Билли Узел достал фляжку и приложился к ней, из чего каждый мог сделать вывод, что судно еще не достигло встречного течения, иначе за это время оно не успело бы пройти один морской узел.

Моряки сидели, погрузившись в унылое молчание.

Джимми, еще раньше заступивший на вахту, во время своих обходов судна постоянно возвращался к капитанской каюте и в задумчивости стоял у дверей. Вот бы удивился он, увидев, как смягчается вызывающе-высокомерное лицо Пиратки Пепи, когда капитанша остается одна и у нее отпадает необходимость подлаживаться к грубой матросской публике.

Она что-то записывала в небольшой блокнот и между делом заваривала чай. Джимми этой сцены наблюдать не мог, поскольку иллюминатор капитанской каюты находился выше двух метров под палубой. Но из-под двери пробивалась полоска света.

Очутившись возле двери капитанской каюты в третий раз, Джимми не выдержал и постучал.

– Войдите! – раздался изнутри спокойный, звучный голос. Первый офицер одернул китель, поправил воротник и вошел.

– Добрый вечер! – приветствовал он капитаншу, стараясь изобразить на лице самую приветливую из своих улыбок.

– Добрый вечер! – невозмутимо ответила Пепи. – Что-нибудь случилось?

– Да нет, не сказал бы… Просто нам стоило бы обсудить положение на корабле с той точки зрения, что…

– По ночам я не веду никаких переговоров. И вообще… – с какой это еще точки зрения мне стоило бы что-то обсуждать с вами?

Тон капитанши звучал вроде бы не сурово, и все же… У Джимми возникло ощущение, словно его с головы до пят окатили холодной водой. Да что она о себе воображает, эта зазнайка! Эта чертова кукла!

– А точка зрения моя такая… вернее, разговор такой, что на судне у нас творится неладное. Я нечаянно подслушал, как ребята из команды промеж себя толковали, и хотя несли они всякую околесицу вроде слухов про Зеленую Рожу, но трепотня эта до добра не доведет. Да еще этот пропойца Вагнер их подзуживает…

– Сообщение, безусловно, важное, но мы обсудим его завтра. Спокойной ночи!

Сконфуженный, Джимми выкатился из капитанской каюты. Едва он ступил на среднюю палубу, как рядом, в темноте, вспыхнул огонек сигареты и послышался тихий смех.

– Я смотрю, ты с этим обходом до того расстарался, что даже капитана решил проинспектировать, – съязвил Медный Граф.

– А хоть бы и так! Что тут смешного? – огрызнулся Джимми. – Не суйся не в свои дела!

– Полегче на поворотах, приятель! Видать, тебе капитанские лавры покоя не дают…

Лейтенант первого ранга обиженно засопел. Черт бы побрал этого расфуфыренного наглеца! Почему всем и каждому колет глаза его капитанское звание, почему к Рябому Мортону или к Вилли-Бриджи никто не цепляется? Ведь они – такие же портовые парни, как и он. Но стоит только разнестись слуху, что Джимми От-Уха-До-Уха – первый офицер на корабле или капитан, и вся эта шушера тут же начинает вякать. И это ведь уже не первый случай. Видать, оплеухи, отвешенные им Медному Графу, не пошли тому на пользу. Если этот задиристый петух опять лезет на рожон, Джимми тоже с ним церемониться не станет. У него прямо-таки руки чесались немедленно врезать наглецу промеж глаз…

Двое моряков стояли вплотную друг к дружке, соприкасаясь одеждой. Медный Граф попыхивал сигаретой, так что видно было насмешливое выражение его лица.

– Мои капитанские дела тебя не касаются. Неужели ты еще этого не понял?!

– Оставь эту женщину в покое, Джимми, – тихо проговорил рулевой. – Она не для тебя.

– Может, скажешь, ты ей приглянулся?

– Этого я не утверждаю, – бесстрастно отвечал Медный Граф. И по некотором размышлении добавил: – Впрочем, не исключено…

– Пиратка Пепи? – Джимми захохотал. – Да плевать она хотела на таких хлыщей, как ты! Не из тех она женщин, кого можно сразить шелковыми тряпками да разными финтифлюшками.

