Другой убийца подошел к поручню, достал карманный фонарь и несколько раз включил и выключил его с интервалами в десять секунд.

Первый выбросил отсеченные пальцы за борт. Ветер развевал полы его темно-серого плаща. Теперь на жертвах оставлена печать «Якудзы». Детективы долго будут искать преступников и слишком поздно поймут, что они охотились за тенями.

Первый убийца взял портфели, убедился, что их никто не открывал, и бросил взгляд на каюты. В иллюминаторах не было видно ни одного лица.

Впрочем, ночная темнота и непогода в любом случае не позволили бы случайному свидетелю разглядеть убийц, а капитанский мостик располагался наверху, и с него почти не было видно палубы. Если убийцам повезет, то больше никого не придется убирать.

Второй убийца продолжал подавать сигналы. К тому времени, когда к нему присоединился первый, издалека уже доносился шум мощных двигателей.

Скоро преступники смогли различить силуэт самолета-амфибии LA-4-200, у которого были погашены все огни, кроме ходовых. Самолет опустился на воду, приблизился к корме парома и уравнял свою скорость со скоростью судна. Пропеллер разбрасывал капли морской воды тысячами крохотных стрел.

Убийца направил луч на кабину пилота, пилот отбросил фонарь и швырнул на воду надувной спасательный плот, к носовому кольцу которого был привязан стальной трос длиной в несколько метров. Плот тяжело шлепнулся на воду и ударился о борт парома.

Команда парома заметила самолет, и на мостике поднялась суета.

– Быстрей, – обращаясь к своему напарнику, сказал тот, что подавал сигналы фонарем. Напарник поставил портфели на палубу и прыгнул в воду. Он всплыл рядом с плотом, схватился за спасательный трос, вскарабкался на плот и повернулся лицом к парому.

Второй убийца поднял один портфель и бросил его на плот. Напарник поймал портфель в воздухе и сразу поднял руки, готовясь принять второй. Когда оба портфеля были в безопасности на плоту, в воду прыгнул второй убийца. Напарник помог ему подняться на плот.

Моряки спустились на палубу и обнаружили убитых корейцев, но к тому времени пилот уже подтягивал плот к самолету. Через одну-две минуты оба убийцы и деньги оказались на борту самолета, зажглись полетные огни, самолет поднялся в воздух и взял курс на север. Лишь когда паром скрылся за линией горизонта, пилот изменил курс, и самолет полетел не в Японию, а на запад, в Северную Корею.

В Оперативном центре дневная смена начиналась в шесть часов утра. В это время Пол Худ и Майк Роджерс приняли смену у Курта Хардауэя и Билла Абрама. Правила запрещали Абраму и Хардауэю руководить работой центра после смены – важные решения должны приниматься на свежую голову. В тех редких случаях, когда ни Худа, ни Роджерса на месте не оказывалось, обязанности первого лица передавались другим руководителям из дневной смены.

Политолог Марта Маколл появилась на своем рабочем месте несколькими минутами раньше Худа. Она открыла дверь с помощью пластиковой карточки с кодом, прошла дактилоскопический контроль, поздоровалась с серьезным охранником, который стоял за лексановым щитом, и сменила своего ночного напарника Боба Содаро. Напарник ввел Марту в курс дел, сообщив обо всех событиях после 4 часов 11 минут, когда Оперативный центр впервые был привлечен к расследованию и разрешению корейского кризиса.

Уверенная в себе, стройная, с правильными чертами лица сорокадевятилетняя Марта была дочерью легендарного исполнителя лирических песен Мака Маколла. Она направилась в самое сердце Оперативного центра – лабиринт комнатушек, в котором ни на секунду не прекращалась работа сотрудников. Во время входной проверки Марта обратила внимание на то, что в компьютерном списке не было фамилии Худа. Значит, пока не появится директор, ей придется сидеть здесь. Действительно, скоро прозвучал сигнал интеркома – Худу звонили из Кореи. Марта схватила трубку настенного телефона и сказала телефонистке, что ответит на звонок из кабинета директора.

