать мне двадцать два фунта.

То был Вагнер в сопровождении консульского служащего.

Джимми крепко выругался про себя. Подумать только: этот негодяй Вагнер обскакал их, и теперь как ни крути, а вознаграждение достанется ему! Синебородый прохвост правой рукой держался за стенку, а левой – ко причине пьяной неустойчивости – вынужден был крепко-накрепко ухватиться за рукав консульского чиновника.

– Прошу прощения, вы действительно являетесь персоной, известной под кличкой Капитан Фред? – осведомился служащий консульства. Страдальческое выражение, написанное на его лице, свидетельствовало о том, что он спит и видит, как бы ему освободиться от пьяного Вагнера, повисшего у него на руке.

– О чем это вы? – удивленно переспросил Капитан. – Тут какая-то накладка вышла: матрос я, обыкновенный рядовой матрос!

– Помилуйте, друг мой! – возопил Вагнер, в отчаянии всплеснув руками, и попытался обнять хотя бы одного из мерещившейся ему спьяну шестерки Фредов, однако растянулся во весь рост на тротуаре. Приняв таким образом более устойчивое положение, Вагнер продолжил свои причитания: – Как же можно отказываться от собственного доброго имени!.. Да разрази меня гром, если это не мой давний закадычный друг Капитан Фред!