– Понятно, – ухмыльнулся рулевой. – Похоже, она из тех, кто сходит с ума по кожаным гамашам… Но-но! – Он стремительно перехватил занесенную для удара руку противника. Однако Джимми удержала не столько железная хватка, сколько спокойный тон Медного Графа. – Так дело не пойдет, Джимми! Ведь мы уже в Южных водах, и если сейчас начнем сводить счеты, то послезавтра вся остальная братия будет кормить акул на дне морском… Сам знаешь, заменить нас некому.

Что правда, то правда. Черт бы побрал эту проклятущую экономию, но действительно – стоящему моряку замены в этой морской пустыне не подберешь. Те же Оболтус Швед, Хьюго Шухер или Рыжий Васич – надежные ребята, каждый на своем месте, и со штурвалом управляться умеют, – но только не здесь, не в районе мыса Блаунт.

– Верно, – кивнул Джимми. – Вот и не провоцируй меня! А когда вернемся во Фриско, не забудь, что у нас с тобой назначено рандеву.

– Кто-то когда-нибудь жаловался на мою забывчивость? – с жесткой усмешкой парировал собеседник.

Воцарилось гнетущее молчание… Внизу, в недрах корабля, беспокойно пыхтело, трудясь с натугой, изношенное сердце судна – паровая машина.

Джимми продолжил ночной дозор, по узкому спиральному трапу спустившись в машинное отделение. Медный же Граф зыркнул по сторонам, а затем бесшумной кошачьей походкой скользнул к капитанской каюте.

На палубе не было ни души. Слышался мягкий плеск волн, рассекаемых корпусом корабля.

Медный Граф обвязался веревкой вокруг пояса так, чтобы оставался длинный конец, узлом прикрепил к нему стальной крюк и вскарабкался по прочной металлической лесенке вверх. Иллюминатор каюты, куда ему до смерти хотелось заглянуть, находился на уровне выше человеческого роста. Если же взобраться на крышу каюты и оттуда свеситься к окну, то капитанша может услышать шаги над головой. Поэтому парню пришлось решиться на опасный трюк. Зацепившись крюком за ступеньку лесенки, Медный Граф оттолкнулся и повис, раскачиваясь наподобие маятника. Каждую вторую секунду он на миг приникал лицом к иллюминатору, а затем удалялся от него. Молодой человек усердствовал не из пустого любопытства. Он был одним из лучших моряков британского флота, чьими услугами пользовалась даже Секретная служба; в тех кругах, правда, он был известен под своим настоящим именем – Мильтон Винтер – и носил звание капитана третьего ранга.

Заглянув в иллюминатор, он с удивлением обнаружил, что каюта Пиратки Пепи пуста.

– Где же капитанша? – прошептал он чуть слышно.

– Я здесь! – послышался откуда-то сзади и снизу энергичный звонкий голос. Можно было подумать, что Пепи расслышала его вопрос.

Рулевой испуганно обернулся, по-прежнему раскачиваясь на тросе, и увидел внизу Пиратку Пепи с мощным шестизарядным револьвером в руке.

Да, ситуация сложилась хуже некуда! Медный Граф завис в скромной, учтивой позе и, пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре, изобразил на лице любезную улыбку.

– Добрый вечер, мисс Пепи! – проговорил он. В подобной ситуации его обычно неотразимая улыбка выглядела нелепо, но его это не смущало. – В каюте вас не видно… Где это вас черт носит в столь позднее время?

– Что вы там делаете?

– После трудов праведных, знаете ли, приятно поразмяться! – учтиво качнулся молодой человек. – А вообще-то я хотел через иллюминатор побеседовать с вами… Мисс Пепи! – Он порывисто прижал руку к сердцу и из-за неустойчивого положения пару раз крутанулся вокруг собственной оси. – Я вас люблю! Жить без вас не могу!

– Вот как? – холодно процедила капитанша. – Весьма любезно и мило с вашей стороны. У меня на родине, между прочим, бытует поверье, будто любовное признание висельника приносит удачу.

– Рад, что…

– Хватит языком чесать, Ромео недорезанный! Спуститесь сами или мне прострелить канат? – Капитанша в сердцах топнула ногой и вскинула револьвер, слегка прищуря правый глаз. – Какой вариант предпочитаете?… А ну, немедленно слезть!

Рулевой подчинился. Качнувшись, он подлетел к лесенке, отцепил крюк, а спустившись на палубу, с истинно испанской пылкостью опустился перед капитаншей на одно колено:

– Миа белла сеньорита, я от вас без ума!