Кабинет находился в нескольких шагах, в юго-западном углу здания. Эта комната была больше других, однако Худ выбрал ее не по этой причине и не потому, что из ее окон открывался прекрасный вид – окон в штаб-квартире Оперативного центра вообще не было. Дело было в том, что других претендентов на эту комнату не нашлось, так как она располагалась рядом с «танком» – залом для совещаний, который постоянно защищали не только бетонные стены, но и экран электромагнитных волн, создававших электростатические помехи. Эти помехи не позволили бы подслушать, о чем говорилось в «танке», ни с помощью «жучков», ни через внешние антенны. Более молодые сотрудники центра беспокоились, что электромагнитное излучение может повлиять на их репродуктивную способность. Худ же сказал, что для него годится любой закуток.

Лиз Гордон, не сказав Худу ни слова, занесла эту фразу в его психологический портрет. Сексуальная фрустрация может сказаться на эффективности работы директора Оперативного центра.

На клавиатуре возле двери кабинета директора Марта набрала код, дающий право входа. Бедный «папа Павел», рассуждала она про себя, вспомнив последнюю кличку, которую пресс-секретарь Энн Фаррис дала директору. Интересно, думала Марта, понимает ли Худ, что стоит ему пальцем поманить своего очень сексуального пресс-секретаря, и Энн сделает для него все что угодно, а не ограничится придумыванием кличек. Тогда у него появилась бы причина сменить кабинет.

Щелкнул замок, дверь открылась, и Марта вошла в отделанную деревом комнату. Она села на краешек стола и взяла трубку одного из двух телефонных аппаратов, стоявших на столе. Этот аппарат был защищен от подслушивания, а на его экранчике светились цифры 07-029-77. Значит, звонили из посольства США в Сеуле. Если бы первая цифра была не нулем, а единицей, это сказало бы Марте, что звонит сам посол. Третья линия, также надежно защищенная от подслушивания, была включена в компьютерную сеть и служила для телеконференций.

Прежде всего Марта включила цифровое записывающее устройство, которое переводило устную речь в письменную с поразительной точностью и скоростью. На экране монитора, стоявшего рядом с телефоном, почти мгновенно появлялась запись разговора.

– Говорит Марта Маколл. Директора Худа нет на месте.

– Здравствуйте, Марта. Это Грегори Доналд. Марта не сразу узнала негромкий голос. Доналд говорил очень медленно, будто обдумывал каждое слово.

– Да, сэр... Директора Худа еще нет, но он очень хотел с вами поговорить.

Последовало недолгое молчание.

– Я.., был там, конечно. Потом мы осмотрели место взрыва. Ким и я.

– Ким?..

– Ким Хван. Заместитель директора Корейского ЦРУ.

– Вы что-нибудь нашли?

– Бутылку из-под воды. Следы подошв. Подошв северокорейских военных ботинок. – Голос Доналда прервался. – Прошу прощения.

Снова на другом конце линии замолчали, на этот раз надолго. Марта забеспокоилась:

– Сэр, с вами все в порядке? Вы не ранены?

– Я упал.., но ничего не сломал, все в порядке. Вот моя жена.., она пострадала.

– Надеюсь, не очень серьезно.

– Она погибла, Марта. – Голос Доналда опять прервался. Марта охнула и закрыла рот ладонью. Она видела Сунджи только раз, на первой рождественской вечеринке Оперативного центра, но и за эти часы жена Доналда очаровала Марту и своей внешностью и тем, как она держалась.

– Я так вам сочувствую, мистер Доналд. Может быть, мы поговорим о делах позже...

– Нет. Ее перевезут на военную базу, и я собираюсь туда, как только мы закончим дела здесь. Лучше поговорить сейчас.

– Понимаю.

Доналд собрался с силами и заговорил громче.

– Здесь.., в переулке оставлены следы ботинка или ботинок – таких, какие носят в северокорейской армии. Но мы с Кимом не верим, что следы оставили солдаты, пришедшие с севера. И даже если это так, то мы полагаем, что они действовали не с ведома своего правительства.